Нина Быкова многие годы работала учителем рисованияРисовать кричевлянка Нина Быкова обожала с детства. В голодные послевоенные годы ни красок, ни даже карандашей не было, потому в ход шли любые подручные средства. Мелом в доме были разукрашены все стены, печь расписана углем. Свое мастерство Нина совершенствовала каждый день, еще девчонкой она твердо решила, что будет учиться «на художника». После школы подала документы в Витебское художественно–графическое педучилище, Быковой хотелось не просто творить для себя, но и учить рисовать ребятишек. Собираясь в дорогу, волновалась Нина ужасно: примут ли? Плюсы есть — способности к рисованию очевидны, но ведь и минусов не скроешь — рисует она левой рукой, поскольку правой у нее нет...
«Мама, где мои пальчики?»
Правую руку Нина потеряла, когда ей было три года. В тот летний день они с подругами носились по лугу, что возле станции (Нина тогда жила на Витебщине, на станции Крынки), и вдруг услышали гул самолета. Наивные, вместо того чтобы пуститься наутек, дети долго из–под ладошек глядели в небо, пока не различили на крыле самолета черные кресты. Кинулись врассыпную, да только укрыться на лугу негде, а с самолета один за другим сыпались снаряды: немцы бомбили станцию. Один из осколков угодил маленькой Нине, от страха прикрывшей голову руками, в правую ладошку.
«Когда я домой прибежала, ладошка была вся в крови и безжизненно висела, — вспоминает Нина Васильевна. — Мама, стиравшая белье, скоренько промыла рану водой, чем–то присыпала, завязала тряпкой. Боль была жуткая, но врача на станции не оказалось, только рядом, в поселке, стоял немецкий госпиталь. И хотя люди предупреждали маму, чтоб туда не ходила, мол, расстреляют обеих, она пересилила страх, взяла меня на руки и понесла, не могла больше смотреть, как мучается ее дитя. Страшно было и мне. Помню, когда к госпиталю подошли, я подумала: если выйдет светлый дяденька, мне обязательно помогут». Того немца Нина Васильевна помнит отчетливо — высокий, со светлыми волосами, ясными голубыми глазами, он с минуту пристально смотрел на пришедших, а после спросил у Нининой мамы: «Сколько у вас детей?» «Одна», — прошептала Нинина мама (детей у нее было пятеро, но материнское сердце подсказало нужные слова). Через несколько минут Ниночка лежала на операционном столе. Когда очнулась, боли уже не было. Истерзанной осколками руки — тоже. На наивное дочкино: «Мама, где мои пальчики?» — Нинина мама, сдерживая слезы, как могла, успокоила: «Солнышко, они еще отрастут». С той поры маленькая Нина, проснувшись поутру, первым делом заглядывала под одеяло и приставала к маме: «Смотри, даже росточков еще не пустили». То, что навсегда останется без руки, Нина поняла лишь через несколько лет. Со временем она привыкла к этой мысли, но в первый класс шла робея: вдруг одноклассники станут над ней смеяться? Не смеялись. Даже вопросов никаких не задавали, узнали о трагедии от других и всячески старались Нине помогать.
— Мне на хороших людей везло, — признается Нина Васильевна. — Помню, приехала я, деревенская девушка, в большой город, поступать в училище. Молодежи в коридоре много, шумные, веселые, я в уголок забилась, стою тихонько, и вдруг подходит ко мне мужчина — видный такой, лицо доброе — и ласково спрашивает: «Ну как, Нина, твои дела?» Это был директор. Я когда документы посылала, вложила в конверт письмо, где написала о своей жизни, о том, что потеряла руку. Он письмо прочел, видимо, проникся ко мне сочувствием и потом меня всю учебу опекал. Уже после я узнала, что он сам воевал, был в партизанском отряде.
