Чтобы замести следы, преступники обычно уничтожают улики. Организуют себе алиби, «работают» со свидетелями — такова классика криминального жанра. А если преступление не классическое, из разряда тех, где вроде бы никто не виноват? Из той тонкой правовой сферы, которую именуют у нас служебной халатностью? Да все примерно так же: в желании избежать ответственности начальники всех рангов весьма изобретательны. Прикрываясь должностными инструкциями, они стараются любым способом выйти сухими из воды. Трагедия в деревне Раубичи, где из–за недоработок должностных лиц местной энергетической организации едва не погиб ребенок, тому яркий пример.
Вспышка и последствия
Это случилось два года назад. Вечером 22 мая 2008–го, примерно в 18.20, два мальчугана катили на велосипедах по деревенской улице — мама отправила братьев к бабушке за молоком. Одному — 14, второму — 8. Дети как дети: неугомонные и жутко любопытные.
Из показаний младшего, Артема:
— Когда свернули на улицу, где живет бабушка, я посмотрел в сторону трансформаторной будки, что стояла неподалеку. Увидел — двери в ней наполовину открыты. Я сказал брату, что хочу узнать, что там внутри. Он ответил, что делать этого не стоит. Но я брата не послушал. Положив велосипед, я боком протиснулся в дверь и вошел внутрь. Не помню, чтобы к чему–то прикасался. Потом я потерял сознание... Когда очнулся, рядом со мной был брат. Я понял это, услышав его голос. Открыть глаза я не мог. Затем приехала моя мама и врачи «скорой»...
Маленький мальчик лежал у серого здания трансформаторной будки и плакал. Он повторял раз за разом: «Я ослеп...» Лицо у него было обожжено.
Из показаний старшего, Алексея:
— Через 5 секунд после того как брат зашел в будку, я увидел вспышку и услышал треск. Артем упал в метре от двери. Я быстро взял его под мышки и оттащил на безопасное расстояние. Он был без сознания. Глаза у него были закрыты. Я позвонил маме, чтобы она вызвала медиков...
Вот, собственно, и весь сюжет. В окрестных домах погас свет. Мальчика забрали в больницу. Врачам предстояло бороться за его жизнь. Электрикам — заметать следы. Следователям — выяснять, кто же в этом тривиальном на первый взгляд ЧП виноват.
Кто виноват? Никто
Уголовное дело возбудили, как говорят в таких случаях, по факту. Следствию предстояло ответить на несколько вопросов. Первый: почему была открыта дверь (одна, ведущая в подстанцию, и другая — к токопроводящим частям камеры–ячейки)? Второй: были ли приняты наглядные меры предосторожности? И главный — кто же обвиняемый?
Во время следствия опросили многих высокопоставленных сотрудников минского филиала электрических сетей РУП «Минскэнерго». В том числе и начальника района электросетей (РЭС), где случилось несчастье. Из этого диалога приведем небольшой фрагмент.
Вопрос: «Кто виновен в произошедшем несчастном случае?»
Ответ: «Я на данный вопрос ответить не готов».
Вопрос: «Виновны ли в несчастном случае непосредственно вы, а также иные лица РЭС?»
Ответ: «За собой я вины не чувствую. Виновны ли иные — ответить затрудняюсь».
Это понятно. Откуда знать начальнику ответы на такие заковыристые вопросы? Ведь и следствию пришлось пробиваться через хитросплетения должностных инструкций, чтобы все–таки понять, какое именно лицо несет ответственность в случае подобных ЧП. В итоге выяснили: главный инженер. Он стал подозреваемым, а потом — обвиняемым.
Но и этот человек свою вину не признал. Он рассказал вот что:
— Когда я приехал на место, двери подстанции были заперты — их закрыл кто–то из работников приехавшей дежурной бригады. Явных следов взлома я не видел. Без ключа ребенок дверь подстанции вряд ли бы открыл. Каким образом он попал внутрь, я не знаю... Считаю, что в произошедшем никто не виновен, так как нами были соблюдены все требования и были выполнены все необходимые работы.
Про требования — это он о предупреждающих наклейках с молнией и черепом: на дверях они были якобы нанесены. А работы — это внеплановый осмотр подстанции, который за полторы–две недели до ЧП произвел лично главный инженер. На то были специальные указания Министерства энергетики: в Пуховичском районе в подстанцию проникли воришки. Так вот, по утверждению главного инженера, на момент осмотра запирающие устройства подстанции были исправны, двери закрыты, надписи — на месте.
