Сержанта, который попал под следствие за “ночные отжимания”, вовремя остановили. Сейчас выясняется, не водится ли за ним больших грехов. К сожалению, не всегда реакция командиров такая быстрая
Наверное, сорок отжиманий показались бы “сказкой на ночь” для тех, кто прошел все круги настоящей армейской дедовщины в Советской армии. Самыми бесправными среди всех категорий служащих тогда считались “духи”, самыми полновластными — “деды”. Именно они, а не офицеры, были хозяевами в казармах. До сих пор многие мужчины рассказывают внукам армейские легенды, например о переводе служивого из одного ранга в другой. Молодой солдат получал столько ударов ремнем, сколько месяцев ему осталось служить. Во время “ритуала” он должен был молчать, сжав зубы. При переводе же в “дедушки” удары наносились ниткой, при этом кричать надо было во весь голос, будто боль невыносимая. Были, конечно, факты и страшных издевательств. Но все это “отцы-офицеры” старались не выносить за забор воинской части. До судов разбирательства доходили редко, когда скрывать просто было уже нельзя. Тогда у командиров летели погоны, а старослужащие отправлялись в дисбат. Локальные встряски, не способные в корне изменить ситуацию.
Недавно довелось откровенно поговорить с призывником, у которого при слове “армия” поджилки начинают трястись. Интеллигентный, умный парень откровенно признался, что боится там столкнуться с хамством и наглостью. Впрочем, есть дети, которые и в садик боятся идти, потому что их там обижают, а с “дедовщиной” в определенном смысле можно столкнуться даже в оздоровительном лагере или школе. В одной из школ, например, третьеклассники продемонстрировали власть над сверстником, побив его из-за цвета мобильного телефона. Так они объяснили однокласснику, что розовый мобильник — это не по-мужски. Психологи утверждают, что подобные явления культивируются там, где с ними не борются коллективно.
По информации управления Следственного комитета по Гродненской области, в прошлом году в регионе было возбуждено пять уголовных дел, связанных с неуставными отношениями. По статистике, такие преступления перестали быть массовыми. Однако за каждым случаем стоят реальные судьбы ребят. В одном из уголовных дел, например, фигурирует нанесение тяжких телесных повреждений солдату его сослуживцем.
У меня есть уважаемый дедушка, прошедший войну, а после нее помотавшийся по многим гарнизонам. Однажды в разговоре на щекотливую тему казарменных нравов он сказал: “До семидесятых годов прошлого века дедовщины никакой не было. Какие-то выяснения отношений между солдатами случались. Но не более того. А потом пошло-поехало. И причина в том, что офицеры перестали серьезно относиться к службе. А зачем, когда можно все перепоручить старослужащим”. Кстати, не было дедовщины и в Афгане. Во время боя не будешь ведь смотреть, кто сколько прослужил.
Сегодня в нашей армии нет жесткого разделения на “духов” и “стариков”. И причина не в том, что, мол, в частях служат ребята из одной страны и многим потом встречаться на гражданке. Те, кто примерял военную форму в начале 1990-х, вспоминают, что тогда землячество — еще один мрачный штрих армейского быта — сузилось до районов, и стенкой на стенку порой шли солдаты из разной местности. Так же сейчас фанаты разных клубов сходятся врукопашную. Но армия — это не собрание клубных фанатов. Армия все больше становится профессиональной. И суть не только в том, что в ней много контрактников. Новобранцы идут осваивать технику, оружие, а не стирать кому-то гимнастерки и на потеху дембелям по много раз репетировать “подъем — отбой”. Дисциплины не стало меньше, она просто стала совсем другого уровня.
