Сладкая парочка

Они, эти непоседливые и неугомонные сестры ЮРКИНЫ, такие щебетухи — просто прелесть. Я только успеваю ворочать головой, как болванчик, — туда–сюда, туда–сюда — и с трудом слежу за нитью разговора. Очаровательно! Эти гимнастки, вот уже долгое время живущие и работающие в США, просто находка для журналиста. Задал вопрос, поставил диктофон — и можно смело идти перекурить, чашечку кофе, не торопясь, выпить, поговорить с коллегами, а вернувшись, застать их отвечающими на все тот же вопрос, все так же мило друг дружку перебивающими и спешащими рассказать все, ничего не утаивая. Оля и Юля всегда были вместе, недаром же близняшки. Вместе тренировались, выступали за сборную Беларуси, работали в ней хореографами, едва ли не вместе замуж вышли и синхронно же отправились в США работать тренерами.

Они не были дома около двух лет. Перед отлетом на родину исходили всю Атланту вдоль и поперек в поисках зимней одежды. Нашли. Но все равно первое время отчаянно мерзли, отвыкли они уже от нашей пусть далеко

не лютой, но все же зимы...

Оля: Мы уже забыли, когда Новый год по–человечески отмечали. Со снегом чтобы, с массовым весельем.

Юля: Да, в Атланте мало того, что жарко, так еще Новый год как таковой вообще никто не встречает. Рождество — это да, это у них в почете. Да и то не сам день, а процесс подготовки к нему: подарки, рождественский ужин и тому подобное. Живут по принципу: предвкушение праздника лучше самого праздника.

О.: А с 31 декабря на 1 января улицы пустынны. Ни одной живой души. Чаю попьют и в девять часов спать укладываются.

Ю.: Поэтому на Новый год мы всегда едем в Майами.

— Подумаешь, Майами... Что, правда, каждый год?

О.: Так недалеко ведь. Во–первых, там тепло, а во–вторых, чувствуется праздничная атмосфера.

Ю.: Это все потому, что русских съезжается много. На каждом углу слышна родная речь. А на пляже русских вычислить вообще проблем не составляет: в океан залезут и пищат от восторга: «А–а–а, Коля (Рома, Вася, Гоша — нужное подчеркнуть), у нас там снег, а мы здесь в океане плещемся...»

О.: В Майами вообще чувствуешь себя как дома — там целые русские кварталы: кафе, книжные магазины, кинотеатры. Заходишь в ресторанчик и ешь наши блинчики с творогом. Пальчики оближешь! В Атланте об этом можно только мечтать.

Ю.: А рядом со сцены какой–нибудь Агутин или Киркоров поет... Голос родины, так сказать...

О.: Мы ведь не только на Новый год там бываем. От Атланты до океана пять часов езды на машине. Любим иногда просто выехать на пикничок. В выходные. Найдем дикий пляж, поставим палатку, костерок разожжем — нельзя, конечно, но если очень хочется... — картошечки напечем, рыбки на огне накоптим... Чудесно. А вода там такая чистая, прозрачная...

Ю.: Дело в том, что в Атланте в свободное время вообще заняться нечем. Весь досуг — поход по магазинам.

О.: Ну и в фитнес–клуб, конечно, регулярно заглядываем. Аэробика, йога, танцы, тренажеры, бассейн, баня... И даже кикбоксинг!

На слове «кикбоксинг» отсаживаюсь чуть подальше и с недоверием смотрю на эти два улыбающихся хрупких создания. Мало ли, вот будет пауза в их рассказе, когда мне, может быть, удастся вклиниться со своим вопросом, вдруг он им не понравится? Однако нет, вставить слово опять не удается. Но, может, оно и к лучшему...

О.: В Америке трудно жить нашему человеку. Особенно поначалу. Чувствовали себя, как младенцы, которые познают мир, постоянно задаются вопросами: кто ты, где ты, зачем ты?

Ю.: Не знаешь ни языка, ни людей, ничего. Как слепой котенок, тыкаешься мордочкой из угла в угол.

О.: Ничего не понимаешь. Каждое утро просыпались с надеждой открыть глаза и увидеть знакомую домашнюю обстановку. И такое отчаяние, когда понимаешь, что это не Беларусь, а Америка, где все чужое. Не находишь себе места.

