«Нельзя? ...Вот и хорошо». Никогда бы не подумала, что, получив отказ на просьбу о встрече с главным героем своей публикации, вздохну с облегчением. Просто нервы сдали. На мониторе в кабинете старшего следователя УСК по Гомельской области Олега Кота застыли фотоснимки, на которые глаза отказываются смотреть и которые тут же отчаянно хочется забыть. «Людмила Владимировна говорит, что Диме снова очень плохо. Депрессия. Снова замкнулся...» — Олег Николаевич вешает трубку и кажется расстроенным, ведь еще недавно потерпевший по его делу чувствовал себя... Вот какое подобрать слово? Как может чувствовать себя человек, которому на дружеской вечеринке вырезают глаза, кромсают уши, щеки?.. А его мама?
...Если раньше в почти полумиллионном Гомеле кто–то и не знал улицу Докутович, то сейчас редко когда на дорожках к дому с синими ставнями не топчутся праздные зеваки и журналисты. А иногда, подобно мне, люди просто хотят понять, что же за место это, куда приходит такая страшная беда. Спайс. Или особо опасное синтетическое психотропное вещество. Разовая доза практически невесома и, увы, стоит недорого. Но ее достаточно, чтобы совершить то, после чего высшей мерой наказания может стать только сама жизнь. Ни потерпевший 23–летний Дмитрий, ни двое обвиняемых его друзей — 29–летний Александр и 21–летний Максим — теперь не знают, что делать со своими «завтра», «послезавтра»... По сути, жизнь всех троих остановилась 21 июля. Попробовать восстановить события того дня, опираясь на материалы дела, пока невозможно — следствие еще продолжается. Но первоначальная официальная информация из милицейских источников, напомню, выглядела так:
«Около 23.00 в милицию поступило сообщение о нарушении общественного порядка на улице Докутович. По словам звонившего, во дворе соседнего дома бегали голые мужчины и громко шумели. Приехавшая на место следственно–оперативная группа и сотрудники ОМОН обнаружили в одной из комнат парня, у которого были удалены оба глаза. Также его нос, щека и уши были значительно повреждены острым предметом. Рядом на кровати находились два приятеля потерпевшего. Компания решила в тот вечер повеселиться на квартире одного из друзей. Приобрели курительную смесь...»
Психиатрическая экспертиза показала: все трое вменяемы. Около месяца Дима провел в больнице, где врачи, насколько это было возможно, восстановили его физически и морально. Саша и Максим практически сразу попали в СИЗО, где пребывают и сегодня. Помнят ли вообще, что тогда творили?
— Максим категорически отказался давать показания и совершенно замкнулся в себе, — рассказывает Олег Николаевич. — Но сам потерпевший и его еще недавно лучший друг Александр, вероятнее всего, ничего не помнят. Оба до сих пор с трудом верят, что такое могло произойти именно с ними. И ведь, допрашивая каждого, понимаешь, что действительно дружили. Причем не только в режиме праздного времяпрепровождения, но, например, незадолго до трагических событий Саша помогал Диме делать в доме ремонт после аварии в системе отопления. К слову, Саша — не только профессиональный сварщик, но вообще едва ли не мастер на все руки. По большому счету, он никогда не отказывал в помощи другу, с рождения страдавшему церебральным параличом и выросшему без отца, — рядом с Димой всегда была только мама. Сама Людмила Владимировна относилась к Саше как к члену семьи, а Дима считал его практически братом...
Профессию электрогазосварщика Александр освоил в колледже. По специальности успел поработать во многих организациях, где всегда характеризовался положительно. Отслужил в армии — и снова к работе. Женился. В январе стал отцом. Счастливое событие омрачило лишь одно: супруга с сыном переехала жить к своим родителям — условия быта в доме, по сути, барачного типа на Докутович, где обитали муж со свекром, с появлением малыша показались невыносимыми. Поехать следом Саша не мог: там тоже жили не в хоромах плюс тещина инвалидность... На съемное жилье денег не хватало. Словом, нужно было срочно что–то решать. Поэтому молодой папа уволился с работы и со дня на день должен был отправиться на заработки в Россию. Отметить отъезд решил с лучшим другом, которого и позвал в гости. Могло ли это быть поводом для беспокойства у матери Димы? Никак. Компьютерные игры и совместный просмотр сериалов за парой бутылок пива иногда могли длиться до утра, после чего кто–то у кого–то отсыпался и уже на свежую голову шел домой. На этот раз обстановка располагала к самым смелым затеям — отец Саши как раз уехал на пару дней навестить родственников. Вскоре в доме на Докутович появился и Максим...
