Я забросила свою любимую коллекцию. Потеряла тетрадь. И даже не помнила о ее существовании во время переездов. А ведь когда–то любила. Стибрила привычку записывать необычные, красивые слова и, если требовалось, их значение. Аберрация — заблуждение; чокер — украшение, плотно облегающее шею (от англ. Choker — душитель); эглет — наконечник шнурка; магарыч — когда кто–то проставляет угощение; неглижировать — проявлять неуважительное отношение и т.д. А иногда слова говорили сами за себя, тогда без пояснений. Или фразеологизмы. Аки тать в нощи, Век Астреи. И английские a paper tiger — бумажный тигр, day in and day out, for all the tea in China. Идиомы на всех языках мира, с переводом и без.
Потом я условилась с собой, что нужно каждое новое слово употреблять раз в день в течение недели. Чтобы оно стало частью меня. Чтобы естественно звучало. А то, знаете, бывает, наденешь новое платье и как дурочка шагаешь в нем, и все видят — у нее платье новое. А то с чего бы стала эта красавица такой напряженной и торжественной. Платье себе, я себе. Еще хуже с обувью. Тыц–тыц. Щелкают каблучки по ламинату. И ты сверху, как на ходулях.
— Туфли новые?
— Новые, черт их дери!
Со словами так же. Пока еще оно приживется на твоих устах.
Открытием стало, что если записывать целые выражения, то ключевое слово приживается лучше. Будто бы дерево пересадили вместе с корневой системой и землей. Ему не так теперь сложно прижиться. Поливай, не забывай.
У моего радионаставника Владимира Туза была такая тетрадка. В которую он записывал слова и выражения, потом открывал во время прямого эфира и, пока звучала музыка, подбирал подходящее украшение для своей прямой речи.
— Escapar como el Diablo a la cruz! — говорил Туз, смачно раскатывая r–r–r–r–r–r — Сорвался, как черт с креста.
И ставил в эфир Оззи Осборна, например. За это его любили. За колорит, за испанские речи. Даже несколько тетрадок у Владимира Николаевича было, одна заканчивалась, другую начинал. И не забывал пополнять коллекцию. Источник не должен иссякнуть. Я посмотрела, как это удобно, и тоже стала записывать. Причем необязательно это были витиеватости, иногда просто очень необычные словосочетания, подслушанные у людей, не подозревавших даже о том, что они могут обогатить мой словарный запас. Так в тетрадке поселились «татаре», «кекчуп» и «деньги нужно влаживать».
Помню, была такая утренняя телепрограмма по НТВ, кажется. Вел ее Дмитрий Дибров. Он стал моим вдохновителем. Я записывала за Д.Д., еле успевала.
— Я вообще не пью по рабочим дням, до захода солнца и без явно выраженной сексуальной перспективы. Последнее обстоятельство снимает оба первых условия.
Выражение про «сексуальную перспективу» мне подходило очень. В те времена из каждого утюга был слышен голос Селин Дион с заглавной песней из кинофильма «Титаник», вышедшего на экран и валившего наповал всех без разбору. Плакать было уже невозможно, а песню все заказывали и заказывали, посвящая ее женам, любовницам и просто главному бухгалтеру предприятия Нэллипалне. Преисполненная благодарности Диброву, я пришла вести программу по заявкам во всеоружии.
— Кошки уходят в отставку, в эфире крик женщины, почуявшей сексуальную перспективу!
Нажимаю play. Every night in my dreams I see you, I feel you... И уже не так слащаво.
Часто я думаю о том, что жизнь была бы ярче, заведи себе все такие блокноты. Но почему–то к словам мы относимся не так трепетно, как к своей прическе и фигуре. В попытке занять достойное место в этом мире демонстрируем силу, ум, профессиональную сноровку. Но косноязычие... Прощается. А ведь это так просто. Много читать, записывать, развивать свой словарный запас. Женщины любят ушами. И мужчины! Поверьте, да. Доброе слово и кошке приятно. А как удачно бывает почувствовать что–то необычное и найти для выражения таких чувств подходящие нетривиальные слова.
— Ну... Это... Того... Прескевю у меня. А! Может, выпьем чашечку кофе? Нет, ну что вы, прескевю — это не заразное.
Т.С.
sulimovna@rambler.ru
Советская Белоруссия № 110 (24740). Пятница, 12 июня 2015
