"Совершенно секретно"

Счастливые шпионы Голливуда! Блеск бриолина на волосах, смокинги с иголочки, сумасшедшие погони, пальба из кольтов, поцелуи с томными красавицами накануне финальных титров... Увы, за всем этим - ничего общего с буднями реальных профессионалов. Настоящие разведчики не вправе давать волю чувствам и предаваться суетным страстям. А их продвижение по службе связано лишь с очередной порцией риска. Минчанину Николаю Стешко известно об этом не понаслышке. Советской разведке он отдал 30 лет, и перипетий его судьбы уж точно хватило бы на несколько жизней.

Беспощадный монстр

Так говорят про разведку посвященные. Лезвие этого острейшего орудия политической борьбы прошлось по жизням не одного десятка сотрудников спецслужб и их агентов. Многих, кто верой и правдой исполнял свой "спецдолг", перекрутило в мясорубке интриг и заговоров: агент, переживший провал, во все времена считался "отработанным материалом". Николая Стешко в этом смысле Бог миловал - он ни разу не потерпел серьезного фиаско. И тем не менее всякий раз при воспоминании о делах, казалось бы, давно минувших дней адреналин в крови разведчика резко повышается.

Какой современный мальчишка не мечтает вырасти и стать таким же крутым, как агент 007? Впрочем, ребячьи мечты схожи во все времена. В послевоенные годы чуть ли не каждый подросток бредил карьерой военного. Выпускник Сновской средней школы Николай Стешко - не исключение. Но школьные наставники, обнаружив у ученика недюжинные способности к языкам, настаивали на поступлении в иняз. После войны выбраться на учебу оказалось, однако, делом непростым: даже надеть-то деревенскому пареньку для поездки в город было нечего. Год Николай числился в Осмоловском детдоме воспитателем. Скопил немного денег, поехал в Минск и стал студентом института иностранных языков. Учился и подрабатывал. Неожиданно пришла любовь. Избранница Николая - студентка того же вуза красавица Тамара. "Долго раздумывать не стал, - вспоминает Николай Степанович свой первый и последний в жизни роман. - Мой принцип: полюбил - женись. Ему и последовал".

В 50-е годы в новоиспеченных преподавателях иностранных языков нуждались все железнодорожные учебные заведения страны. Чете Стешко выпал Новосибирск, где располагалась крупная железнодорожная школа. Обучая ребят грамматике английского языка, молодой учитель и вообразить не мог, что скоро состоится встреча, которая повернет его жизнь на 180 градусов. В тот памятный вечер в дом, где квартировала молодая семья, постучался человек в шинели железнодорожника и пригласил главу семейства в управление КГБ на Томской железной дороге на беседу. "Когда мне предложили стать штатным сотрудником этой организации, сразу и не сообразил, о чем речь, - признался мне Николай Степанович. - Потом в голове замелькали отрывки кинолент, обрывки книжных новелл: ничего ясного. И все-таки я согласился. Почему? Было жутко интересно".

Беседу хозяин скромной двухкомнатной квартирки продолжает после длинной паузы: подливает в мою кружку заваренный неким "особым способом" ароматный чай, переставляет со стола на окно клетку с попугаем, чтобы тот мог лучше видеть уютный зеленый дворик и резвящуюся там ребятню. "Ему ведь тоже подавай хлеба и зрелищ, - кивает на птицу рассказчик, и вдруг тон его резко меняется. - Не хочется ворошить ту, прежнюю, жизнь. Говорить откровенно о такой работе тяжело, а лукавить... зачем?" Внутри у меня все обрывается: передумал разведчик? К счастью, нет.

Без ретуши и спецэффектов

Свою карьеру в спецслужбе Николай Степанович начинал в портовом городе Жданове (ныне Мариуполь). Ежедневно тут пришвартовывались десятки зарубежных судов. Их экипажи и пассажиры и рассматривались как потенциальные агенты советской контрразведки.

- Методам работы с агентурой меня обучали в Москве, в одном из управлений КГБ СССР, - Николай Степанович мысленно уже в прошлом. - Как убедить человека выдать секретную информацию? Подобрать нужный мотив. Проще, конечно, если агент сознательно идет на контакт: допустим, у него те же политические взгляды, что и у вербовщика, или человека чем-то сильно обидели на родине. Впрочем, "сознательные" среди нашей "клиентуры" встречались далеко не всегда. Чаще приходилось прибегать к методам, если можно так сказать, убеждения с принуждением, играть на слабостях. К примеру, один капитан зарубежного судна и по совместительству зять хозяина крупной судоремонтной компании "погорел" на любовной связи с местной нимфой. В данном случае нас интересовали сведения о военных базах, на которых неудачливому любовнику приходилось бывать. Безжалостно? Возможно. Но разведка есть разведка. Романтики мало.

