Могилевчанина Максима Федоровича Капельчика война застала в Москве — в Первом корпусе ПВО, где он командовал взводом прожектористов. Вместе с подчиненными в ночном небе высвечивал вражеские самолеты, подбирающиеся к городу.
— В конце 1942 года, — вспоминает Максим Федорович, — полк, в котором я служил, стоял западнее Кубинки. И повадился над нашими позициями летать «хейнкель». Шел всегда на бреющей высоте — только чтобы не зацепиться за линии электропередачи. Казалось, вот он, камнями забросать можно. Но в луч прожектора поймать его никак не удавалось. Пока водитель заведет двигатель автомобиля, на котором стояла световая установка, пока запустится динамо–машина и включится свет, самолета и след простыл... А немец доставлял нам немало неприятностей. То уничтожит бомбардировщики на аэродроме в Кубинке, то совершит налет на лагерь, где формировались маршевые роты для отправки на фронт. Все это продолжалось с полгода. Информация об этом самолете дошла до самого Сталина. Он дал приказ командующему московской ПВО генералу Журавлеву преградить путь «хейнкелю». Два командира взвода, которым не удалось высветить самолет, были отправлены в штрафную роту за невыполнение боевого задания.
Мартовским днем 43–го меня вызвал командир полка Федор Степанович Цыганенко. Сказал, что вместе с комдивом решили меня назначить главным охотником за «хейнкелем». Я, конечно, растерялся: это почти то же самое, что иголку в стоге сена с завязанными глазами искать... Прибыл во взвод. Там на меня солдаты уже с сожалением смотрят: мол, недалек тот час, когда командир штрафником станет. Собрал я сержантов, спрашиваю: какие будут предложения? А те в ответ только руками разводят. Тем временем «хейнкель» раз над нами пролетел, второй... Мне уже командир роты звонит, грозит лейтенантские погоны снять. Несколько ночей не спал, думал. И наконец сообразил. Существующая тогда у нас система обнаружения вражеской авиации была настроена на самолеты, летящие на высоте 3 тысячи метров со скоростью 300 километров в час. И от того момента, когда звукоулавливатель «почувствует» шум двигателя самолета, до момента, когда он долетит до нас, было достаточно времени, чтобы включить прожекторы. С «хейнкелем» же так не получалось. Поэтому я приказал систему отключить и расчету перейти на визуальное наблюдение. Каждому из бойцов был обозначен свой сектор неба, за которым надо было приглядывать. Недели не прошло, как слышим — летит. Были уже наготове и включили прожектор — прямо в рожу фрицу. Тут же еще два луча подцепились. Сбить мы его не могли, но так и вели в свете до Голицыно. Там летчик увидел под собой зенитную батарею и поспешил ретироваться. Больше самолет над нашими позициями не появлялся. А меня за выполнение задания наградили орденом Красной Звезды.
