Только спустя время девочка поняла, что папино «мыло» было самым настоящим толом, пустившим под откос не один вражеский эшелон
Александра Артюхович (в девичестве — Протасевич) хорошо помнит тот день, когда по лагерю партизанских семей, скрывавшихся от немцев на клочке сухой земли среди болот, прозванном Сергеевым Островаком, разнеслась радостная весть: наши пришли. И люди, не пряча слез, бросились навстречу освободителям. И вместе с ними бежали Протасевичи: 17-летняя Шура, ее младший брат Ваня и мама Софья Антоновна. Через много лет именно в этот день Александре Петровне, уважаемому педагогу Борисова, в торжественной обстановке вручат знак «Партизан Беларуси». А вскоре рядом с ним появятся новые награды: орден Отечественной войны II степени, медаль «За Победу над Германией» и другие. Только огромная скромность этой хрупкой и сегодня уже совсем седой женщины — причина такой длительной отсрочки. Ведь даже мы, ее ученики, не подозревали, какая героическая личность наша учительница, встретившая Великую Отечественную войну в 14 лет…
Когда в 41-м родные места оккупировали немцы, глава семьи Протасевич Петр Никанорович не мог остаться в стороне. С первых дней он и его старший сын Анатолий включились в борьбу против захватчиков. Но об этом Шура долгое время не догадывалась. Например, отец говорил, что идет косить траву, а когда домашние интересовались, скоро ли ворошить, отвечал: «Не надо, сено пропало, его залило водой». А еще девочка видела, как папа «делал мыло». Это был тол, который партизаны применяли в «рельсовой войне».
Не менее таинственно вел себя и старший брат. Из обрывков разговоров Шура поняла, что они с друзьями разыскивают оружие на местах боев, вместе собирают радиоприемник, чтобы слушать Москву… А однажды все они получили повестки, предписывающие им явиться в Жодино. Так, новая власть пыталась привлечь молодежь на службу в полицию. Узнав об этом, Анатолий и его друзья ушли к партизанам.
Их матери, понимая, что теперь под ударом семьи, отправились в Жодино к бургомистру Гайту и разыграли перед ним целый спектакль. Женщины плакали и причитали, жаловались, что вот, мол, наших сыновей призвали в полицию, так партизаны их за это похватали и казнили. Однако этот номер с псевдонападением все равно не прошел бы, если бы Гайт, советский немец, работавший до войны в Шуриной школе столяром, не был так лоялен к своим соотечественникам…
Вскоре над Петром Никаноровичем нависла опасность ареста. Его схватили в Жодино, избили и отвезли в Смолевичи. Тогда-то в дом Протасевичей наведалась соседка, оба сына которой служили в полиции.
— Отдавай Шуру замуж за моего старшенького – выручим твоего мужика, — заявила она, а Софья Антоновна сразу поняла, кто выдал ее мужа.
— Рано дочке замуж, опомнись, соседушка, ей же только 15 лет… — как можно мягче отказала мать.
От смерти Петра Никаноровича спас только случай. Но было ясно, что в покое его не оставят. Так подпольщик стал партизаном. А семья снова оказалась «под прицелом». Спасая детей и себя, Софья Антоновна разыграла спектакль по старому сценарию.
— Вы моего мужа арестовали, потом выпустили, — плакалась она бургомистру, — а партизаны решили, что он предатель, ночью ворвались в дом и схватили его.
Гайт ее еще и утешал…
Теперь связными партизан стали Шура и 13-летний Ваня. Эстафету приняли после неожиданного ночного визита отца. Он коротко проинструктировал дочь:
— Сходи в Жодино к дяде Пете, узнай, приезжали ли к нему гости…
Выполняя это первое задание, Шура думала, что это обычное поручение отца. Потом таких просьб было немало. Ходила по заданию в деревню Черная Стежка (отец говорил: «Лежит возле хаты борона кверху зубьями – иди мимо. Зайдешь, если зубьями книзу…»). Особенно страшно было отправляться в деревню Студенка, что под Смолевичами. Путь лежал близко к Черницкому торфопредприятию, а там – немцы. Она шла по тропинке и ясно слышала их речь, лай овчарок. Не лесных зверей боялась в своих, порой и ночных, походах, а встреч с врагами.
