Пенсионерка выбросилась с балкона своей минской квартиры на 11–м этаже. После суицида ее тело две недели находилось в морге: пока не объявились какие–то дальние родственники из России. Похоронить долгое время было некому. Муж умер еще семь лет назад, детей нет. Грустная история с трагическим концом. А сколько похожих! Причины и судьбы у всех свои, а общая статистика пугает. Только в Минске в прошлом году покончили с собой 60 пенсионеров (это около 30 процентов от общего числа самоубийств). Если же учесть, что в официальные цифры попадают только явные случаи суицида, а неудавшиеся попытки не фиксируются, то картина вырисовывается и того печальнее...
Паутина мотивов
Эксперты Всемирной организации здравоохранения подсчитали, что отчаявшиеся люди находят как минимум 800 причин, чтобы свести счеты с жизнью. Среди наиболее распространенных — неизлечимые болезни, денежные трудности и одиночество... А если все сошлось сразу? Мотивов, по которым старики решаются на суицид, так же много, как и ниточек в размашистой паутине. Главное — переплетено все очень туго.
— Суицидальное поведение — это эффект переполненной чаши, — объясняет главный психиатр Министерства здравоохранения Светлана Занская. — Иногда нам кажется, вот жил человек и особых проблем не знал: вырастил детей, построил квартиру, вовремя ушел на пенсию... Но в душу никому не заглянешь. А там накапливается: и родные стали реже в гости заходить, и денег не хватает, и ощущение ненужности. Да еще проблемы со здоровьем.
По статистике, девять из десяти пенсионеров страдают, по крайней мере, одним хроническим заболеванием. Ухудшение или даже полная потеря слуха, ослабленное зрение, изменение мышечного тонуса... Человек вынужден себя во многом ограничивать. Чтение, просмотр телепередач, даже выбраться на улицу — зачастую огромная проблема.
В то же время старикам хочется чувствовать свою востребованность. Выход на пенсию для многих стресс. Люди теряют привычный круг общения. Вынуждены приспосабливаться к новому ритму жизни, искать, чем можно было бы заполнить уйму свободного времени. По данным опросов, примерно две трети пенсионеров говорят, что еще хотели бы работать, но им деликатно указали на дверь.
Мерилом общим
Дэвид Кэррадайн. Художник, скульптор, композитор, писатель, режиссер, академик Международной академии трюка. Но больше всего известен как актер. В его официальной фильмографии — более 200 работ. Снялся в таких нетленках кинематографа, как «Убить Билла», «Кунг–фу», «Отступники»... Работал с Квентином Тарантино, Мартином Скорсезе, Ингмаром Бергманом. Гонорары Дэвида исчислялись тысячами долларов.
Пенсионер Ю. Жил в тесной квартире вместе со взрослой дочерью и женой, с которой давно развелся (некуда было отселиться). Получал скромную пенсию. Серьезно болел пневмонией. Постоянные скандалы. Стычки, ругань, недопонимание.
Что общего у двух этих разных людей? Оба ушли из жизни в прошлом году в возрасте 72 лет. Первый — в гостиничном номере одного из отелей Бангкока. Второй — в своем скромном жилище по минской улице Ольшевского...
Но если смерть голливудской звезды для всех стала полнейшей неожиданностью, то Ю. уже давно шел к этому. До трагического дня пенсионер дважды пробовал уйти из жизни, наглотавшись таблеток. Врачи оба раза приходили на помощь и возвращали человека с того света. По статистике, примерно треть из тех, кто ранее пытался покончить с собой, предпринимают повторные попытки. Вот и Ю. после двух неудач выбрал петлю... В предсмертной записке он попросил никого в своей смерти не винить и развеять его прах по полю.
Найдите наши уши
Вообще, в нашем обществе до сих пор жив стереотип, что самоубийцы — в основном люди, страдающие очевидными расстройствами психики. Отнюдь, развевают этот миф специалисты. «Только четыре–пять процентов из числа совершивших суицид были на приеме у психиатра или психотерапевта. Большинство же никогда к врачам не обращались, на учете не состояли», — утверждают медики.
А не потому ли многие решаются на крайний шаг, что как–то не принято у нас выносить сор из избы? В лучшем случае — обсудить наболевшее за рюмочкой с армейским другом или поплакаться в жилетку соседке. В худшем — замкнуться в себе и терзаться внутренними противоречиями и сомнениями.
В психоневрологических диспансерах есть специальные телефоны доверия. Здесь можно получить компетентную психологическую помощь. Причем анонимно. Во всех областных центрах и Минске такие линии работают круглосуточно. Но как часто сюда звонят отчаявшиеся люди? И почему снимают трубку редко? Может, недостаточно информации?
