Соблазнов, конечно, много. Есть соблазн назвать сегодняшнюю ситуацию с наплывом беженцев в Европе «великим переселением народов». Штамп, конечно, но правда. Есть соблазн назвать это потопом или очень подходящим белорусским словом «натоўп». Большой соблазн — в очередной раз сказать о том, что во всем виноваты американцы и НАТО, потому что именно они развязали войны в Ираке, Ливии и Сирии, а большинство беженцев именно оттуда: где война, там смерть и беженцы, спасающие своих детей. Есть еще соблазн обвинить Европу в том, что она пытается бороться со следствием, но не с причиной и так или иначе продолжает вносить свой вклад в то, чтобы войны на Ближнем Востоке не заканчивались. Это такие журналистско–политологические соблазны, избежать которых хочется, но сделать это нелегко, потому что все они правда, хотя и штампы.
Есть еще соблазн обвинить Европейский союз в импотенции (последние недели только это слово и приходит на ум), которая неизлечима не потому, что не лечится, а потому, что лечить ее не хотят. В понедельник в Люксембурге (страна, ныне председательствующая в ЕС) прошла встреча министров внутренних дел, которые должны были определиться с квотами и выработать общие подходы для решения проблемы беженцев. Оптимисты (к которым я себя отношу по жизни, но не в смысле надежд на то, что ЕС может быстро решить действительно серьезные проблемы) надеялись, пессимисты (я в том числе) недоумевали. Почему недоумевали? Ну хотя бы потому, что буквально накануне в Праге собирались лидеры Вышеградской группы (объединяет Чехию, Словакию, Польшу и Венгрию) и сказали свое твердое «нет» каким бы то ни было квотам на беженцев. Так о чем в этом случае 28 министров смогут договориться? Позже министр внутренних дел Словакии Роберт Калинак признался, что встреча в Люксембурге проходила «в тяжелой атмосфере и под сильным давлением». Как и ожидали пессимисты (и я, к сожалению, тоже) ни о чем существенном договориться не смогли, только дату новой встречи согласовали — 8 октября. Как говорится (и это снова штамп, но снова соответствующий действительности), все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Вице–канцлер Германии Зигмар Габриэль заявил, что своим бездействием и неспособностью договориться по самому на сегодняшний день животрепещущему для континента вопросу «Европа снова себя опозорила».
С ним трудно не согласиться. Как трудно не согласиться и с его замечанием о том, что «представляется странным, что международное сообщество способно за несколько недель собрать сотни миллиардов для спасения банков, но не может предоставить даже долю такой помощи живым людям». В этом случае герр Габриэль (который не только вице–канцлер ФРГ, но еще и министр экономики и энергетики, в данном контексте это важно) спасение греческих банков имеет в виду. На греческом кризисе, как известно и нам, и герру Габриэлю, больше всего нажились банки немецкие, и без того не слишком бедные. А потому есть, конечно, соблазн сказать, что заявление Германии о том, что она примет всех просящих убежище сирийских беженцев, вызвано неким чувством вины в том числе перед Грецией, прекрасные (и в обычных условиях приносящие хороший доход от туризма) острова которой заполнены теперь не столько отдыхающими, сколько мигрантами. Соблазн такой есть, но я постараюсь его избежать, потому что немцы, которых трудно заподозрить в излишней сентиментальности, ведут себя в этом кризисе странно и непоследовательно: сегодня заявляют о готовности принять до миллиона человек (и соседние страны грузят в поезда страждущих и со вздохом облегчения отправляют составы в западном направлении), а завтра закрывают границы. Через несколько часов их примеру следуют соседние Австрия, Чехия и даже Словакия (которая находится чуть в стороне от основного маршрута), а еще через несколько часов по всему ЕС проносится вздох: разве это не начало конца? (Поговорить о «закате Европы» — соблазн, от которого трудно удержаться.) Не беженцы, а именно закрытие границ: ведь Шенгенское соглашение, позволяющее проехать от Тересполя до Лиссабона, ни разу не показав паспорт, один из основополагающих принципов ЕС. Но когда идет такой «натоўп», разве до принципов?
Поэтому есть еще один сильный соблазн: сказать, что самой последовательной и принципиальной страной в этом кризисе остается Венгрия, а самым принципиальным политиком — ее премьер Виктор Орбан. Закрывающий границы, заявляющий, что «Европа для европейцев, а Венгрия для венгров», и говорящий слова, приводящие политически корректную Европу в шок и трепет. Но по крайней мере, он что–то делает для решения проблемы. Хотя и борется только со следствиями. На следующей неделе я буду в Будапеште, думаю, увижу много интересного.
sbchina@mail.ru
Советская Белоруссия № 178 (24808). четверг, 17 сентября 2015
