В детстве глубоком, едва научившись читать, а потом и писать, я первым делом стал... читать и писать. Читать — «Физкультурник Белоруссии» (особенно любил зимой о новостях из минского «Динамо» узнавать) и «Советский спорт» (там тоже любимый автор был — собственный корреспондент по Белоруссии Александр Борисевич, удивительного таланта журналист, у которого слова сами собой в песню складывались, и не было ничего нежнее для моего детского слуха, чем его волшебные строчки). Писать... Да, собственно, я–то ничего и не мог писать тогда, так–с это, знаете, пописывал в тетрадочку отчетики футбольные: «Проход по флангу, опасная передача, великолепный удар — гол!»Зато регулярно сочинительствовал, после каждого матча «Динамо». Недавно нашел. Потрепанная тетрадка, в пыли холостяцкой, с выцветшими от времени корявыми буковками. Перечитал. Глупость, конечно, смешная и наивная, но вот же закономерность одна была. Восхищался детский разум мой игрой Сергея Алейникова: хотелось мне так же, как он, — быть круче всех.
Алейников был популярен. Немерено популярен в середине 1980–х, так, как после него не был популярен у нас ни один футболист и не знаю, будет ли когда–нибудь. К сожалению, я не могу сейчас судить о его сильных и слабых сторонах — слишком расплывчаты и нечетки впечатления, но в одном уверен: игрока такого таланта, трудолюбия и профессионализма земля белорусская с тех пор не рождала. Он был ключевой фигурой не только минского «Динамо», но и сборной страны, он в те годы, когда из СССР уехать за границу было почти нереально, а зарубежным клубам разрешалось иметь в своем составе не более трех легионеров, подписал контракт с «Ювентусом». И не надо мне больше аргументов, чтобы назвать этого футболиста великим.
Мозг. Шейный позвонок командной игры, благодаря которому осознанные движения осуществляют все остальные органы — руки, ноги, нервная система. Без таких игроков невозможно полноценное существование ни одной команды, это все равно что задержка в развитии, или, извиняюсь, слабоумие. Отсутствие умного игрока никогда не позволит команде пройти все университеты и стать бакалавром, как бы она ни тужилась — навсегда останется первоклассником.
При Алейникове динамовский организм работал великолепно: правая рука прекрасно знала, что делает левая, а ноги выписывали такие кренделя, что залюбуешься. Еще бы: Боровский, Зыгмантович, Гоцманов, Гуринович, Курненин, Пудышев — эти могли и закон всемирного тяготения объяснить, и Пятую симфонию Бетховена на рояле сбацать, и тамадой на свадьбе выступить. Портрет этого человека–команды до сих пор висит у меня на стене как образ идеальный, который на всю жизнь.
Все великие команды были сильны таким своим мозгом. В нашей — конца 1990–х — начала 2000–х — таким мозгом был Валентин Белькевич. Я до сих пор считаю, что потенциал свой та сборная не раскрыла и наполовину, ибо в компании с Хацкевичем, Гуренко, Герасимцом, Ромащенко, Барановым, Тумиловичем и многими другими мы как минимум могли попасть в финальную часть чемпионата мира или Европы, ибо были ну никак не хуже совершенно невыдающихся команд Украины, Словении или Латвии, которые дорогу к небу себе таки проторили. Наверное, просто не нашлось достойного, подходящего учителя, который сумел бы все это разношерстное шалопайство собрать в один кулак, нацелить и организовать.
Мысленно перебрасывая мостик из прошлого в будущее, я вижу там команду достойную. Быть может, вполне допускаю такую мысль, вижу лишь потому, что хочу видеть. Хочу верить. Талантов на земле много, на гениев большой дефицит. Что в журналистике, что в футболе — не важно. И я вполне осознаю, что вряд ли тот же Алейников или Борисевич были действительно гениями, об этом мне, скорее, нашептала впечатлительная душа ребенка. Но ведь кому–то точно так же она щекочет ухо и нынче, рассказывая о перспективах Александра Глеба и его команды, и этот кто–то, возможно, точно так же строчит свои скромные первые отчетики о матчах нашей сборной.
Теперь Глеб — мозг. Не гениальный, конечно, но чертовски талантливый, живой. Тут ведь важно не остановиться в развитии, понять, чего хочешь и как этого достичь, заставить тело танцевать, решать уравнения, плакать и смеяться, переживать. И в этом мне видится огромная роль герра Штанге. Сегодня игра в Словении. Задачка отнюдь не для Эйнштейна. Справимся?