Хотя последнее — весьма спорно. Оба мальчика, как и другие свидетели, утверждали: наклейки с черепом появились на будке уже после ЧП. В течение нескольких дней их налепили электромонтеры. Заметали следы?
Линия защиты
Впрочем, и не в «черепе» дело. Ведь дверь все равно была открыта. Почему? Один из свидетелей заявил, что за несколько дней до ЧП видел, как мужчины в рабочей форме, похожей на одежду строителей, пытались открыть замок, а затем вошли внутрь. Обвиняемый во время суда также предположил, что в будку проникли посторонние, чтобы незаконно вклиниться в сеть. Значит, виноваты они...
— На этом и была построена линия защиты, — отмечает помощник прокурора Минского района Ольга Комлева. — Якобы некие злоумышленники открыли ячейку, оставили ее незапертой, в связи с чем ребенок и был поражен током. Эти доводы во время заседания нами были опровергнуты. К тому же выяснилось, что ключи от ячейки хранились в помещении подстанции, что является нарушением правил техники безопасности. Значит, имеет место служебная халатность.
К такому выводу пришел и суд: в конце ноября в затянувшемся почти на два года деле поставили точку. Главного инженера, который, к слову, до трагедии успел проработать в должности всего несколько месяцев и у которого трое маленьких детей, приговорили к двум годам лишения свободы с отсрочкой на один год, лишив его права в течение трех лет занимать оргдолжности. С РУП «Минскэнерго» взыскали так называемый моральный вред. Еще раньше прокуратура Минского района направила энергетикам представление, потребовав навести на своих объектах порядок. Начальника РЭС привлекли к дисциплинарной ответственности — объявили выговор и не выплатили премию за июль. Разработали иные «мероприятия по обеспечению систематического контроля». В общем, отчитались, как и полагается.
Не стал ли инженер обычным стрелочником, формально виновным, но все же прикрывшим собой амбразуру чужих грешков? И как быть с ответственностью родителей, не объяснивших сыну элементарных правил безопасности? Однозначного ответа на эти вопросы я найти не смог. Пока не поговорил с мамой пострадавшего мальчика.
Монолог матери
С Мариной Михалевич мы беседовали, когда казалось, что дело о подстанции завершено.
— Наша эпопея длилась более двух лет. И все это время ответственного за произошедшее найти не могли. Представьте: 8–летний ребенок вошел в открытую дверь, остался на всю жизнь инвалидом, а кто в этом виноват — неизвестно! Я считаю, что сам ребенок за свою любознательность поплатился сполна, как и мы, его родные.
Месяц в реанимации мне никто не мог сказать, выживет он или нет. От ожогов и отеков у него не открывались глаза и рот, ребенок больше недели не знал, день сейчас или ночь, он не мог взять что–либо в руки — они тоже были обожжены. Месяц сын лежал под капельницей, и все это время я находилась рядом с ним. Два раза в неделю его возили в операционную — на данный момент он перенес 13 операций. Какие ощущения мальчик испытывал перед каждой операцией и после нее, отходя от наркоза, представители «Минских электрических сетей», «не получившие какого–либо подтверждения, свидетельствующего о том, что пострадавшим в действительности испытывались нравственные страдания», могут догадаться, представив на месте моего сына своих родных. Его травма была несовместима с жизнью, а с ее последствиями мы будем бороться всю жизнь. У сына дефект кости черепа, катаракта обоих глаз, начались тики. В 8 лет он стал инвалидом II группы. И в этом никто не виноват?
После трагедии я стала пристальнее наблюдать, что творится с нашими подстанциями и трансформаторами. На этой же линии, неподалеку от моего дома, я сняла на телефон похожую картину: дверь в подстанцию настежь открыта, а поперек установлена доска с прикрепленным к ней знаком: «Не влезай — убьет». И это не единичный случай — материалы я записала на диск и передала следствию. Не пора ли электрикам усилить безопасность, поставить электронные замки или другие современные запирающие устройства? Или они ждут новых жертв и новых исков? На эти вопросы мне так никто и не ответил. Более того, изучив досконально должностные инструкции, я убедилась, что за безопасность трансформаторов, других объектов повышенной опасности отвечают все, а в частности — никто.
И самое обидное: за все это время ни один представитель сетей не принес мне извинений. Ни один человек и ни одно должностное лицо...
P.S. Когда материал готовился к печати, стало известно, что приговор суда снова (уже второй раз) обжалован. Сначала — обвиняемым, а потом и прокуратурой. Кто виноват в том, что случилось с Артемом Михалевичем, выходит, сказать однозначно по–прежнему нельзя.
Рисунок Олега КАРПОВИЧА, "СБ".
