Старики - отказники

Справка "СБ". На Могилевщине работает 9 домов-интернатов, из которых 3 - общего типа (для престарелых и инвалидов), 5 - психоневрологического профиля, а также один дом для детей с особенностями психофизического развития. Всего в них проживают 1.689 человек.

Увидев на вокзале спящего небритого, изможденного старика в замусоленной одежде, Михалыч остолбенел: неужели это тот самый аккуратист Жора, с которым они 30 лет вкалывали на одном заводе?! Оказалось, бывший коллега уже с полгода ночует по подвалам и чердакам, терпит побои от бомжей, которые порой отнимают у него всю пенсию до копейки. Было дело, чуть не умер с голоду - так и не смог опуститься до лазания по помойкам... А началось все с того, что после смерти матери единственная дочь Георгия Владимировича, приехавшая из России, уговорила его продать двухкомнатную квартиру в Могилеве, пообещав купить однокомнатную. Мол, за коммунальные услуги платить меньше да прибираться легче.

Вот только купила она не квартиру, а шикарную машину и, покатав отца с полчасика по городу, высадила его на окраине с парой сотен рублей в кармане...

"Портят интерьер"

- По-настоящему одиноких людей, оставшихся на белом свете без родных у нас, считай, нет, - рассказывает врач Белыничского дома-интерната для престарелых и инвалидов Алексей Чернуха. - У большинства из них дети живы-здоровы, а порой очень даже хорошо обеспечены. Только не нужны им немощные родители. Одну старушку к нам на постоянное место жительства определил сын. Добрая женщина взахлеб рассказывала, какой он толковый: и должность у него солидная, и квартира трехкомнатная в самом центре Минска, и супермашина... На мой вопрос, что ж такой хороший сын не заберет ее к себе, она знаете, что сказала: "Так невестка против. Говорит, буду портить своим видом интерьер..." И этот "замечательный" сын без зазрения совести спровадил мать в дом престарелых. И, между прочим, не тратит на ее содержание ни копейки. Да что говорить! Из 179 человек, живущих у нас сегодня, полностью оплачивает свое пребывание только один. 78 находятся на полном, 100 - на неполном гособеспечении. Мало того, один родственничек даже те несчастные 10%, остающиеся у старого человека от пенсии после всех выплат за содержание, забирает себе!

Недавно поступил к нам старик. Пока оформляли документы, спросил у мужчины, который его привез, кем он приходится дедуле. Тот без запинки: "Сосед". Потом оказалось - сын родной. Но это еще что. Один, с позволения сказать, педагог пристроил к нам свою мать и периодически названивал с вопросом: "Ну как она там, не померла еще?" Я не выдержал, говорю: "Да что вам, собственно, нужно? Она ж вам жить не мешает!" А он отвечает: мол, у меня сейчас родственник гостит, который мог бы похороны организовать быстро и недорого. И это человек, призванный сеять разумное, доброе, вечное?!

Как оказалось, большинство постояльцев в казенный дом просятся сами, а проще говоря - бегут от своих детей. Жила бабуля в деревне в собственном доме с двумя сыновьями. Старший - инвалид, ему самому помощь нужна. Младший - алкоголик - не только пропивал ее пенсию, но и периодически избивал. На старости лет несчастная женщина вынуждена была ночевать то у соседей, то на вокзале. Говорит, когда оставалась дома, на ночь обязательно клала под подушку топор. Конечно, рука на своего младшенького у нее не поднимется, но если с ножом бросаться станет, хоть постращает...

"Ты мне никто!"

Для Ульяны Стефановны "прописка" в доме престарелых была самой заветной мечтой. После того как она по просьбе зятя продала свой дом и из России приехала к дочери, эти двое даже на порог ее не пустили. Деньги дочкин муж, конечно, взял - на машину, а старушку поселил на дачу - свиней растить. И все бы ничего, только домик не отапливался, и бедная бабушка 3 года подряд на осенне-зимний период вынуждена была проситься в больницу - на "социальную койку". В течение 4 - 5 холодных месяцев родные о ней не вспоминали, а как только наступала весна, опять звали на дачу - кому-то ж надо там батрачить. Сунулась было пенсионерка к зятю, чтоб вернуть хотя бы оставшиеся от продажи дома деньги, так тот ее попросту избил! А Маша, которую Стефановна удочерила совсем крохой и любит, как родную, отрезала: "Ты мне никто!"

В доме престарелых баба Ульяна живет уже год и очень довольна. Говорит, даже если бы дочь (которую она, между прочим, жалеет!) на коленях умоляла вернуться, ни за что бы к ней не пошла.

Меняю дом на интернат

И у сына, и у дочери Владимира Семеновича - свой собственный угол в Белыничах. Старику, живущему отдельно в частном доме, было сложно управляться по хозяйству. Дети, конечно, помогали, но когда он в очередной раз попал в больницу, на семейном совете решили: пора определять отца в интернат. Дочь объяснила Семенычу: мол, ежели возьму тебя к себе, и свекра брать придется, а где ж мы все в двухкомнатной квартире поместимся?! У сына Семеныча своих детей четверо... В общем, старику ничего не оставалось, как согласиться на переезд. Его просторный дом тут же переписали на взрослую внучку, а ее небольшой домишко перешел в доход интерната - теперь детям не придется платить за содержание отца в казенном доме.

Обиды на детей Семенович не держит. Навещают, говорит, и на том спасибо. Правда, тут же признается: "Здесь, конечно, хорошо. Но одно дело есть по расписанию и совсем другое - когда захочешь. Если бы дочь меня к себе позвала, я бы ни на секунду тут не задержался".

...У здешних обитателей разные судьбы, похожие разве что в одном - на старости лет они стали ненужными собственным детям. Большинство из них не променяют казенный дом ни на какие хоромы. Но есть и те, что рады бы уйти, да не имеют возможности. Бабка Мария, совсем ослепшая к старости, доверительно шепнула мне на прощание: "Эх, детка, как тут ни хорошо, а вернись ко мне зрение, пешком бы домой, в свою деревню потопала! Там потихоньку и доживала бы свой век - как-никак родные стены..."