Что сплотило ветеранов главного советского полигона для испытаний ракетного оружия?
Они встречаются раз в год в последнюю субботу мая. Почему именно в этот день? Так повелось. Уже 28 лет традиция не нарушается. Почти все наши земляки, кто нес службу на известнейшем полигоне Капустин Яр, прибывают на своеобразный смотр-поверку. Поверка эта неформальная, без устава и армейской строгости, но с обязательным исполнением песен и с обязательным вопросом: а помните?
Начало таким встречам положил генерал-лейтенант, лауреат Государственной премии СССР Павел Дегтеренко. Он был третьим начальником полигона, который называют Капьяром. Капьяр в то время, когда там служил Павел Григорьевич, считался важнейшим военным объектом, на который распространялся особый режим. Это был первый и главный полигон для испытаний ракетного оружия советской державы. Именно отсюда в октябре 1947 года успешно стартовала первая отечественная баллистическая ракета. Кроме того, в задачу полигона входило и техническое обеспечение доставки спутников на околоземную орбиту для изучения космического пространства. Чтобы управлять таким исполином, требовались не только обширные знания, прекрасные организаторские способности, но и колоссальное напряжение сил. Всем этим обладал Павел Дегтеренко.
Во время последней встречи бывших офицеров Капустина Яра, которая прошла в столичном Доме ветеранов, бывший начальник полигона немного рассказал о себе:
— Как я попал в Беларусь? Шел 1981 год. Заканчивалось время моей военной службы. Уже выросли две дочери, стали врачами, обзавелись семьями. Одна из них, Наталья, жила в Минске. Вторая, Светлана, — в подмосковном Королеве. Казалось бы, куда престижно поехать жить? Конечно, в Подмосковье. Но мы посоветовались с женой Ольгой Петровной и отправились в Минск. Беларусь нам нравилась. Я служил в Мозыре в должности заместителя командира дивизии. С ностальгией вспоминал те годы, река Припять мне часто снилась.
— Павел Григорьевич, а как родилась идея проведения вот таких встреч, которые длятся почти тридцать лет?
— Капьяр, я вам скажу, — это и школа, и высшие университеты для всех, кто там служил. Суровая природа, жесткие требования ко всем: от рядовых до высоких начальников. Не скрою, там мы теряли друзей и испытывали порой адское напряжение, которое было выше человеческих сил. Такое не забывается. Поэтому, обосновавшись в Минске, сразу стал искать однополчан, сослуживцев.
— Вы руководили полигоном много лет, что вам помнится?
— Все в памяти. Расскажу об истории, которая повлияла на политическое решение. С нашего полигона мы должны были запускать французский спутник «Снег-3». Почти полгода наши и французские специалисты готовились к этому событию. ТАСС уже сообщил, что запуск состоится 19 июня 1977 года в 6 часов 30 минут. И вот за три дня до намеченного срока мне позвонили главком РВСН В.Ф. Толубко и министр обороны Д.Ф. Устинов и сказали примерно следующее: «Леонид Ильич встречается с Жоржем Помпиду, поэтому от успешного старта французского спутника во многом будет зависеть итог переговоров». А это не просто пожелание, а приказ. Да еще какой! И мы его выполнили. «Снег-3» был выведен на орбиту с двойной точностью, французские ученые сияли от счастья. Ну и переговоры в Париже, как и следовало ожидать, прошли успешно.
После беседы с Павлом Григорьевичем я разговаривал с другими участниками встречи, которых собралось на вечере более 50 человек. Как бывший ракетчик, к сожалению, не попавший в Капьяр, хотя наша часть ездила туда на стрельбы, я интересовался больше всего историей этого полигона. Вот что мне поведал заместитель Дегтеренко по организации встреч однополчан подполковник Арсений Ярош, он же председатель Совета ветеранов Первомайского района столицы:
— Я много где служил. Но в памяти, конечно, ракетный полигон Капустин Яр. В то время это был строго засекреченный объект, который шел под кодом «Москва-400» и находился в тысяче километров от столицы. Там испытывались ракеты средней дальности, ракеты ПВО, оперативно-тактические и даже морские. Представляете: сухая пустыня, воду доставляют бочками. Рядом стоит огромная труба, которую заполняют водой, и ставят туда ракету. А потом ее запускали, как из подводных лодок! Могли ли американцы додуматься, что мы испытываем ракеты для подводных лодок в знойной пустыне? Никогда. А рядом была площадка 4-А. Там испытывались ракеты подземного базирования. Сначала их укрывали следующим образом: насыпали гору земли, делали конус. И ракета располагалась в этом конусе. Она, по сути, стояла на земле, и оттуда ее и запускали. Однако ее легко могли обнаружить со спутников, с высотных самолетов. Поэтому от такой практики вскоре отказались, стали заглублять ракеты в землю, рыть шахты. Хрущев к нам приезжал. Мы трибуну построили — на ней стояли маршалы Советского Союза и Никита Сергеевич. Помню, показывали им пуск ракет подземного базирования.
Но случались в Капустином Яре и трагедии. Однажды загорелась шахта для пуска ракет, и люди лезли вниз в противогазах, чтобы ее спасти и потушить пожар…
А подполковник запаса, доктор технических наук, проректор по научной работе Института современных знаний имени А.М. Широкова, лауреат Государственной премии Беларуси, заслуженный деятель науки и техники Валентин Мищенко рассказал мне вот такую историю:
— Помнится январь 1961 года. Только что закончились приемные испытания зенитно-ракетного комплекса С-125. Комплекс этот был жизненно необходим стране, так как закрывал пространство для воздушных объектов, летящих на низких высотах, которых не могли обнаружить радары. Доложили об этом в ЦК КПСС. Срочно вызвали пару дивизионов в Капьяр на учения. Они получили комплексы, вывезли их в чистое поле. И тут произошел случай, который получил широкую огласку. Ракеты летели, как палки. Решили, что военные плохо подготовились, испытателей сюда! Но и у нас ракеты полетели, кувыркаясь в воздухе. Тут уже все всполошились, доложили в Москву. Оттуда массу специалистов прислали, чтобы разобраться, в чем дело. Нас отстраняют, ставят к системам конструкторов. Но и у них провал! А на носу Новый год. Команда сверху: никаких праздников, искать причину неудачных пусков. Собрались директора заводов, главные конструкторы, всякие теории выдвигались. И наконец один товарищ говорит: «Такое впечатление, что у ракеты не работают гироскопы, нет стабилизации». Проверили — так и есть, заводская недоделка. Устранили неполадки, дивизион успешно отстрелялся, о чем сразу же было доложено в Москву. Комплекс пошел в войска, а для нас это стало большой наукой.
— Из Капустина Яра в Беларусь более 200 офицерских семей переехало, — рассказывает Арсений Ярош. — Когда мы собрались в первый раз на встречу в 1982 году, народу пришло много. Наше решение было единогласным: быть вместе, поддерживать, помогать друг другу, выручать, не забывать наше боевое родство, быть рядом в трудную минуту. А помимо всего прочего, делать праздники для себя и своих семей: и песни попеть, и чарку поднять за здоровье.
28 лет минуло, а они верны своему братству. И это, как сказал ведущий прошедшего вечера полковник Сергей Петров, замечательно. Трудности Капьяра не только закалили бойцов, но и сплотили.