Хороших больше, чем плохих
После училища Нина Быкова по распределению уехала в Кричев, стала педагогом. Первое время — несколько месяцев — ее ученики даже не догадывались, что у наставницы нет правой руки. Носить портфель, собирать вещи, чертить и рисовать Нина Васильевна отлично умела левой, а пустой правый рукав всегда заправляла в карман. Но даже когда школьники — кто от родителей, кто от других учителей — обо всем узнали, не стали лезть с расспросами. Любопытных было больше среди взрослых. Были и сомневающиеся. «Несколько раз я слышала шепотки за спиной, дескать, как она, безрукая, может преподавать рисование и черчение, — вспоминает Нина Васильевна. — Я на них не обижалась, просто делала свою работу, к тому же добрых людей в моем окружении было куда больше».
И дети, и их родители молоденькую учительницу рисования полюбили. Одна из мам, работавшая в кинотеатре, постоянно оставляла билеты на вечерний сеанс — для Ниночки. Развлечений в ту пору было немного, вот и бежали после уроков учителя в местный клуб, где крутили индийское кино о любви. Там, у клуба, и заметил Ниночку ее будущий муж.
«Трех рук на двоих хватит»
«Гриша родом из Украины, в Кричев приехал после армии, в гости к сестре, которая жила по соседству с клубом, — рассказывает Нина Васильевна. — Увидел меня, бегущую с подругами в кино, заинтересовался. На следующий день пришла я на уроки, а мне передают письмо. От него. Он писал, что хорошо меня знает, мои же школьники ему все обо мне рассказали, и он хочет со мной встречаться».
На свидание хорошенькая большеглазая Нина пошла. Гриша ей очень понравился, но для себя решила, что больше видеться с ним не станет: «Зачем ему я, хороший парень, еще встретит свою любовь». Но Гриша расставаться не захотел. А одной Нининой землячке, посоветовавшей ему бросить однорукую и «найти себе нормальную», сказал как отрезал: «Нам трех рук на двоих на жизнь хватит». Через полгода молодые расписались, а через год Григорий повез Нину к себе на родину знакомиться с родителями. «Боялась очень, — не скрывает Нина. — Пока к дому шли, несколько раз порывалась назад в Кричев вернуться, оттаяла, только когда его маму увидела». Она с крыльца бегом ко мне кинулась, обняла: «Какая ж ты хорошая, доченька!» С той поры Нина стала называть свекровь мамой.
«Я творю для людей»
Жить Нина и Гриша решили в Кричеве. Он устроился работать на железную дорогу, она до пенсии, больше сорока лет, преподавала детям рисование и черчение. А как складывается ее жизнь сейчас?
«Конечно, порой бывает нелегко, — говорит Нина Васильевна. — Особенно когда теряешь близких, а я ведь похоронила двоих: мужа и сына. Теперь живу одна, у другого сына своя семья, он меня навещает. Но я не унываю, не бывает жизни без потерь, но в ней ведь есть и много хорошего».
Человек активный, уйдя на пенсию, Быкова не сидит дома сложа руки, сегодня она возглавляет районное общество инвалидов, поет в хоре ветеранов, вместе с подругами ездит на экскурсии, фестивали. Из поездок она нередко привозит на память какие–то трогательные безделушки, сувениры. А вот ее собственных работ — писанных маслом, акварелью картин — в доме у Нины Васильевны нет. Раздарила все до единой. Ученикам, друзьям, просто хорошим людям. Несколько прекрасных пейзажей уехали в Германию, их Быкова подарила председателю одной благотворительной организации, привозившей в Кричев медикаменты для детей–инвалидов. Не осталось у Нины Васильевны ни кистей, ни красок. Свой этюдник она отдала одному из учеников. «Хороший паренек, способный, мечтал стать художником, а семья бедная, его мама одна растила, — говорит Быкова. — Когда в художественное училище поступил, я решила, что этюдник ему нужнее». Стать художником, как Нина Васильевна, захотел не только Саша. Из ее учеников человек тридцать связали свою судьбу с искусством, многие вернулись в родной Кричев педагогами — теперь сами учат детей рисовать. Значит, не пропал зря труд наставника...
Фото Николая ТИТОВА.
