И все же где-то к середине вечера столь блистательное общество начало тяготить меня. Стал уже подумывать, как бы тихонько улизнуть, но тут заметил, что ко мне с бокалом шампанского направился один из светских львов — стройный симпатичный мужчина лет тридцати пяти, уже с легкой проседью. Лицо его приходилось встречать в глянцевых журналах, и потому без труда узнал хозяина самого успешного издательства. Ходили слухи, что со своим капиталом он приехал из России, на скорую руку подразорил ряд местных небольших издательств и типографий, а на их месте стал стремительно создавать мощную книжную империю.
Без труда завязался наш разговор. Так же неожиданно последовало его предложение.
— Такое впечатление, что в столице остались одни графоманы. На них денег не заработаешь, — с досадой произнес издатель. – Но наверняка талантливые и пишущие не перевелись в провинции. Их надо искать…
Словом, мне было предложено поработать этаким менеджером по поиску талантов. Обещано приличное вознаграждение и оплата всех командировочных расходов. Разумеется, я мог вежливо отказаться. Но что-то потянуло меня к такой работе. Скорее всего, возможность бесплатно немного попутешествовать… Так или иначе, но я все же согласился временно поработать на новом для себя поприще.
На следующий день приехал в шикарный офис моего нового знакомого. Отметил, что договор составлен грамотно, с учетом моих пожеланий.
— Очень на вас надеюсь, — пожимая на прощание руку, сказал издатель. – Интуиция подсказывает, что нам с вами обязательно удастся найти добротную литературу.
Я пожал плечами и вышел, не слишком разделяя столь радужные надежды молодого и амбициозного хозяина офиса.
Подогревало меня одно обстоятельство. Пару месяцев назад в узком дружеском кругу мы отмечали назначение послом одного из нашей компании.
— Жаль, что такой охоты, как в наших краях, там не предвидится. Даже ружье нет смысла брать с собой, — горько вздохнул он. – Вот последний раз…
И он рассказал, как удачно поохотился на Витебщине, в диком месте где-то неподалеку от границы с Латвией. Наспех поведал и короткую историю о каком-то удивительном старике, у которого тогда ночевал. Тот якобы пишет в глуши какие-то странные рассказы, где главным героем вроде бы всегда остается… луна.
Хорошо, что в тот вечер я выпил лишь фужер мартини и потому даже запомнил имя того чудаковатого старика. Звали его, кажется, Иваном Яковлевичем. Опыт работы в спецслужбе подсказывал, что хоть и не без труда, но я все же смогу отыскать отшельника. Не звонить же другу-послу за тридевять земель с просьбой точнее указать место той его удачной охоты.
На сборы я скор и потому уже назавтра направил нос своего «земного корабля», то бишь видавшей виды, но все еще надежной «мазды», на северо-запад страны. Промелькнули Бегомль, Докшицы, Глубокое… Вот уже позади и Шарковщина. Теперь надо было включать «головной компьютер» на систему поиска. Скажу сразу, что прежние навыки не подвели. Километрах в десяти от границы машина нырнула на лесную дорогу и, преодолев еще треть такого расстояния по глухомани, выкатилась к скромному поселку из шести хуторков. Догадаться, что нужная мне усадьба здесь, оказалось еще проще. Небольшой рыбацкий домик в стиле костела выделялся среди других строений. Дорогу в усадьбу преграждал шлагбаум, и мне пришлось выйти из машины. Прошел с десяток метров и постучал в приоткрытую дверь веранды. Тишина. Ступил дальше. Кухонька, работающий холодильник, лестница на второй этаж… Над дверями в дом аккуратная дощечка с надписью: «Добро пожаловать в усадьбу «Лунный свет». Все сомнения отпали. Я у цели. Вновь постучал, теперь уже в дверь самого дома.
— Добрый день, Иван Яковлевич…
— Добрый…
Человека, сидящего в кресле у камина, стариком назвать можно было с натяжкой. Усталыми, но все еще молодыми казались его серо-зеленые глаза. Взгляд их был пытливым, но не настороженным, он словно пронизывал вас, но не требовал ответа. То ли этот ответ ему был неинтересен, то ли хозяин взгляда этих глаз слишком быстро его нашел и теперь мог позволить себе спокойное, не без некоторой иронии, созерцание.
