У Ильи Авербуха — славное спортивное прошлое. И на олимпийский пьедестал поднимался, и чемпионом мира становился, и много еще чего значимого для мирового фигурного катания совершил. Вспоминая обо всех этих регалиях и достижениях, даже немного обидно становится, что сегодня все меньше и меньше людей отождествляют этого харизматичного человека со спортом. Куда чаще о нем говорят как о бизнесмене, продюсере, создателе и идейном вдохновителе ледовых шоу, которые с его легкой руки стали серьезной конкуренцией уже порядком надоевшим «мыльным операм». Какая еще «Санта–Барбара» смогла бы 4 года подряд собирать по городам и весям от Бреста до Владивостока аншлаги в ледовых дворцах? А «Ледниковый период» смог. И, что самое интересное, недавнюю отмену гастролей в Минске зрители восприняли едва ли не острее, чем неудачи фигуристов в олимпийском Ванкувере. А возможно, все это взаимосвязано? Накануне Илья Авербух вновь приехал в Минск, чтобы рассказать о недобросовестности белорусских организаторов, творческих и спортивных планах и месте «ледниковых» шоу в мировом фигурном катании.
— В моей практике такое впервые, — недоумевает Авербух. — Белорусские организаторы нашего шоу — одна частная компания — отказались платить гонорары спортсменам и артистам. Дескать, нет денег. Хотя, по моим сведениям, продажи шли хорошо. Но проверить невозможно — они, как оказалось, продавали незарегистрированные билеты.
— Это как?
— Очень просто: заявили «Ледниковый период» не как развлекательное шоу, а как спортивно–массовое мероприятие.
— Что теперь будет?
— 3 мая шоу состоится. Если не удастся решить финансовый вопрос, я заплачу выступающим сам. Но и ситуацию эту так тоже не оставлю. На входе мы заново перерегистрируем все билеты, по итогам будем подавать в суд... Для меня это ведь не просто бизнес–проект. Это дело, к которому я отношусь с большой любовью. Как и к зрителям. Я проконсультировался и выяснил, что у вас процесс возврата билетов может длиться несколько месяцев. За это время может меняться цена, расти курс доллара... Кто–то этим пользуется, за счет этой разницы наживаясь на зрителях. В общем, тут очень много вопросов, на которые хочется получить ответы. Надеюсь, без привлечения правоохранительных органов. Все–таки я провел уже около 500 шоу, и каждый раз удавалось находить компромиссные решения.
— Шоу все так же популярно, как и
в первый год своего существования?
— На самом деле самым успешным был второй год. В первый же год никто вообще не мог предположить, как люди примут нашу идею. Тем более что фигурное катание у нас всегда любили, относились к нему как к серьезному спорту и могли наше представление воспринять как насмешку... Начиная с третьего сезона начался постепенный спад. И именно поэтому нынешний сезон — последний.
— А не связываете ли вы популярность ледовых шоу с выступлениями спортсменов?
— На мой взгляд, связи здесь нет, хотя при желании придумать ее можно. После Ванкувера мне уже не раз приходилось слышать заявления, что, дескать, лучше бы они на Олимпиаде выступали, а не в шоу катались. Но ведь объективно тем, кто катается в шоу, уже за 30. Какой спорт? Век спортсмена короток, и тем, кто уже достиг чего–то в спорте, хочется успеть еще и заработать денег, выступая в таких вот шоу, освобождая место следующим поколениям. Мы ведь тоже не каждого берем. Нужны титулы, достижения.
— Вот и получается, что раньше олимпийские медали были целью, а сейчас — лишь средство. Промежуточный этап перед выходом в шоу–бизнес...
