Под грузом расписок о неразглашении военной, государственной тайны, данных при увольнении в запас, Анатолий Адамович многие годы не говорил о месте своей срочной службы даже близким. Когда же в теснейшем кругу друзей намекал об увиденном, пережитом, те, выслушав, отмахивались, улыбались, дескать, выпил, брат, лишнее, какое кладбище ракет, какой взрыв на “Байконуре”? Все у нас шло штатно: искусственный спутник Земли, Белка со Стрелкой, Юрий Гагарин... Теперь, когда многое стало известным, его воспоминания ни усмешек, ни ухмылок не вызывают.
Почему Анатолия Курьяна взяли служить в сверхсекретное ракетное подразделение, догадаться нетрудно. Родился на Любанщине в крестьянской семье в деревне с пролетарским названием Коммуна. Партия позвала — и он в 1957 году подался на подъем целины, где строил железную дорогу... Короче, пролетарий, комсомолец, работяга.
В Петрозаводске, чтобы получить звание младшего сержанта, Анатолий обучался непривычно долго — около 9 месяцев. А все потому, что его командиры больший упор делали не на шагистику, а на устройство баллистической ракеты. Курсантам говорили, что эта “сигара”, длиной в 32 метра и более трех метров в диаметре, способна не только доставить в нужную точку планеты боевой заряд, но и человека на околоземную орбиту. Само собою разумеется, что все записи, сделанные во время занятий, убирались в большой сейф, опечатывались, лишние разговоры не поощрялись...
На полигоне № 5, выросший впоследствии в космодром “Байконур”, младший сержант Курьян был в должности командира группы двигательных установок. Что означало: получив ракету с завода-изготовителя, подчиненные Анатолия под руководством офицеров должны собрать, испытать в специальном комплексе, все подогнать в двигателе так, чтобы ни один винтик-болтик не подвел во время запуска и полета.
Но, как и в любом новом деле, аварии случались. И не раз. Отрывается ракета на метров 300—400 от земли, и тут выясняется, что грозное изделие берет явно не заданный курс. Нажатие кнопки — и дорогостоящая “сигара” разваливается на части. Случалось, что ракеты взрывались и сами по себе. Потом тракторами стаскивали их громоздкие покореженные узлы на специальное место. Кладбище не вышедших на заданный курс ракет, говорит Анатолий, занимало несколько гектаров.
Но чаще всего цель достигалась. Ракеты, подготовленные группой Курьяна и множеством других военных, точно поражали цель где-то в мировом океане. Знающие люди говорили, что если траекторию полета сместить на необходимое количество градусов, то точкой приземления боевого заряда оказалась бы какая-то важная военная база НАТО. Такая же ракета уносила в космос и знаменитых собачек Белку и Стрелку.
— Какой случай больше всего врезался в память?
— Представьте себе, не эти запуски, а история с обычным штуцером, — отвечает Анатолий Адамович. — При монтаже он упал во внутрь ракеты. А вот-вот должны начаться испытания, следят за ними высокие армейские чины. Что делать? Доложил руководству: раздеваюсь до белья, протискиваюсь вниз, благо невысок и худой. На определенное время перенесли готовность ракеты к старту. Кое-как пролез я вниз, нашел злополучный штуцер. Но вы не можете себе представить, чего эта операция мне стоила! Рядом — патрубки с давлением в 200—300 атмосфер подрагивают от напряжения, двигатель уже “дышит”. Невольно закрадывается гаденькая мысль: а вдруг что-то в программе сработает само собой, и двигатели включатся...
В другой раз готовили ракету к запуску в Тихий океан. Полным ходом шла заправка горючим и окислителем, как вдруг по непонятной причине сработали пиропатроны. Кругом дым, рвутся наружные силовые связи. Ракета, находящаяся в вертикальном положении, теряет свою устойчивость... Вероятность, что в такой ситуации она не взорвется, подсчитали специалисты, всего 5 процентов. Анатолию и его товарищам судьба подарила этот ничтожно малый шанс. Ракета уцелела, с нее слили горючее и отбуксировали со стартовой площадки в монтажно-испытательный корпус...