— Ночь была сырой, погрейтесь за компанию, — старик указал мне на другое кресло неподалеку.
Он убрал с колен какие-то бумаги, что рассматривал до моего визита, и, растягивая слова, произнес:
— Итак, незнакомец, чем обязан столь неожиданному интересу к моей скромной особе?..
Я решил скрыть до поры истинную цель своего визита и заговорил о друге-дипломате, якобы порекомендовавшем это место для рыбалки.
— Как же, помню его, — сказал Иван Яковлевич. И после довольно значительной паузы добавил: — Интересный человек, и дорога у него светлая, но…
— Располагайтесь, — не договорив, уже с открытой улыбкой предложил хозяин. – Я люблю ночевать здесь, в каминном зале, а вы устраивайтесь наверху. Места хватает.
Во время обеда старик похваливал столичную снедь, привезенную мной, особенно хлеб. Мне понравилось молоко, которое поутру принесли ему с соседнего хутора.
— По традиции я в эту пору иду вздремнуть часок-полтора, а вы оглядите окрестности, — посоветовал Иван Яковлевич. – На рыбалку еще рано…
Признаться, усадьба меня разочаровала. В такой глуши хотелось увидеть полузаброшенное хозяйство, неухоженные подходы к дому, где рядом могли ползать ужи и квакать лягушки… А здесь — свежеподстриженные газоны, спортивная площадка с баскетбольным щитом, красивая клумба с цветами, небольшой огородик с зеленью и картофелем. Но нельзя было не признать, что само место для дачной жизни было выбрано с тонким вкусом. С двух сторон участок обступали старинные липы, оберегая место от неприятных ветров. С южной и западной сторон открывалась зеленая равнина, ведущая к лесу и озеру. Днем за липами я не разглядел небольшенького сельского кладбища, что приютилось буквально рядом — метрах в двадцати—тридцати. Вспомнить о нем пришлось позже, а пока я пошел к лодке, чтобы по наставлению хозяина вычерпать вчерашнюю воду.
Вечерняя рыбалка оказалась так себе. Две щуки от меня ушли по дороге к садку, но двух все же поднял в лодку. Когда вернулся в усадьбу, Иван Яковлевич заканчивал ужин — творожок со сметаной — и вскоре засобирался в свой уголок за печью в каминном зале.
— Здесь я ложусь рано, — сказал он. – А вы – по своему усмотрению. Читайте… Я ваши газеты уже все посмотрел. Встаю я рано. Когда вас разбудить?
— Не хлопочите обо мне, Иван Яковлевич. Думаю, что я тоже не засплюсь…
Перед сном я вышел на крыльцо, прислушался к звенящей тишине и хотел было прогуляться по дорожке, ведущей к баньке. Но тут увидел со стороны кладбища два трепещущих огонька. Еще больше насторожил треск сучьев под чьими-то ногами. Вроде не суеверен и не из трусливых, но я все же поторопился убраться восвояси.
Комнатка на втором этаже и сейчас выглядела такой же милой и уютной. Два достаточно больших для верхнего этажа окна находились друг напротив друга. Из одного вновь увидел два огонька на кладбище. Сейчас они казались яркими мотыльками, устроившими пляску над могилами. Поразмышляв, я решил, что это небольшие свечки в специальных колпачках. Видимо, кто-то навестил недавно близкого человека. Шума шагов отсюда не было слышно, и потому почувствовал себя спокойнее. Но не тут-то было…
Из второго окна, куда я переместился, виднелись мрачные очертания соседнего хутора. Но не они приковывали внимание. А то огромное дерево, что росло рядом и днем выглядело таким привлекательным и величественным. Казалось, оно расколото огромным бордово-красным шаром. Я умею владеть собой и тут же «вычислил», что это поднимающаяся луна. Но почему такого страшного цвета и такого пугающего размера? Никогда и ничего подобного видеть не доводилось. Неприятные ощущения холодили желудок. Если учесть, что позади меня плескались странные кладбищенские огоньки, то не так уж сложно понять мои ощущения. И дело даже не в том, что открывалось моему взору. Противное, замешенное не только на страхе, но и еще на чем-то более зловещем, состояние испытывали все мои внутренности, от головы до ног. Я опустился в кресло и стал размышлять. Не спать же здесь, да еще в таком состоянии. С первого этажа едва доносился храп хозяина. Как ни странно, но меня это несколько успокоило. Решил, что спущусь на веранду и проведу ночь на маленьком диванчике.