До рокового дня общение троих парней было совершенно обычным в глазах их близких и соседей. Ни разу не дошло даже до мелкой потасовки, замечает Олег Николаевич. Да и что им делить? Все — выходцы из рядовых рабочих семей. Отношения Димы и Максима можно назвать скорее приятельскими: жили по соседству, учились в одном классе. Виделись изредка в компаниях, а в соцсетях касались в основном общих тем. Максим пробовал учиться в одном из гомельских университетов, но был отчислен с первого курса за неуспеваемость. Начитанность и неплохие способности к учебе, по сути, к нулю сводила лень. Пусть и небольшие, но постоянные карманные расходы единственного сына обеспечивали родители. Поэтому основательно устраиваться на работу Максим не спешил. По его словам, периодически подрабатывал в интернете.
Образование Димы тоже ограничилось средней школой. И он тоже увлекался компьютером, в котором для любителя разбирался неплохо. Слыл общительным и даже в какой–то степени шустрым. Однако большую часть времени проводил в социальных сетях. Шумные молодежные тусовки и другие массовые мероприятия интересовали мало: отчасти тормозила некоторая внешняя непохожесть — вечно непослушная правая рука плюс хромота, да и не сильно–то разгонишься на пенсию по инвалидности и мамину по возрасту. Однажды, впрочем, попытался работать, но дело не пошло: Дима жаловался на условия, работодатели — на Диму.
Как в этой компании появился спайс? В дом на Докутович опаснейший психотропный реагент попал впервые, говорит следователь:
— Они употребили, вдохнув через нос, основной действующий компонент курительных смесей — опаснейший психотроп в виде порошка, которым обрабатываются травы. При этом каждый уже имел дело с некоторыми видами наркотиков. Все трое проявляли к ним систематический интерес. Об этом свидетельствуют и материалы допросов, и переписка в соцсетях. Продавцов находили через интернет.
Почему в общем–то неплохие парни из обычных семей стали потребителями наркотической дряни? Повод уйти от реальности имелся как будто у каждого, рассуждает Олег Кот:
— Максим и Дима откровенно изнывали от безделья. Полная социальная безответственность и масса свободного времени в пресном потоке будней заставляли искать новых и острых ощущений. С Сашей картина другая: бытовая неустроенность, катастрофическая нехватка денег, что в конечном счете отдалило его от семьи, ощутимо било по нервам и наводило на мысли о собственном ничтожестве. Но у каждого имелся шанс жить по–другому...
Чудовищны в этом деле не только сами события, произошедшие в доме по улице Докутович поздним июльским вечером. Гораздо больше следователя поразило и одновременно насторожило вот что:
— Допрошено большое число друзей и знакомых фигурантов. Это поколение начала 1990–х. И все они настолько свободно и непринужденно общаются на тему наркотиков, как если бы речь шла о погоде. Внутри молодежной среды рассуждения «покурить — не покурить» и тому подобное циркулируют уже запредельно буднично. Создается впечатление, что это уже настолько неотъемлемая и даже естественная часть их жизни, как поесть, попить, поспать, сходить на дискотеку... Содержание интернет–переписки иногда примерно такое: «Куда сходим? В кино. Что поедим? Ну, можно пиццу. А что покурим?..» Тут ассортимент широкий. И, увы, доступный.
Конечно, не все из окружения Димы, Саши и Максима вовлечены в процесс потребления, продолжает рассуждать Олег Николаевич, но абсолютно все знали об их непосредственной причастности к наркотикам:
— При этом совершенно никто не считал нужным как–то воспрепятствовать или хотя бы проинформировать родителей, тем более правоохранительные органы! Молодежь расценивает ситуацию так: потреблять или нет — личное дело каждого, а в личные дела, дескать, нос совать не следует...
Именно поэтому все случившееся для родственников как потерпевшего, так и обвиняемых стало шокирующим откровением. Значит, наверняка в том или ином городе или поселке нашей страны есть семьи, где точно так же за плотными шторами молчания и равнодушия на почве вседозволенности назревает беда. Еще одна, две, три... Или тысячи? О каком новом кошмаре журналистам предстоит написать завтра? Не далее как несколько дней назад опять же в Гомеле прямо из оздоровительного лагеря в больницу доставили четверых подростков — учащихся одного из средних специальных учреждений — с признаками отравления курительной смесью...
— Что же говорит сегодня о произошедшем и своих некогда друзьях сам Дмитрий? — задаю вопрос уже на пороге кабинета следователя.
— Он не готов им это простить. Дмитрий в отчаянии. Лелеет надежду еще когда–нибудь увидеть этот мир. Осознает, конечно, что и сам виноват. Жаль, что слишком поздно...
Цифра «СБ»
1.070 жителей страны в этом году пострадали от передозировки наркотиков. 700 случаев произошло в Минске. При этом 25 человек погибли...
Советская Белоруссия №240 (24621). Среда, 17 декабря 2014.