Как-то раз отец поручил Шуре и их соседке тете Кате (ее сын, друг Анатолий, тоже ушел в лес) связаться с партизанами Борисовской зоны. Путь лежал в деревню Белая Лужа, но по дороге их предупредили об опасности: там были немцы. Разговор шел зашифрованный: о том, скоро ли будет кирмаш. Что это значило, Шура поняла только потом, когда партизаны Борисовской и Смолевичской зон совместно разгромили один из гитлеровских гарнизонов…
Ваня, младший брат Шуры, оказался на удивление ловким и толковым разведчиком. Одна из задач, которую он с успехом выполнял, — сбор информации на железнодорожной станции. Для этого мальчик садился на лошадь, ее под уздцы брала сестра и вела к путям. Ваня изучал, какие поезда и куда идут, когда, сколько и с каким интервалом. Перед подрывом железной дороги партизанам особенно было важно знать и расположение вражеских пунктов наблюдения…
Когда к Приборью приближались немцы, об этом всегда успевали предупредить из соседней деревни Поддубье. Тогда люди старались уйти в лес, спрятаться. И однажды пришел день, когда оставаться в родной деревне стало совсем опасно. Осенью 1943 года оставшиеся в Приборье Протасевичи подались на болота, где в их самой непроходимой глуши природа, казалось, специально для них создала убежище. На Сергеевом Островаке в землянках жили семьи партизан. Привечали здесь и разведчиков, кормили чем могли. Однажды, когда была блокада, много партизан пробралось на «остров» — голодных, грязных, обросших, измотанных. Шура смотрела на них и плакала от жалости, а комиссар бригады «Разгром» Лашук сказал:
— Это сама боль войны плачет…
Девушка по-прежнему выполняла задания. Однажды, перед самым освобождением, ее послали в Жодино. Пока добралась до родной деревни, свечерело. Решила переночевать в своем доме, рассудив, что в сумерках ее поход будет выглядеть подозрительно. В хате жили погорельцы из Поддубья: оккупанты сожгли несколько хат. Утром разбудил крик: «Немцы!» У Шуры была кошелочка наготове, будто за ягодами собралась. Схватила ее и побежала к кладке через Плису, но там уже были гитлеровцы. Помчалась к мосту… а там власовцы с пулеметами. Шуру с группой молодежи задержали. Дико им было слышать русскую речь из уст врагов, девушка не выдержала и сказала:
— Зачем вы нас задержали? Как вам не стыдно, вы же свои…
— Вы нам не свои, — отвечали те, — а партизаны, бандиты. Вас убивать надо!
Молодежь посадили в грузовую машину и повезли. Машина приехала на Черницкое торфопредприятие. Пленников заперли в бараке и стали гонять на работу по заготовке торфобрикетов. Работников не кормили вовсе. Хорошо, что о бедственном положении узнали родственники и стали носить еду.
Избавление подоспело неожиданно: пришла группа девушек и добровольно выразила желание подменить узников (как потом выяснилось, по поручению партизан). Шуру, рискуя собственной жизнью, спасла ее ровесница Алина Новодворская…
А потом были освобождение, всеобщее ликование и чествование советских воинов. Но собственно для Шуры и ее матери ужасы оккупации закончились немного позже…
Вдоволь нарадовавшись приближающейся победе, дочь и мать решили снова наведаться на Сергеев Островак. Но по дороге к покинутому лагерю – о, ужас! – им повстречалась группа немцев. Шуру молнией обожгла мысль: «Как обидно умирать, встретив освобождение!» Но им повезло: немцы не тронули, наверное, и сами не чаяли, как выбраться из окружения. И только когда черная немецкая форма уже стала неразличима среди листвы, Шура, наконец, поверила, что ее край свободен…
Анатолий Протасевич, получивший в партизанском отряде ранение в ногу, до войны учился в университете. После освобождения Белоруссии он вместе с отцом, кавалером ордена Красной Звезды Петром Никанорович, окончил в Минске курсы хозяйственного актива. Именно на восстановлении народного хозяйства после войны много потрудились отец и сын.
Не вернулся с фронта один из родных дядей Шуры: ушел добровольцем, чтобы мстить за своих детей, угнанных в Германию, и погиб. А еще во время оккупации за связь с партизанами фашисты расстреляли ее другого дядю – Семена Протасевича.
Шура всегда была, как говорится, безнадежной оптимисткой: человек солнечный по натуре, она спешила жить и верила в свое счастье. С блеском училась в Борисовском педучилище, поэтому ее с группой отличниц направили в столичный пединститут. Прочили в аспирантки, а она заявила:
— Хочу работать в школе!
Там Александра Петровна встретила на дне выпускников своего будущего мужа Иосифа Степановича. Сегодня у отличника народного образования и ее спутника жизни двое детей – Виктор и Галина, трое внучек и правнучка. Все они гордятся родоначальницей-партизанкой. И просто любят ее – нежную, добрую, истинно интеллигентную, умную.