И все же не мог еще раз не взглянуть на жуткое зрелище и вновь подошел к окну. Надо же! Того шара уже не было и в помине. Луна поднялась над деревом и стала принимать нормальные размеры и очертания. Свет ее заливал мягким и одновременно упругим серебром окрестность, привнося умиротворение и величавое спокойствие.
— Как неожиданно все преобразилось, — сказал я сам себе, чувствуя, что еще не скоро смогу оторвать глаза от усиливающегося очарования. Подумал: возможно, именно такими выглядят знаменитые белые ночи? Нет, это что-то другое… Вдали виднелись шпили самого знаменитого в районе собора. Справа по озеру в неясную даль весело бежала лунная дорожка. Впереди – поле и лес. Наряженные небесным светом, они никого не пугали в этот ночной час, словно убеждали, что живут они не только днем и красота их вечна.
Зачарованный, прислушался наконец к тому, что творилось у меня в душе. Переход из ада в рай уже не выглядел болезненным. Именно так ощущал сейчас себя я. Казалось, что таким здоровым и бодрым не был даже в юности. Возможно, взмахнув руками, долетел бы до шпилей костела…
Уснул, не раздеваясь.
— Как прошла ночь? – поинтересовался за завтраком хозяин усадьбы.
— Нормально…
— Ну и ладушки, — заключил он и добавил: — У меня сегодня немало дел, а вы отдыхайте. Отдыхайте.
Таким образом Иван Яковлевич дал понять, чтобы я ему не мешал. Однако сам я твердо решил перейти к открытому разговору вечером. Увы, сделать этого не удалось. Он и весь вечер возился с какими-то бумагами, был явно не в настроении и отмахивался от меня, как от назойливой мухи.
В эту ночь я был хитрее и не торопился высовываться в окно. Дождался, когда лунные блики заскользили по дощатой стене. Картина на дворе была та и не та. Сегодня, глядя на залитую небесным светом окрестность, еще более явственно ощутил прилив физических сил. Казалось, сбросил этак годков десять. И, кажется, понял, почему именно здесь поселился этот странный старик и почему так чудно назвал он свое имение. Мысли, однако, подсказывали, что не все так просто, наверняка в этом таится некая загадка…
Одна из них разрешилась утром. Нигде не увидев старика, постучал и тихонечко вошел в зал. У камина не осталось ни одной щепки, а Иван Яковлевич, сидя в кресле, серьезно и отрешенно смотрел на тлеющие угли.
Я заговорил прямым текстом. Предложил показать издателю его рукописи.
— Нечего показывать, — горько, но, как мне показалось, одновременно светло и облегченно произнес Иван Яковлевич. И выразительно показал пальцем на камин: – Все там…
Только сейчас я заметил, что рядом с углями тлела большая стопка бумаги.
Спустя некоторое время хозяин «Лунного света» засобирался за грибами. Пояснил, что появились первые зеленки, а мне подсказал, где сегодня можно поймать крупную плотву.
— Чудило, еще один Гоголь выискался, — злился я весь день. Сам размышлял. Может, это только рукописи, а файлы остались в компьютере, притаившемся в углу зала? И так бывает... Окончательный разговор я вновь отложил на вечер. В течение дня общались урывками. Кое-что любопытное я узнал о нем. Не такой он уж отшельник, как кажется со стороны. Обязательно раз в год сюда приезжает младшая дочь из Италии, где работает репортером крупной газеты. Привозит его любимые сыры, вино и сигары. На пару недель заезжает отдохнуть старшая дочь с внуками, и тогда все в усадьбе идет вверх тормашками. Любят заглянуть друзья-рыбаки. Не удалось расспросить о том, чем занимается жена. Но это факт, что большую часть своих дней и ночей он проводил в одиночестве и редко выбирался в столицу. Вот, пожалуй, и все. Негусто для моего досье.
