Полковник Владимир Бутенко благодарит коллектив 432-го главного военного клинического медицинского центра

«Если бы не врачи…»

Коронавирус свалил его с ног в первых числах мая. Вспоминает, что в 432-й главный военный клинический медицинский центр ехал с мыслью «на неделю-две, не больше», но буквально сразу ушел в такое пике, что даже испугаться не успел, как оказался в реанимации. Его тут же подключили к ИВЛ. Если бы не это, по словам врачей, он бы не прожил и двух часов. За время лечения Владимир Григорьевич перенес массу осложнений: и респираторный дистресс-синдром (40 процентов легких было повреждено), и две волны сепсиса, и ДВС-синдром. Трижды его вводили в медикаментозный сон. История болезни заняла 2 толстых тома! 64-й день рождения — 8 июня — вообще выпал из его жизни, поэтому он уверен, что ему 63.

— Если бы не врачи, не команда профессионалов, вы бы меня сейчас уже не увидели, — каждое слово Владимиру дается с трудом, но признается, что счастлив только от того, что может говорить. — Два месяца без сознания. Меня кормили с ложечки, я заново учусь ходить. Дома ждут дети, внуки, жена, которую тоже в реанимации трое суток спасали. Мы с ней и по гарнизонам вместе, и в болезни, увы, вместе. Уже 43 года… Я счастлив, что живой, что хожу. Каждую минуту верил, что все будет хорошо, прежде всего верил медикам, которые меня окружали и поддерживали. Я тут для них уже как родной. Они меня называют «наш Грыгорыч», говорят: «Цепляйся за жизнь, держись двумя руками!» Я стараюсь.

Когда отделение перестало быть красной зоной, супруга Ирина Васильевна впервые увидела мужа и едва узнала:

— Мне казалось, что от него осталась ровно половина. Вы бы его видели до этого: под 2 метра ростом, 96 кг, бывший спортсмен, никакого ожирения, хронических патологий! Я даже представить не могла, что обездвиженный человек так может отощать только из-за того, что мышцы не работают. Когда из комы вышел, он даже карандаш не мог держать. COVID-19 у него не было уже через неделю, но вирус так ослабил его организм, что малейшая инфекция нападала — и он опять переставал дышать. Как же тяжело пришлось врачам! Готова петь им одни дифирамбы.

Боец!

Владимира спасали всем отделением. Дежурили у его кровати по очереди. Для них он настоящий аксакал. Медсестра-анестезист Валентина Неверовская признается: были критические моменты, когда думали, что не смогут его вытащить. Вроде пошел на поправку, а через день-два хуже. Если полистать его историю болезни, то постоянно 39—39,5. Но руки не опускали, меняли тактику, стратегию, антибиотики.

— Он постоянно говорит, что врачи спасли. Но в первую очередь это его заслуга, — считает Валентина. — Он боец. Его жажда жизни победила. И бойцовские качества.

Начальник отделения интенсивной терапии и реанимации Константин Абдин тоже восхищен пациентом. Говорит, как ни спросишь его о самочувствии, он всегда большой палец вверх поднимал:

— Есть пациенты, которые сдаются морально, не способствуют своему выздоровлению, лежат, депрессия начинается. А Бутенко даже между двумя волнами сепсиса, когда мы его пытались активизировать, занимался гимнастикой. У него большая тяга к жизни.

Для Константина Абдина эта пандемия стала своего рода боевым крещением. Руководство отделением реанимации он взял в свои руки лишь в сентябре 2019-го. А уже через полгода пришлось переключаться на жесткий эпидрежим. Да, было тревожно перед неизвестной инфекцией. Но никто, говорит, не отказался работать, не ушел в отпуск, все стойко приняли вызов.

Изучали международный опыт, много информации получали от московских коллег, подходы менялись. За это время через реанимацию прошло более сотни пациентов с тяжелыми пневмониями. Бывало, одномоментно были заняты сразу 10 аппаратов ИВЛ. Для 12-коечного отделения это большая загрузка.

— Сложность была в том, что если раньше мы прогнозировали, сколько пациент может находиться на аппарате ИВЛ с пневмонией, то в данной ситуации никаких прогнозов: он мог и две недели лежать, и три, и месяц… За этот период могло идти осложнение за осложнением.

Доктор Абдин уверен: коронавирус победить — это полдела. Инфекция из организма уходит, а вот с ее последствиями приходится сражаться долго и упорно, профилактика не всегда срабатывает.

— В данной ситуации мы использовали все имеющиеся в нашем арсенале средства, в том числе тоцилизумаб, гидроксихлорохин и несколько поколений мощных антибиотиков. Когда в третий раз вводили Бутенко в медикаментозный сон, столкнувшись с очередной волной сепсиса, в ход пошли последние антибиотики резерва, после которых уже ничего не оставалось чем помочь. Он мог эту последнюю волну не пережить. К счастью, все обошлось. В середине июля мы его сняли с аппарата ИВЛ, он дышит самостоятельно, хотя и с кислородной поддержкой. В данный момент мы спокойны. Но, по международному опыту, у пациентов, которые выписаны из реанимационного отделения, очень высокий риск осложнений еще в течение месяца. Это может быть тромбоэмболия легочной артерии, обострение сердечной патологии — все что угодно. Пока всех, кого мы выписали, это миновало.

Восстанавливаться Владимиру еще долго. Но он настроен на победу. Уже листает книги по высшей математике, освежает в памяти специальные науки, очень хочет вернуться к своим студентам и любимой профессии, которой посвятил всю жизнь. Врачи, правда, просят его не торопиться.

— Первые шаги ему давались с большим напряжением, в глазах был страх, — рассказывает медсестра-массажист Людмила Карпович, которая сама полтора месяца болела и знает, как нелегко восстанавливаться после этого вируса даже без таких тяжелых осложнений. — Физические упражнения даются ему с трудом, потому что организм больше тратит кислорода, и его это напрягает. Напоминаю ему, что это надо делать с подачей кислорода. Он торопит время, а спешка здесь ни к чему. Все спокойно, постепенно…

kucherova@sb.by