В питерском Военно–историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи хранятся две пушки из Несвижского замка — «Цербер» и «Виноград», отлитые в конце XVI века. Здесь же, а также в Эрмитаже находятся рыцарские доспехи из коллекции Радзивиллов. В собрании Кунсткамеры вы обнаружите уникальную счетную машину работы несвижского мастера Евны Якобсона. С некоторых раритетов снимут копии. Это все, что возможно, дабы вернуть хотя бы в таком виде национальное достояние на родину.
Когда начинаешь вспоминать о воссозданных святынях, реликвиях, становится и отрадно, и страшно. Оказывается, в ХХ веке, не говоря о более давних временах, страна слишком много потеряла.
В Полоцк мы едем поклониться мощам святой Евфросинии, а заодно прикоснуться к Кресту, изготовленному по велению преподобной. И вряд ли верующий человек уже задумывается о том, что Крест–то — не настоящий, а всего лишь красивый «двойник» подлинного, следы которого навсегда утеряны в годы Великой Отечественной войны. Между тем священный предмет, ознаменованный именем Евфросинии, — один из столпов, на которых держится белорусская идея. Но этот краеугольный камень — совсем новый.
Очевидно: важна не столько вещь, сколько ее образ. Поэтому нам нужны копии реликвий. Чтобы хотя бы в мыслях представлять, на каких опорах держится национальная самобытность.
Еще важнее, чем книги, предметы декоративно–прикладного искусства для создания образов, которые бы соединяли Белую Русь прошлого и Беларусь настоящего, — здания, формирующие облик городов, местечек и даже деревень. Ратуши, некогда украшавшие Минск и Могилев, многие храмы в Витебске и Орше отстроены с нуля. И туристы, а вскоре и потомки нынешних жителей городов вряд ли зададутся вопросом: неужели здесь в конце ХХ века были пустыри? Возрождение исконного облика страны, который она потеряла за предыдущее время, стало нормой, а не мечтой. Хотя еще в начале 90–х только группки краеведов лелеяли сии надежды.
Но есть и проблема. Не «затянет» ли копирование утраченных ценностей, как наркотик? Ведь как все просто получается: что имели, не хранили, потерявши не плачем, а беремся за инструмент — и воссоздаем, что пожелаем. Тенденция дошла до того, что при реставрации памятников зодчества становится правилом снести древние стены, а потом вернуть памятнику прежние черты из совершенно новых материалов. Благие намерения вдруг приводят к неудачным результатам. «Классических» примеров того не счесть в минском Верхнем городе.
В чем корень зла? Одни говорят: виноваты несознательные чиновники, потакающие быстрой и некачественной реставрации, переходящей в реконструкцию, а это уже почти ремонт. О сохранении духовности тогда не может быть и речи. Другие считают, что все дело в нехватке рук: нет у нас профессионалов, способных работать с древними материями тонким резцом, а не отбойным молотком. А пригласить умельцев из–за рубежа как будто дорого.
А вот тут как сказать.
Вернемся к белорусским ценностям, находящимся в Санкт–Петербурге. «Хотя в стране есть мастера, готовые взяться, в частности, за изготовление доспехов, обращаться, скорее всего, придется за границу — в Польшу, — предлагает самый оптимальный путь Валерий Столярчук, директор Национального историко–культурного музея–заповедника «Несвиж». — Это обойдется в три раза дешевле. В наших рыцарских клубах за восстановление доспехов просят от 18 до 30 тысяч долларов. А в музее Войска Польского изготовят в три раза дешевле, да еще приложат сертификат качества. Мы, конечно, рады бы доверить работу своим мастерам, но все же будем ходатайствовать перед Министерством финансов о выделении средств на заключение контракта с польской стороной».
С опорой на собственные силы, очевидно, нам все по плечу. Но главное, что из этого получится — поделка под старину или подобие подлинника, неотличимое от оригинала. Новые реликвии должны быть безупречными. И средствами при их воссоздании разбрасываться глупо. Даже если деньги придется отдать заграничному мастеру. Или лучше переплатить своему?
