Лирический герой Олега Погудина — он сам
Певец Олег Погудин — один из самых желанных артистов в Беларуси и России, концертный график «серебряного голоса России», как сегодня называют одного из лучших лирических теноров современности, расписан на годы вперед. Но Олег нашел в нем время для предновогоднего интервью «СОЮЗу».
— Олег, канун новогодних праздников для вас, наверное, самое горячее время...
— Да, Новый год это — рабочая дата, всегда много концертов. Но у меня работа — любимая, и когда тебя приходят послушать несколько тысяч человек, то ты, пусть и еле живой после концерта, но уже наполняешься их радостью. Уходящий год был для меня достаточно печальным — ушла из жизни Галина Павловна Вишневская, учитель, близкий мне человек, с которой у нас были серьезные рабочие планы, в начале лета — Эдуард Хиль, мой педагог в институте. Эти события заставляют меня серьезней относиться ко времени и лишний раз ощутить, что что–то в этой жизни можно и не успеть...
— А вам не странно, что в сегодняшнем бурном мире зрителю еще нужно вдумчивое, лирическое пение?
— Совершенно не странно. Душа человека хочет оставаться живой, а душа это не только рассудок, ум, но и сердце, чувства, которые насыщаются далеко не только информацией. Никогда у человека не отпадет необходимость в красоте. Конечно, уровень восприятия прекрасного, увы, стремительно девальвируется, но если человеку удается коснуться настоящей красоты, то он будет пытаться за нее держаться. Только бы ему посчастливилось с ней встретиться. А романс, лирическая песня, которой я занимаюсь, — одно из воплощений этой красоты.
— А приходится ли вам иногда все–таки заставлять зал слушать вас, все эти несовременные, казалось бы, романсы?
— Вы знаете, вспоминается только несколько выступлений в самом начале сольной карьеры, в залах, совершенно не знающих, что их ждет. Это были военные части, и в зале были солдаты–срочники. Я вышел на сцену, еще ни ноты не спел — а ребята уже спят! Вообще любой лирический певец, если он выйдет на сольный концерт в военной части, рискует оказаться в подобной ситуации. А тогда под Екатеринбургом случилась серьезная победа: мы запели военные песни, зал встрепенулся, и после концерта пришла даже трогательная, написанная с грамматическими ошибками записка: «Спасибо огромное, не могли бы вы спеть песню про дембелей?»
— Военные песни в вашем исполнении звучат как те же романсы...
— А у меня во всех программах один и тот же лирический герой — разве что одетый, подстриженный, причесанный по обстоятельствам своего времени. У него, конечно, разный опыт: если это XIX век, то герой еще не пережил ни ужасов большевистской революции, ни мировых войн; если это человек из программы, где собрана советская лирическая песня, то у него такой опыт есть, но чувствует, любит, ненавидит он так же. Я говорю всегда от первого лица, о том, что меня беспокоит, всегда наполняю не свои слова своей жизнью.
— То есть для вас песни Окуджавы — это те же романсы?
— Конечно! В XIX веке их пел бы тот же человек под гитару, что и романсы Булахова, Варламова или Зубова. И если бы Окуджава жил тогда, то мог бы совершенно спокойно петь и сочинять романсы в булаховском духе. Между лирической песней второй половины двадцатого века и романсом в принципе нет непреодолимых границ.
— А между вами — и вашим образом на сцене?
— Образ сложился сам собой, я не надевал чужой костюм, артист Олег Погудин рос вместе со мной — человеком. А пять лет обучения в театральном институте лишь дали мне возможность пользоваться громадной палитрой красок, выбирая из полученного богатства то, что нужно. Если ты чувствуешь свой дар, понимаешь его и стараешься ему соответствовать, то многие вещи происходят сами собой.
— С чего вы обычно начинаете работу над романсом? Вот, например, «Рояль был весь раскрыт...»
— Тут красивейшая мелодия, стихи Фета и даже особо делать ничего не надо — а только увидеть этот рояль, прекрасную женщину, ночь с ее лунными бликами, понять, что все это в далеком прошлом... Труднее, может быть, сделать это выразительным в огромном зале и не грубо, не в ущерб интимности романса. Я почти всегда иду от текста, тут быстрее становится ясно, насколько тебе он близок и интересен и как ты его можешь выразить. Но в этом романсе очень помогает мелодия — широкая, льющаяся, с диапазоном.
— Олег, ведь ваши предки — из Беларуси...
— Да, у меня одна бабушка — из–под Лоева, другая из–под Мозыря, но пути родителей шли друг к другу через Западную Украину и Камчатку. Я горд за народ, лучшие черты характера которого — целомудренное смирение, доброта, сила, неброский героизм до самопожертвования — в этих лесах, среди озер и рек проявились в пережитые им войны очень сильно и драматично. Почему–то и выступления в Минске и Витебске для меня всегда — особенные.
— А быть на публике искренним — физически тяжело?
— Это судьба любого артиста, который выходит на сцену один, он должен отдаваться на 100 процентов. Да, если давление скачет, погода резко меняется, то организм может сказать тебе — нет, извини. И тут в свои силы вступает профессия, ты начинаешь работать на пределе своих возможностей, и самые блистательные прозрения случаются именно в эти моменты...
— Олег, а каких прозрений вы пожелаете нашим странам и читателям в новом году?
— Желаю только радости и мира. Чем больше живу — тем больше понимаю, какая это ценность. Чтобы была чистая совесть, доброе здоровье, любовь близких и как можно больше спокойной, но прочной радости.
Андрей Васянин