— Шоу ни в коем случае не заменяет спорт. Оно даже не может отодвинуть его на второй план. Мне в шоу нужны сложившиеся спортсмены с именем, а не просто хорошие фигуристы. Молодым нужно бороться за титулы и олимпийские награды, а «Ледниковый период» — это свет в конце тоннеля для ветеранов, которые думают о том, где найти себя после ухода из спорта. Это ведь давняя проблема, и не только для фигурного катания. Олимпийские медали — это здорово, они будут цениться всегда. Но их при всем желании есть не будешь... И связи между нашим шоу и провалом в Ванкувере, как многие уже успели заявить, нет: то, что мы видим сегодня в фигурном катании, — это результат провальных 90–х. Более того: последние четыре года российские фигуристы не показывали высоких результатов, и, по большому счету, лишь благодаря таким вот шоу у нас в стране сохранился какой бы то ни было интерес к этому виду спорта. Поэтому «Ледниковый период» — это еще и своего рода сети, которые мы забросили и в которые, хочется верить, попадет много ребятишек.
— Елена Чайковская недавно заявила, что Олимпиада в Ванкувере — свидетельство катастрофического кризиса в фигурном катании, из которого Россия может и вообще не выкарабкаться...
— Я бы не был столь категоричным. Нынешний провал — закономерный. У него есть причины, а значит — есть и пути выхода из этого кризиса. Судите сами: последние 20 лет у нас были просто выдающиеся результаты. Начиная с Олимпиады 1992 года в Альбервилле в мужском одиночном катании россияне вообще не проигрывали. Виктор Петренко, Алексей Урманов, Илья Кулик, Алексей Ягудин, Евгений Плющенко... В парах всегда «золото» было. Это убаюкивало, создавало иллюзию непобедимости. А когда золотая плеяда ушла, оказалось, что все это время мы жили исключительно сегодняшним днем. Есть чемпион на четыре ближайших года — с ним и работают. О том, что дальше, никто не думает. А потом спохватились, аврал... Три года Тамара Москвина пыталась слепить из Юко Кавагути и Александра Смирнова чемпионов, но они ведь дебютанты. Это их первая Олимпиада! Невозможно за четыре года подготовить олимпийского чемпиона!
— Да и было бы кому готовить: большинство именитых российских тренеров сегодня работают с теми, кто потом российских же спортсменов и обыгрывает...
— Золотые слова! И я бы хотел адресовать их новому президенту Российской федерации фигурного катания, который, хочется верить, в скором времени у нас появится. Мое же мнение категорично: необходимо любой ценой вернуть специалистов домой. Поверьте, их зарплаты гораздо меньше, чем у футбольных или хоккейных тренеров.
— Думаете, вернутся?
— Думаю, да. Но в случае чего нужно стоять на своем вплоть до запрета на работу с заграничными спортсменами. Хочешь работать с канадцами — уезжай в Канаду. Точно так же можно привлечь в Россию и иностранных тренеров. Плюс повышенное внимание детским школам.
— Как, кстати, обстоит дело с гомельской школой, которую вы как–то открывали вместе с Ириной Лобачевой?
— Если честно, даже не знаю о ее судьбе. С Ириной мы уже давно не живем вместе, а школой занималась в основном она.
— В таком случае, возможно, стоит открыть и свою собственную?
— Сложный вопрос. С одной стороны, да, можно было бы. Но для меня это — большая ответственность. Я не хочу, прикрывшись именем, наоткрывать повсюду школ, в которых от Ильи Авербуха будет только название. Если заниматься таким проектом, то нужно самому там регулярно бывать, проводить какие–то занятия... Меня ведь и руководить федерацией звали, и я по этой же причине отказался. Мне сейчас гораздо ближе творчество. Сейчас вот закончим с «Ледниковым периодом», и я хочу вплотную заняться созданием первого в мире ледового театра. Постоянного: все существующие сегодня труппы — сборные, живущие постоянными гастролями. У нас же будет своя площадка с продуманной сценой, выставленным светом, где будут ставиться какие–то законченные спектакли с участием целого созвездия чемпионов. Создание такого театра требует около 10 миллионов долларов, но это будет уникальный проект, который позволит нам вновь оставить конкурентов за спиной.