Многие боятся говорить о своих трудностях, моральных и материальных, из–за страха учета. До сих пор живо убеждение: диагноз психиатра — как клеймо. Из–за этого достаточно часто свои проблемы люди доверяют не специалистам, а обычным терапевтам. Кто как не они порой часами выслушивают исповеди стариков? И что это, если не зашифрованная просьба о помощи? Именно поэтому врачей всех профилей учат обращать внимание и правильно растолковывать первые симптомы любых психических расстройств и неявные признаки суицидального поведения. Однако так ли это легко?
Как узнать самоубийцу
Определить человека, готового сознательно расстаться с жизнью, — задача не из простых. Конечно, некоторые закономерности, подтверждаемые исследованиями, существуют. Но многое так и остается за гранью понимания. Ну например, почему суицидальный риск неодинаков для представителей разных профессий. Больше всех склонны к самоубийствам музыканты, медсестры, зубные врачи и финансисты, меньше всего — библиотекари и продавцы.
По статистике, есть целые этносы и группы, предрасположенные к суициду. Например, финно–угорские народы — причем это могут быть жители разных стран и регионов — Удмуртии, Эстонии, Венгрии или Финляндии. А в США белые американцы добровольно отправляются в последний путь вдвое чаще, чем чернокожие или латиноамериканцы.
Человек парадоксален. Доказано, что к самоубийствам чаще приводят комфорт и благополучие, нежели их отсутствие. Во времена каких–то потрясений (войн, эпидемий), когда на повестке дня остро стоит вопрос выживания, суицидов, как правило, ничтожно мало. Просыпается инстинкт самосохранения? С другой стороны, высокий уровень жизни зачастую становится синонимом высокого уровня самоубийств. Скажем, одна из самых богатых европейских стран — Швеция — на протяжении последних десяти лет в числе лидеров по этому грустному показателю. А, например, в скромной Сирии проблема почти не стоит. Почему так? Дело ведь не только в более четко налаженном учете всех случаев...
Специалисты уверены: высокий уровень суицидов — это прямое следствие все время ускоряющегося темпа жизни и технического прогресса. Проблема эта в основном с «городской пропиской».
— Суициды в небольших населенных пунктах: деревнях, городских поселках — явление редкое, — продолжает Светлана Занская. — Во–первых, тут все друг у друга на виду, а суициды традиционно осуждаются. Во–вторых, человек всю жизнь проводит в работе: копаясь в грядках, он чувствует свою востребованность. Очень часто бывает, что пожилые люди впадают в депрессию после того, как дети забирают их в город. А там оставляют без внимания.
Существует прямая зависимость между суицидом и потерей (изменением) социального статуса — речь о так называемом «комплексе короля Лира». Им объясняется высокий уровень самоубийств среди арестованных, молодых солдат, демобилизованных офицеров, людей, только–только вышедших на пенсию, уволенных с работы и разведенных.
Всем миром
Уровень самоубийств в нашей стране в последнее время медленно, но верно снижается. И тем не менее он по–прежнему высок: 27,5 случая на 100 тысяч человек. Для сравнения: среднеевропейский показатель — 17 погибших. В сумме за 9 последних лет счеты с жизнью свели около 30 тысяч белорусов. Это население небольшого города. А сколько конкретных судеб скрывается за этими сухими статистическими выкладками! Проблема действительно есть, и она, очевидно, требует решения. Но какого? И кто должен этим заниматься? Вопрос лежит во многих плоскостях: социальной, психологической, бытовой и так далее. Врачи, ученые, милиция, — на профилактику должны работать все в тесной связке. Никто не может оставаться в стороне — и только тогда проблема не будет затухать на этапе чисто научных исследований.
— Считается, что самоубийства — это в первую очередь головная боль медиков, — рассуждает Светлана Занская. — На самом деле это не так. Мы берем на себя функцию оповещения. Например, настоятельно рекомендуем, чтобы на предприятиях, где штат превышает 5 тысяч человек, вводилась ставка психолога. Кроме того, Минздрав разработал и принял инструкции по оценке суицидального риска для СМИ, министерств и ведомств. Здесь очень подробно прописано, на что обратить внимание, как себя вести, разговаривать, куда позвонить. Ведь общеизвестно — человека можно спровоцировать одной фразой.
Любопытно, инструкции разработаны в том числе и для средств массовой информации, но где они? Затерялись в кабинетах? Изучаются кем–то более компетентным? Пылятся в архивах? Не берусь говорить за всех, но лично я никаких рекомендаций–инструкций в глаза не видел.