Вечером, когда я извлек из своей сумки бутылку редкого коньяка, надеясь разговорить наконец собеседника, мне позвонили по мобильному телефону и сообщили плохую весть. На «скорой» увезли в клинику очень близкого мне человека. Стало не до выпивки, и я засобирался в дорогу. Признаюсь, что за это время я тайком достал из камина остатки рукописей, надеясь на чудо. Зря. Необгоревшие фрагменты составляли, может быть, тысячную долю текстов. На одном листке отчетливо читалось название рассказа — «Смерть на 100-м километре». Вот еще кусочек: «В ту полночь смерть гуляла на сотом километре, но те, кто приближался к роковой отметке, не могли знать об этом…»
А вот пару строк из другого листка: «В такую пору опасно все, что связано с круглыми датами, цифрами…» Сопоставляя слова и полустрочки из других почти не уцелевших страниц, я понял, что это, невзирая на название, все же не детектив. В одном месте где-то промелькнуло только имя – Вадим.
Я аккуратно вложил в папку остатки рукописи и поместил ее в свою дорожную сумку.
Ивана Яковлевича застал на крыльце. Он выглядел каким-то вмиг постаревшим и сгорбленным.
— Не надо бы вам ехать, — вполголоса сказал он. – Дождитесь утра.
— Ну как вы не понимаете, — с досадой бросил я сумку на заднее сиденье.
— Плохой день, плохая ночь, плохая луна, — продолжал он ворчать.
«Совсем крыша поехала у старика, — подумалось мне. – А казался таким умным, интеллигентным».
Мы и расстались не очень-то вежливо. Иван Яковлевич не предложил мне приехать еще раз. Я весьма сухо поблагодарил его за проведенное время.
Осенние сумерки все плотнее падали на землю, а на лесной дороге и вовсе было мрачно. Часы на циферблате высветили 10, сентябрь, воскресенье. И я облегченно вздохнул, когда машина выехала на трассу.
Через пару часов дороги почувствовал первый прилив усталости. Рановато. Преодолел лишь половину пути. Откуда было знать, что на оставшуюся часть и вовсе не придется тратить усилия…
На трассе заметил огоньки задних фонарей не то грузовика, не то трактора и автоматически сбросил обороты двигателя. Почти в это же время меня стремительно обогнал мощный джип с музыкой и веселой компанией. По логике вещей ему полагалось стать в мой ряд, а уже затем искать простор для дальнейшей дороги, но джип продолжал мчаться по встречной полосе. С небольшой горки, на которой я сейчас оказался, было видно, что навстречу ему так же стремительно летели огоньки других фар. Что-то вздрогнуло у меня внутри. Услышал лишь скрежет металла, да и огней больше впереди не было. Зато эти — не то от грузовика, не то от трактора — высветились у меня почти под носом. И все же не настолько близко, чтобы не принять решения. Еще раз сбросил скорость и мягко, как казалось, «поплыл» в кювет…
* * *
Осторожно открыл глаза. В палате было светло и мирно. Никакой суеты. Вошла сестричка.
— У вас все хорошо…
Несвежей была только голова. Побаливало плечо, и ныло колено. Но в меру.
Утром доктор сообщил, что у меня легкое сотрясение и несколько ушибов. Сознание потерял, скорее всего, в силу стресса. Надо пару деньков понаблюдаться.
До обеда в палату пустили только следователя. Рассказал ему, что мог. И лишь к вечеру от друзей узнал о страшной аварии на том участке.
В столкнувшихся в лобовую автомобилях на месте погибли пять человек. Про себя отметил: дьявольская шестерка не состоялась. Мне повезло.
Навестил издатель. Похлопал по больному плечу и тут же спросил:
— Удалось что-нибудь раздобыть?
— И да, и нет, — вяло ответил я.
Несколько дней все центральные газеты продолжали описывать эту жуткую аварию. К счастью, мое имя нигде не упоминалось, будто это было совсем из другой оперы. Так думали многие, но не я. Лишь в одном репортаже автор обратил внимание на то, что авария случилась на 100-м километре. Из другого я узнал, что один из погибших — сын очень известного чиновника. Звали его Вадим.
«Чертов старик. Он что, провидец или опасный сумасшедший?» – думал я.
Выходя из клиники, я твердо знал одно: в усадьбу «Лунный свет» мне еще придется вернуться. И может быть, не один раз…
(Из цикла «Призраки
усадьбы «Лунный свет»)