Ю.: Первый год было невыносимо. А английский язык меня просто раздражал. На тренировке дети — как инопланетяне, не можешь им ничего объяснить, только визжишь от беспомощности. Элементарные фразы выучили и эксплуатировали их изо дня в день. Знаешь, как в песне: «Если вы в своей квартире, лягте на пол, три–четыре...»

О.: Это только после четырех лет, проведенных в США, мы более или менее сносно можем объясниться.

Что это? Погруженный в свои мысли, не сразу заметил: стало как–то тихо. Сестры задумались и замолчали. Ничего себе, это сенсация! Вот он, думаю, мой шанс — и моментально выпаливаю первое, что приходит на ум.

— А это... Как вам показалось, Беларусь сильно изменилась за время вашего отсутствия?

О, снова они, чарующие голоски, как ручейки, старающиеся обогнать друг друга, наполняют своим журчанием комнату...

Ю.: Сложно судить по такой серой погоде. В прошлый раз, когда мы прилетали, все казалось совершенно другим. Это была весна, природа оживала, все было цветущим и умопомрачительно красивым. Восхитительно.

О.: Молодежь за эти два года очень сильно изменилась.

Ю.: Тогда она показалась нам серьезной, целеустремленной, правильной такой...

В этот момент какая–то невидимая сила заставляет меня приосаниться, сдвинуть брови и стрельнуть глазами: левым — в Олю, правым — в Юлю...

Ю.: А сейчас...

О.: Это большей частью девочек касается. Какие–то они...

— Ну, ну же, какие? Не обрывайте мысль на полуслове, давайте, режьте правду–матку про девушек!

Ю.: Складывается такое впечатление, что Беларусь утопает в эмансипации. Кошмар какой–то! Все такие самоуверенные, гордые, с апломбом...

О.: Мужчины им не нужны — зачем? Им машины подавай и веселую жизнь. Семья — это второстепенное, те, кто вышел замуж и родил, очень об этом сожалеют, сплошные неудобства в этом видят, камень на шее.

Ю.: Все из себя прямо такие самостоятельные и независимые... В Америке совершенно другое мышление. Ребенок и семья для них смысл жизни.

О.: Здесь все девушки, во всяком случае те, с которыми нам довелось общаться, какие–то одинаковые.

Ю.: Сплошь блондинки почему–то! В «Мэдисон–клуб» как–то заглянули. «Группа в полосатых купальниках» выстроилась у зеркала и под музыку весь вечер топталась. Причем движения у всех — одинаковые, как будто годами заученные. Это у них называется отдыхом или они на работу в ночной клуб ходят?

— Это, сестры, кому как повезет...

О.: Или вот совсем недавно пригласили нас поучаствовать в конкурсе причесок. Согласились. Пришли. Кроме нас, там, понятное дело, еще несколько человек.

Ю.: Блондинок, разумеется. Первое, что они сделали, собравшись вместе, — пошли курить. Курили–курили, курили–курили... Вернулись. Долго еще о чем–то говорили, но наконец приступили к обсуждению программы конкурса...

О.: Оказалось, что надо ходить по подиуму в нижнем белье.

Ю.: Это ж кто из мужчин, скажите на милость, обратит внимание на прически, если перед ним будут девушки в неглиже расхаживать? Это во–первых. А во–вторых, для того чтобы согласиться на такой шаг, нам просто необходимо посоветоваться с мужьями. Мы так воспитаны. Вот это замечание вызвало небывалое умиление и взрыв хохота у остальных дам. «Ха, если бы мы делали то, что нам говорит муж...» Нам такая позиция совершенно непонятна...

— Сестры, возвращайтесь, а... Нам такие люди во как нужны!

Ю.: Мы бы с удовольствием, но... Америка для нас по–прежнему чужая, мы все еще не там, но уже и не тут. За четыре года потеряли знакомства, связи, контакты. Ну вернемся... И чем заниматься будем, что делать? Хотя я практически каждую ночь вижу в Атланте один и тот же сон: еду по проспекту Машерова домой. Щипаю себя во сне и не просыпаюсь, думаю: ой, до чего хорошо, я, наверное, и вправду дома! А просыпаюсь...

О.: Тела наши там, но души — здесь. И никогда не эмигрируют...

С Новым годом вас, милые сестрички. Как встретите его, так и проведете. Пусть он будет для вас лучшим в вашей пока еще недолгой, но уже такой насыщенной и непростой жизни. За вас!..