— А вы знали, что тогдашний начальник “Байконура” генерал Константин Герчик ваш земляк, со Слутчины? — спрашиваю.
— Откуда? — искренне удивляется Анатолий Адамович. — Там такой уровень секретности был, что ты не всегда знал, кто спит рядом. А Константина Васильевича, помнится, люди уважали. Но 24 октября 1960 года ему не повезло. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то повезло и очень крупно. Я и сейчас в деталях помню тот день. А точнее — ночь. Темную, трагическую...
На полигон для запуска доставили принципиально новую ракету Р-16. Довольно “сырую”, несовершенную, недоработанную... Но приближалась очередная годовщина Октябрьской революции. Военные, конструкторы торопились отрапортовать Никите Хрущеву, а тот — поведать всему миру: Страна Советов сделала еще один важный шаг в освоении космоса, если что, то мы покажем кузькину мать зарвавшимся империалистам...
— В той обреченной команде, готовившей к старту обреченную ракету, вполне мог быть и я, но командование для гарантии ответственное дело поручили более опытным “дембелям”, пообещав: запустите ракету и разъезжайтесь по домам! — вспоминает Анатолий Курьян. — Всех свободных от запуска вывезли в безопасную зону, километров за 30. И вот ночью, часа в три, я пристально всматриваюсь в сторону полигона, чтобы не пропустить старт ракеты. И вдруг вижу: вместо обычного снопа пламени, а потом горящей точки в небе — огненный шар на земле. Внутри у меня что-то оборвалось. Вскоре нам сообщили, что ракета взорвалась на старте.
Взрыв на “Байконуре” был строжайше засекречен. Но служащие полигона знали все в деталях и шепотом рассказывали друг другу о подробностях страшной трагедии... Уже на готовой к старту ракете обнаружилась утечка горючего и неисправности в электрической системе. Председатель госкомиссии по испытаниям новой ракеты главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения маршал Неделин для экономии времени решил: будем устранять неисправности на уже заправленной ракете!
Митрофана Ивановича специалисты предупреждали о большой опасности таких экспериментов. Но маршал настоял на своем. И, чтобы успокоить других, демонстративно сел на стул в двух десятках метров от ракеты. Рядом вынуждена была расположиться и его “свита”. Когда неисправная ракета полыхнула страшным пламенем, огненный вал покатился по земле. Неделин, его сопровождающие погибли мгновенно. Люди обгорели так, что останки председателя госкомиссии определяли по маршальской звезде, главного конструктора системы — по размерам, он был выше всех ростом. Та авария на “Байконуре” унесла более 120 жизней. Тем более неприятно было Анатолию Курьяну уже в 6 утра трагического дня слышать по радио: маршал Неделин погиб при исполнении служебных обязанностей в результате авиационной катастрофы...
А генерала Герчика спасло то, что он в ожидании старта отошел на несколько сотен метров от ракеты покурить. Когда все громыхнуло, и люди, словно горящие факелы, начали убегать от адского пламени, Константин Васильевич, наоборот, бросился в огонь, чтобы помочь подчиненным. Сильно обгорел, основательно повредил глаз и полгода провалялся в госпитале. Потом он дослужился до генерал-полковника, стал лауреатом Ленинской премии. Его именем названа школа в деревне Сороги Слуцкого района, где начальник космодрома родился.
Весной 1961-го младший сержант Курьян еще служил на “Байконуре”, но двигатель для корабля Юрия Гагарина готовили другие. О запуске человека в космос Анатолий услышал на космодроме “Плесецк”, куда его откомандировали для запуска боевой ракеты. Но полет Гагарина не произвел на него, как на большинство людей, такого ошеломляющего, триумфального воздействия — Анатолий Курьян знал двигатели ракет, их возможности, и готовящийся вывод человека на околоземную орбиту для него не был тайной за семью печатями.
После армии Анатолий Курьян окончил политехнический институт. Работал на минском заводе “Интеграл”, потом руководил Солигорским райсельэнерго. Перед уходом на пенсию более десяти лет был председателем Краснодворецкого сельсовета.
