У вас бывало такое: смотришь на человека — и не можешь понять, какого он пола? Ищешь, ищешь какой–нибудь намек в лице, одежде — без толку. С одной стороны, конечно, это его (или ее) сугубо личное дело. А если надо окликнуть? Как? Эй, человек?
...Дело было в районной поликлинике, куда меня занесло по причине весенней ангины. Подхожу к очереди и интересуюсь, кто последний. «Я!» — отзывается голос у стены. В таких случаях все мы начинаем искать в человеке какую–то особенную деталь, чтобы не потерять ориентир. «В общем, так: существо бесполое в отвратительных штанах и уродских кроссовках», — жестко констатировал мой мозг. Я достала из сумочки книгу и углубилась в чтение. Но нет, скоро человеческое любопытство заставило поднять глаза и украдкой начать рассматривать свой «ориентир». Поначалу процесс веселил. Ну, с возрастом понятно — лет 17 — 18. Лицо (назовем пока так) перебрасывалось репликами с девушкой–ровесницей. Иногда укладывало голову ей на плечо, а однажды даже «дало буську», чем запутало окончательно. «Пацан? Нет, парни так девушку не целуют... Так, руки: грубые, обветренные, фаланги разбиты (ну, может, девушка торгует фруктами на улице, а вчера отбивалась от назойливых покупателей), ногти обгрызенные (бывают у всех), без украшений (не показатель!). Волосы: стрижка мальчишеская (можно сказать, унисекс), косметики — нет (ну и что?). Ковыряет в зубах спичкой... Голос? Но у меня в этот день был не лучше. В общем, завал». Разочарованная, я вернулась к чтению.
«Кто последний в четвертый кабинет?» — это адресовалось уже мне. Я отозвалась. «Ага. А вы, девушка, извините, за кем занимали? На случай, если отойдете?» — интеллигентный мужчина явно имел опыт общения в очередях. «Да вот за...» — и я осеклась. Парочки у стены напротив не было. Но все же: за кем? «Ну, еще с девушкой такой... было... ну, вот это... со штанами... ой... В общем, парень пока отошел!» — осмелилась я наконец. «Да ты сама ща отойдешь, коза безмозглая, я — девка! Тебе, идиотке, паспорт показать?!» — «штаны» просто переместились на другую скамейку и сейчас в гневе отстаивали свою половую принадлежность. Я, конечно, извинилась и замолчала. Зато как оживились доселе скучавшие бабульки! Теперь им было о чем посудачить.
А мне было о чем подумать по дороге домой — о женственности. О том, что она нынче сильно «разбавлена». И почему так? Вспомнила даже профессора Преображенского из «Собачьего сердца», выяснявшего у Вяземской, мужчина она или женщина, чтобы решить, можно ли ей остаться в головном уборе. Неужели это гены еще той революции, смешавшей всех нас в кучу «товарищей»? И дело даже не в джинсах и не в брюках, которые мы, женщины, научились кроить под себя и носить еще как красиво! Не в стрижках... Хотя помню, как один мой старый знакомый дал свое определение женственности: «Настоящая женщина — это та, у которой длинные и чистые волосы, ухоженные и накрашенные ногти, на высоких каблуках и в юбке!» Ну разве не прав? Ведь чем женственнее будем мы, тем более мужественными будут вокруг мужчины, на которых мы так часто пеняем!
А еще я вспомнила свою подругу, которая за день до родов сделала себе педикюр, маникюр и до последнего дня мыла голову каждое утро, делала укладку и ходила в изящной обуви. Знаете, что она напялила на себя перед выездом в роддом, когда уже закусывала губу от боли? Чулочки с кружевом из новой упаковки! Я видела это собственными глазами. Сколько ее помню, мужики за ней — толпами. И все завидные!..
Вернувшись домой, я сбросила кроссовки, стянула джинсы и свитер. Следующий час был посвящен маникюру. Под вечер — визит в солярий. Это было уже важнее ангины.
