Статистика показывает: молодые американцы — большие расисты, чем им кажется

В наши дни расовый вопрос в Америке — неприятная тема. Давно существующий разрыв между белыми и цветными в богатстве, образовании и занятости продолжает расти. Столкновения между полицией и представителями цветных меньшинств происходят все чаще. Однако даже на этом фоне многие сохраняют надежду на новое, «пострасовое» поколение. Американская молодежь, говорят они, стала терпимее и сможет преодолеть сложившееся неравенство. К сожалению, статистические данные наглядно доказывают, что «поколение двухтысячных» не толерантно, а равнодушно. Оно, скорее, готово игнорировать структурно укоренившийся расизм, чем с ним бороться.

В 2010 году Исследовательский центр Пью торжественно объявил, что «молодое поколение намного терпимее старших». В Chicago Tribune Тед Грегори (Ted Gregory) вслед за социологами провозгласил американскую молодежь «самым толерантным поколением в истории». Все дело было в том, что, как выяснил Центр Пью, молодые респонденты относятся к межрасовым бракам одобрительнее, чем люди старшего возраста. Однако, хотя представители «поколения двухтысячных», действительно, склонны считать рост числа межрасовых браков переменой к худшему реже, чем бэби-бумеры (6% против 14%), их мнение по этому вопросу мало отличается от мнения непосредственно предшествующего им «поколения Икс» (5%). В вопросе о межрасовых романах картина примерно та же: в «поколении Икс» считают, что «белые и черные могут встречаться друг с другом» — 92%, в поколении 2000-х — 93%.

Более того, этот параметр на самом деле ни о чем не говорит. Межрасовые романы и браки вряд ли смогут — по крайней мере, в ближайшие сто лет — решить проблемы бедности, недоступности образования, неравенства доходов, несправедливости судов и недостатка социальной мобильности. Стоит к тому же отметить, что сейчас браки между черными и белыми составляют лишь 2,2% от всех браков. Вдобавок, когда речь идет о вопросах структурного характера, — например о необходимости более активного участия правительства в борьбе с общественным и экономическим неравенством — «поколение двухтысячных» сразу же раскалывается по расовому принципу. Особенно заметно разрыв между белыми и цветными (всеми, кто не считает себя белым) представителями «поколения двухтысячных» проявился при ответе на вопрос: «Далеко ли еще до воплощения в жизнь мечты Мартина Лютера Кинга о равенстве?» Характерно, что молодежь и здесь оказалась не прогрессивнее старших. Среди «поколения двухтысячных» 42% белых сочли, что «нужно сделать еще много». Среди «поколения Икс» так считает 41% белых, среди «бэби-бумеров» — 44%.

Зато сильно изменились взгляды цветных респондентов. Небелые представители «поколения двухтысячных» настроены оптимистичнее своих родителей (среди молодежи считают, что «нужно сделать еще много», 45% цветных, а в «поколении Икс» — 60%). Впрочем, этот оптимизм не выглядит оправданным. После финансового кризиса 2007 года финансовая пропасть между белыми и цветными успела увеличиться. Чернокожие с высшим образованием беднее белых, не закончивших школу. Согласно новой статье специалистов по бедности Томаса Хиршла (Thomas Hirschl) и Марка Ранка (Mark Rank), у белых в 6,74 раза больше шансов попасть в верхний 1% по уровню доходов, чем у небелых. А Бхашкар Мазумдер (Bhashkar Mazumder) пишет, что 60% чернокожих, родители которых находились в верхней половине шкалы распределения доходов, оказываются в нижней половине. Среди белых это происходит лишь с 36%.

Если спрашивать о том, как уживаются белые и цветные, то лишь 13% от белых отвечают: «Плохо». Среди цветных так считает 31%. С этим также согласны 13% белых и 32% небелых «иксеров».

В 2009 году Винсент Хатчингс (Vincent Hutchings), проанализировав данные Американских национальных электоральных исследований (опросов, проводящихся сначала перед каждыми президентскими выборами, а потом после них), заключил, что «белая молодежь в 2008 году не либеральнее в расовом вопросе, чем в 1988 году». Мой собственный анализ наиболее свежих данных подталкивает к аналогичному выводу: разрыв между молодыми и старыми белыми в вопросах о программах по обеспечению межрасового равенства крайне невелик по сравнению с разрывом между молодыми белыми и молодыми чернокожими.

При этом, хотя внутри молодого поколения заметен такой же разброс, как и в опросах Центра Пью, очевидно, что черная молодежь консервативнее настроена в расовом вопросе, чем старшее поколение, и реже поддерживает правительственные программы помощи чернокожим.

Спенсер Пистон (Spencer Piston), профессор Института Кэмпбелла при Сиракьюсском университете, проанализировав данные АНЭИ, выявил аналогичную модель в вопросах, связанных с экономическим неравенством. Он рассматривал проблемы налогообложения миллионеров, положительной дискриминации, ограничения пожертвований на избирательные кампании и еще ряд тем, позволяющих измерить уровень эгалитаризма. Выяснилось, что «расовый фактор (особенно ярко заметный, когда речь идет о черных и белых респондентах) важнее прочих и в этих вопросах. Даже возрастные различия во мнениях уступают по величине межрасовым». По его мнению, это соответствует устоявшимся в политологии воззрениям. По словам Пистона, у молодых белых столько же расовых стереотипов, сколько у их родителей.

