Будучи большой поклонницей Марии Швецовой (главной героини телесериала «Тайны следствия»), люблю наблюдать, как она виртуозно распутывает изощренные преступления, смело изобличает сотни злодеев. Мне и самой давно хотелось примерить форму: хоть чуть–чуть побыть в роли следователя прокуратуры. Воспользовавшись статусом журналиста, напросилась на стажировку в районную прокуратуру.
Сразу скажу, попытка отыскать там массу героинь в юбках оказалась неудачной. Это в милиции полно женщин–следователей, а в прокуратуре — одна–единственная. Очень скоро я выяснила почему.
Без чувств
Прокуратура, как известно, расследует тяжкие и особо тяжкие преступления: убийства, изнасилования, взяточничество... Работа тяжелая: ненормированный рабочий день, постоянные стрессы. Не всякая женская психика выдержит регулярные «выезды на трупы», будь то самоубийца, задушенный собственной матерью младенец или чьи–то останки в пяти полиэтиленовых пакетах. Следователь вынужден копаться в мотивах жестоких человеческих поступков, пытаться понять психологический механизм порой бесчеловечных преступлений.
К радости следователей, неделя выдалась относительно спокойной. Затянувшееся ожидание наконец нарушил телефонный звонок: «Собирайтесь! Похоже, самоубийство». Кроме следователя прокуратуры, с нами в машине были оперативный работник милиции, судмедэксперт, эксперт–криминалист. Мое участие заключалось в составлении протокола осмотра места происшествия (разумеется, под диктовку следователя). Обычное дело для новичков–практикантов.
Теоретически я знала, что в этом ничего сложного: что слышу, то пишу. Главное — внимательность. Важно не упустить ни одной детали, грамотно запротоколировать каждую мелочь: где, что, как лежало, где и какие следы были выявлены и как зафиксированы экспертом–криминалистом и т. д. Предмет, изъятый с процессуальными нарушениями, нельзя использовать в качестве вещдока.
— Описывать жилище проще. Начинаем с расположения помещения, путей подхода к нему, — делился по дороге опытом Александр Агафонов, старший следователь прокуратуры Советского района города Минска. — Потом вход. Ну, например: «На момент осмотра дверь в квартиру открыта наружу, ригель замка находится в положении «открыто». Внешних следов повреждения двери, коробки двери и запорного устройства не имеется. Дверь ведет в прихожую квартиры прямоугольной формы размером 1,5 на 2 метра. Пол в прихожей покрыт светло–коричневым ламинатом, в центре лежит ковер темно–синего цвета и т.д.»
Самоубийство произошло в одной из минских квартир. В пути я и баек наслушалась, и набралась профессионального «черного» юмора. Вечер казался все менее прекрасным. В подъезде дома охота шутить пропала. А в квартире, при виде человека в петле с неестественно серым цветом лица и открытым ртом, сделалось совсем худо. Перед глазами закружили черные мошки, и внезапно свет погас...
Упасть мне не дали, но о попытках вести протокол я уже не заикалась. Медленно, по стеночке, стараясь не смотреть в сторону покойника, поплелась вдохнуть свежего мартовского воздуха. Профессионалам такие вольности непозволительны. Хотя говорят, что даже всякое повидавших спецов при осмотре от запаха порой «штормит»...
Горячая улика
Когда я вернулась, на лицах сотрудников следственной бригады мелькнуло сочувствие, и все — больше никаких эмоций. Тело уже вытащили из петли, над ним «колдовали» эксперты. Я быстро уяснила, что для следователя погибший человек — рабочий материал, источник следовой информации. А иначе просто невозможно. Если не абстрагироваться, психика не выдержит постоянных экстремальных перегрузок. Нужно сосредоточиться на фактах, следах, выводах экспертов, пояснениях, которые успел собрать оперативник, чтобы правильно прочитать картину произошедшего. Частенько разгадка таится на месте происшествия. И при первичном осмотре можно определить многое: свидетелей, личность преступника, мотивы.
Был случай, когда среди прочих вещей в протоколе осмотра места убийства значилась... утятница. Родственники жертвы не опознали эту кухонную утварь. Подумаешь, купил человек новую кастрюлю или утятницу, приготовил ужин. Только спустя полгода выяснилось, что она имела самое прямое отношение к преступлению. Ее погибшему принесла соседка — угостить блюдом собственного приготовления, а потом, выражаясь протокольным языком, «в ходе внезапно возникшей ссоры нанесла ножевые ранения, повлекшие смерть».
К счастью, пребывание в квартире самоубийцы продлилось недолго — чуть менее часа. Следы на месте происшествия, найденная прощальная записка — все свидетельствовало о том, что это действительно самоубийство. Первичная работа окончена, труп отправлен в морг на судебно–медицинскую экспертизу, предметы, представляющие интерес для следствия, изъяты и упакованы. Следователю прокуратуры и милиции осталось удостовериться, что преступление не подпадает под статью Уголовного кодекса «Доведение до самоубийства», проверить связи, контакты покойного, в деталях изучить несколько последних недель его жизни.
А вот на убийстве осмотр может затянуться на 8 — 10 часов, а то и дольше. Уже потом, в своем кабинете, следователю предстоит правильно квалифицировать преступление, прорабатывать версии, определять круг подозреваемых, устанавливать свидетелей и многое–многое другое. Переварив и проанализировав информацию, добытую «операми» и экспертами, он должен «вычислить» преступника и юридически грамотно оформить материалы дела. А еще — допросы подозреваемых, свидетелей, потерпевших, очные ставки, проведение следственного эксперимента...
Получив порцию новых и, признаться, не самых приятных ощущений, я отправилась домой смотреть следующую серию любимого сериала. Что поделаешь, если форма к лицу, но не по плечу...
Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".