Взаимоотношения с агентами развивались по всем классическим правилам конспирации. "Случайные" встречи проходили в людных местах - суете кафетериев или магазинов, одним словом, всюду, где не рискуешь привлечь к себе внимание (а это, как правило, легче сделать в толпе).

Рассказчик вновь замолкает. Очевидно, в этот момент он думает о чем-то таком, что не решается произнести вслух, оставаясь верным привычке не болтать лишнего. После Жданова был Минск. И опять работа с иностранцами. Однако Минск - не портовый город, кишащий закордонными специалистами. Поэтому создать постоянную агентурную сеть оказалось значительно сложнее. Зачастую приходилось довольствоваться обрывочными и разовыми сведениями.

- Особенно много суеты было перед приездом высоких западных чиновников. В начале 60-х Белоруссию посетил министр сельского хозяйства США. На ноги подняли десятки служб. Все так старались не ударить лицом в грязь, что дело порой доходило до абсурда. Когда гость увидел на маленьком участке колхозной земли семь комбайнов, убирающих рожь, изумился крайне: что за "ноу-хау" такое? А вот с посещением церкви вышла промашка посерьезнее: не успели убрать с паперти нищих. По тем временам это было настоящее ЧП, стоившее некоторым начальникам должностей.

Часто доводилось сопровождать наших туристов в заграничные вояжи. Особенно запомнилась поездка в Японию на Олимпийские игры 1964 года. В моей группе было 29 человек со всего Союза (известные писатели, журналисты, ученые), и за каждого я нес персональную ответственность. Так вот, помнится, журналист одной всесоюзной газеты, чье имя гремело на всю страну, оказался не болельщиком, а крохобором: всю Олимпиаду пробегал по японским магазинам, выменивая на глазах у изумленной публики советские значки на сувениры и вещи. Другая не менее известная личность пыталась провезти через границу валюту - серьезное для 60-х преступление. Еле уговорил пограничников не раздувать дело.

"Нас всех считали шпионами"

На очередных "смотринах" в Москве Николая Стешко было решено командировать в одну из западных стран. В какую именно, Николай Степанович не имеет право рассказать даже по прошествии стольких лет: подписка о неразглашении служебной информации. После спецподготовки в Первом Главном управлении КГБ оперативный работник внешней разведки отбыл за кордон. К этому времени бывший инязовец свободно изъяснялся на 4 иностранных языках: английском, немецком, польском и испанском. Жена поехала вместе с мужем, а сына-пятиклассника пришлось оставить у родни. Увы, долгие и частые разлуки - верные спутники разведчика.

Из центра непрерывно требовали результатов. Однако идти в поисках новых агентов напролом было опасно: в случае провала на карьере можно было поставить крест. А в том, что за советским специалистом будут неусыпно следить местные спецслужбы и "бдительные" граждане, не сомневался никто: тогда на Западе даже на инженера из Союза смотрели, как на шпиона.

- Приходилось делать ставку на сочувствующих советскому строю, - говорит Николай Степанович. - Игра велась по жестким правилам: неудача всегда была только твоей, успех принадлежал всему ведомству. Я был свидетелем многих подобных драм. Да и сам, отправляясь на очередную встречу с агентом, никогда не знал, вернусь ли обратно. В некотором смысле "легальным" разведчикам, каким я являлся, еще труднее, чем нелегалам: они все время на виду, не прикрыты никакой "легендой". Хотя, конечно, в нелегальной разведке - больше "подводных камней". Поэтому там так часты провалы.

- А в чем же секрет успеха Штирлица, так долго и дерзко водившего за нос весь рейх?

- В удачном киносюжете. Не более того. Если верить сценарию, то такой разведчик, как Штирлиц, должен был быть разоблачен в течение трех дней.

В 1973 году Стешко вернулся в Минск. Теперь его задачей было установить связи с соотечественниками за рубежом. Проще это было делать под видом культработника. С различными творческими коллективами он объездил весь мир. У артистов была своя работа, у Стешко - своя: вербовка и составление бесконечных отчетов для центра. "Только когда в 87-м вышел в отставку, ощутил, что есть другая жизнь, - облегченно вздыхает повествователь, словно заново переживает все коллизии. - Устроился на работу во внешнеторговой сфере. Умение находить контакт с людьми сильно пригодилось. А с другой стороны, - неожиданно завершает монолог Николай Степанович, - хоть и было интересно сменить амплуа, предыдущую жизнь, повторись все сначала, я прожил бы так же".

Вот уже 11 лет, как Николай Стешко пенсионер. Но и в свои 73 в выправке не уступит действующим офицерам. Теперь интересы Николая Степановича замыкаются на маленьком внуке и дачных заботах. Явки, пароли и шифры лишь иногда снятся по ночам. Но личное дело Николая Стешко до сих пор хранится в спецхранах разведки под грифом "Совершенно секретно".