Впрочем, существуют причины и для более серьезных опасений: иллюзия «пострасовой Америки» может, на деле, усилить сегрегацию. «Пострасовая» идеология в сочетании с укоренившимся структурным расизмом порождает то, что социолог Эдуардо Бонилья-Сильва (Eduardo Bonilla-Silva) называет «расизмом без расистов». Это система, в которой пропасть между расами существует не из-за откровенной дискриминации, а из-за структурных факторов — например, таких, как передача богатства от поколения к поколению или сегрегация районов, сохраняющаяся из-за прошлых несправедливостей.

Мы неоднократно видели, как «пострасовый» подход препятствует справедливым решениям. В мнении по делу от 2007 года «Родители учащихся районных школ против Сиэтлского образовательного округа», в рамках которого оспаривались расовые квоты, введенные двумя школьными советами для обеспечения многообразия, председатель Верховного суда Джон Робертс (John Roberts) писал: «Чтобы прекратить расовую дискриминацию, нужно перестать дискриминировать по признаку расы». Эта же логика господствует и в прочих его решениях. Когда в 2013 году Верховный суд отменил ключевые положения Закона о праве на голосование, Робертс писал, что «страна изменилась, и, хотя любая расовая дискриминация на выборах недопустима, Конгресс должен следить за тем, чтобы принимаемые им законы в этой области отвечали актуальным условиям». Результаты последовали быстро: штаты по всей стране стали вводить барьеры для голосования, непропорционально сказывающиеся на чернокожих избирателях. Политологи Кит Бентеле (Keith Bentele) и Эрин О’Брайен (Erin O’Brien) полагают, что эти законы целенаправленно снижают явку чернокожих на выборы. Это доказывает, правоту судьи Рут Бейдер Гинзбург (Ruth Bader Ginsburg), возмущенно писавшей, что логика этого решения «означает, что, попав под дождь, можно выбросить зонтик, так как под ним сухо».

Вполне возможно, что эту же самую «пострасовую» логику суд однажды применит и к положительной дискриминации. Он также может отменить запрет Федерального управления по жилищному строительству на дискриминирующие афроамериканцев меры — такие, как исключающее зонирование или формы ипотеки, ставящие цветных кредиторов в особенно невыгодное положение. Это особенно важно, так как социальному росту чернокожих мешает в первую очередь проживание в бедных районах.

Консерваторы привыкли отрицать существование структурного расизма. Соответственно, они не считают, что для борьбы с расизмом требуются структурные реформы. По их мнению, достаточно просто игнорировать неравенство и относиться ко всем одинаково. Хотя это отлично звучит, в результате люди, рожденные в бедности и сталкивающиеся со структурным расизмом в образовании, в жилищной сфере и в уголовном правосудии, не получают равных возможностей. Еще в 19 веке экономист Генри Джордж критиковал этот подход, отмечая, что в его рамках «каждый должен плыть самостоятельно, но при этом одних снабжают спасательными поясами, а других — свинцовым грузом».

Тем не менее, в " поколении двухтысячных" многие думают именно так. Согласно опросу, совместно проведенному MTV и компанией David Binder Research, лишь 39% белых респондентов из этого поколения считает, что «у белых сейчас больше возможностей, чем у расовых меньшинств». Напротив, среди цветных 65% полагают, что у белых есть преимущества — в частности, в сфере занятости. Более того, 70% молодых респондентов ответили, что «несправедливо предоставлять преимущества любой из рас — даже в связи с историческим неравенством».

Ирония ситуации заключается в том, что цвет кожи президента лишь усугубляет дело. Целый ряд опросов показывает, что победа президента Барака Обамы на выборах заставляет белых — особенно молодых — благодушнее относиться к проблеме межрасового неравенства. Например, в ходе одного из исследований ученые опросили о дискриминации чернокожих 509 человек, принадлежащих к разным расам. Опросы проводились до и после выборов 2008 года. Наиболее молодая треть опрошенных верила в дискриминацию после выборов на 11,7% меньше, чем до выборов, а старшая треть — на 8,5%. Как показали опросы студентов Вашингтонского университета, проводившиеся до и после выборов 2008 года, они также после избрания Обамы реже видели необходимость добиваться прогресса в расовом вопросе. Согласно процитированному выше исследованию MTV, 62% респондентов из «поколения двухтысячных» (58% цветных, 64% белых) сочли, что «появление чернокожего президента показывает наличие у расовых меньшинств равных возможностей с белыми».

В 2012 году Институт изучения общества и религии выяснил, что, по мнению 58% белых респондентов из «поколения двухтысячных», дискриминация затрагивает белых в той же мере, что и цветных. С этим были согласны лишь 39% опрошенных латиноамериканцев и 24% опрошенных афроамериканцев.

Все это весьма настораживает. Робертсовская концепция полной «цветовой слепоты» сильно затормозила прогресс в расовом вопросе. Если молодежь — как, судя по всему, и происходит — уверует в его идею игнорирующего проблему расы общества — белая Америка и черная Америка разойдутся еще сильнее и цветные навечно превратятся в США в низший класс, лишенный доступа к американской мечте.