Все ближе 70–летие Победы в Великой Отечественной войне. Мы много рассказываем о тех годах. Я предлагаю познакомиться с еще одним уникальным документом того героического времени — это дневник инженера Кировского завода в Ленинграде Владимира Самойлова. Его внук, минчанин Марк Байрашевский, также пережил ужасы блокады восьмилетним ребенком:— Мой дед был очень интересным человеком, — вспоминает Марк Александрович. — С отличием окончил престижный тогда Санкт–Петербургский технологический институт и как лучший выпускник получил направление на место, о котором мечтали многие, — начальника участка железной дороги в Могилеве. Перед Первой мировой войной возвратился в Санкт–Петербург, стал работать инженером–технологом на знаменитом Кировском заводе (до революции — Путиловском).
Дневники в основном носят личностный характер. И предлагаемые отрывки (с некоторыми комментариями) не исключение. Но личное здесь органично переплелось с общим, поэтому перед нами предстает картина пережитого ленинградцами. Конечно же, невероятны их страдания, но нет обреченности, наоборот, чувствуются сила духа, вера в победу.
Мы взяли записи только за сентябрь 1941 года, когда шла особенно упорная оборона города. Только один месяц из почти двух с половиной лет, на протяжении которых люди голодали, мерзли, умирали, но держались, проявив величайшую стойкость и мужество.
Итак, читаем дневник.
Налеты каждую ночь«9. В 10 вкл. тревога. Ряд бомб, казалось, что рушится наш дом. Стекла с наружной стороны высыпались, впечатление удручающе жуткое».
Воздушные налеты продолжались по девять и больше часов. С этого времени они повторялись каждую ночь, а днем город подвергался артиллерийскому обстрелу. ПВО Ленинграда вела отчаянную борьбу с воздушными пиратами. Забегая немного вперед, скажем, что из 2.712 немецких самолетов, участвовавших в налетах на Ленинград в сентябре 1941 года, к городу прорвалось только 480, из них сбито 272.
«21.IX. Воскресенье. Ясный день. Поэтому постоянные тревоги. Население начинает привыкать к неизбежным жертвам. Все чаще на улицах видишь дроги... в цветах. Невинные жертвы современной войны... Страстно хочется, чтобы жертвы не были бесплодными, а украсили героическую защиту города, вошли в историю».
Голодали, но помогали фронту
Осажденный город продолжал снабжать фронт вооружением, боеприпасами, военным снаряжением и обмундированием. И хотя 86 заводов и фабрик эвакуировали, мощность ленинградской промышленности оставалась еще значительной — так, только боеприпасы выпускали свыше 100 предприятий.
Да, люди слабели физически, но моральный дух их был крепок. Вот примеры, поражающие наше воображение.
Судосборщик–корпусник Адмиралтейского завода А.Рыжков так ослаб от голода, что не мог двинуться, но от работы не отказался. Его привезли в цех на саночках. Сидя на стуле, он объяснял матросам и рабочим–новичкам, что и как надо делать.
Или еще. Когда на завод им. Кирова прибыли на ремонт танки, пришлось посылать по домам людей собирать слесарей, станочников, кузнецов и сварщиков. Единственный сварщик И.И.Власов был настолько истощен, что не мог забраться на танк. Бригадир и два наиболее крепких слесаря на руках подняли его на боевую машину, и, то сидя, то лежа, он заваривал пробоины в броне, отлично выполнив срочную работу.
Сын Сева — водолаз–разведчик
Продолжим читать дневник...
«24. Получил письмо от Севы. Он жив. В боях на Ладожском озере».
— Это сын дедушки, мой родной дядя Всеволод Самойлов, — уточняет Марк Байрашевский. — Он был водолазом–разведчиком. В легких водолазных костюмах их группу доставляли по Ладоге на бесшумных плавсредствах к прибрежным вражеским позициям для разведки и выполнения диверсий. Удивительно смелые, просто отчаянные ребята, неожиданно и дерзко нападали на немцев в ночное время, наводили на врага страх и панику. Дед очень гордился своим сыном.
Иногда дяде Севе удавалось получить увольнение, он приносил нам кое–что из своего фронтового пайка, чтобы поддержать. К сожалению, это случалось редко.
Пессимисты и оптимисты
«25. Дорогой беседовал с угнетенной женщиной лет 40 с 2–летним ребенком на руках, — пишет В.Самойлов дальше. — В отчаянии ребенок просит есть. Карточек нет. У меня тоже нет. Без карточек нет продажи. Расстроился. В городе разные слухи. Пессимисты говорят о неудаче прибывшего из Москвы отряда Кулика. Оптимисты — об освобождении Новгорода, Старой Руссы, Любани и ряда др. пунктов. Хочу этому верить, т.к. спокойствие в городе подтверждает это. Оказывается, наши бипланы — лучше самолета. Быстро набирают высоту и скорость до 600 км/час. А я–то думал — старые.
28.IX. Встал в 4.45, занял на жмых
№ 194, на обед № 201, на рынке № 208...
29.IX. Встал в 4.40, занял на жмых
№ 705, стоял до часу. Получил 5 кг льняного. Отлегло от сердца...»
Фельдмаршал Лееб: «Наступление невозможно»Удивительное совпадение. В дневниковой записи за 25 сентября автор говорит об оптимистах. И неспроста. Именно 25 сентября командующий немецкой группой армий «Север» фельдмаршал Лееб докладывал штабу верховного командования, что он имеющимися силами продолжать наступление не может. Гитлеровские войска прекратили штурм и перешли к осаде с целью задушить защитников Ленинграда в жестких тисках блокады.
За первые три месяца блокады — с 4 сентября по 30 ноября — фашисты обстреливали город 272 раза, выпустив более 17 тысяч снарядов. Самым жарким за всю блокаду оказался сентябрь, потому неспроста в дневнике так много записей о бомбардировках и артобстрелах. 26 сентября обстрел велся 15 раз.
Дедушка и его пойнтер
1 октября принесло ленинградцам печальное известие — третье по счету снижение хлебного пайка. Рабочие и инженерно–технические работники стали получать в день 400 г, остальное население — 200 г хлеба. А 13–го и 20 ноября — очередное снижение. Теперь одна треть населения города получала по рабочим карточкам 250 г, а две трети ленинградцев по карточкам иждивенческим, детским и для служащих — по 125 г блокадного хлеба. Настоящей ржаной муки в нем содержалось 60 — 70 процентов. Потому и оставляли силы Владимира Самойлова, как и многих тысяч ленинградцев.
— Последняя, неоконченная запись в дневнике за день до смерти дедушки... — подытоживает Марк Байрашевский.
— Знаете... Дедушка был опытным охотником, его собака Кэтти, английский пойнтер, до войны становилась медалисткой многих выставок. Умирая от голода, дедушка не съел собаку, а повел в развалины разрушенного дома и застрелил.
Не убила страшная блокада в сердцах ленинградцев чувства доброты, сострадания, это и помогало им выстоять. Я знаю многих бывших блокадников, проживающих в Минске. Они очень дружны между собой, большие оптимисты, не сидят без дела, хотя большинству уже за 90. Тот особый ленинградский характер — он на всю жизнь.
Михаил ШИМАНСКИЙ.
Советская Белоруссия №78 (24461). Пятница, 25 апреля 2014 года.
