"ЩЕПКИ" лесной реформы

— Проблема рационального использования леса волнует меня давно. Каждый день бывая в лесу, воочию убеждался, что он предоставлен самому себе. Лесохозяйственные предприятия, перешедшие на самофинансирование, вместо того чтобы заниматься своим прямым делом — лесоразведением, уходом за лесопосадками, расчисткой захламленных участков и охраной лесных массивов, ринулись в лесозаготовки, начав в основном необдуманные и малорентабельные поставки древесины на экспорт. Приведу один из множества примеров.
Глава государства требует экспортировать только обработанную и мелкотоварную (диаметром 6—8 сантиметров) древесину, а за рубеж все равно уходит кругляк в виде балансов березовых диаметром 14—24 сантиметра, тогда как при 16 сантиметрах и более это уже фанерное сырье, которое должно перерабатываться внутри страны и поставляться за рубеж в виде фанеры. Поэтому неудивительно, что даже при такой огромной государственной дотации (около 400 миллиардов рублей в год) Минлесхоз не может свести экономические концы с концами. Рачительный же хозяин умеет получать с каждого дерева максимум выгоды.
Сейчас постоянно создается видимость положительных сдвигов в реформе лесной отрасли по переходу на самофинансирование. Выбран самый простой путь: увеличение объема лесозаготовок своими силами при использовании в основном тяжелого физического ручного труда. Вторая составляющая — передача части экономически благополучных предприятий-лесозаготовителей, в частности 8 леспромхозов, входящих в концерн “Беллесбумпром”, Министерству лесного хозяйства. Причем чтобы в дальнейшем не нести ответственности за результаты этой “реформы”, делали все со ссылкой на поручение главы государства. В поручении же лишь предписывалось “...создать группу специалистов по изучению ситуации в лесном хозяйстве Беларуси”. Однако ретивцы поспешили опередить ход событий, и появился совместный приказ концерна и министерства о передаче леспромхозов последнему. И тут, естественно, возникла масса незапланированных “но”. Потому что документ не только имеет множество юридических казусов, но и во многом противоречит здравому смыслу.
Факторы успеха
Не стану говорить за других. Приведу примеры, касающиеся нашего предприятия. В январе—июне 2006 года ОАО “Костюковичский леспромхоз” сработало с рентабельностью в 35,1 процента. И это несмотря на то, что лесосечный фонд нам был выделен лишь в апреле и
первые три месяца мощностям пришлось практически простаивать. Причем лес, как правило, выделяется не самого лучшего качества, в труднодоступных местах, зачастую с отсутствием подъездных путей. Предприятие не имеет никаких долгов, исправно покупает лес на корню, платит тем же лесхозам попенную плату, полностью обеспечено техникой, топливом, запасными частями. А в минувшем году дополнительно закупило 6 лесовозов, 6 прицепов и 6 тракторов. В последнее время прекратили экспортные поставки, поскольку партнеры не отличались честностью в ведении дел и для отстаивания своих интересов с ними пришлось два года судиться. Тогда может возникнуть вопрос: из чего складывается успешная экономика леспромхоза? Назову некоторые факторы, способствующие этому.
В разработке лесосек мы профессионалы. Применяем только хлыстовую заготовку и вывозку древесины. Первое позволяет уменьшить стоимость лесозаготовительных работ и облегчает тяжелый физический труд рабочих лесозаготовительных бригад по сравнению с сортиментной заготовкой (отпадает необходимость проведения в лесу раскряжевки, сортировки, подноски и укладки полученных сортиментов и дров вручную). Второе — после доставки хлыста на нижний склад предприятия можно осуществить рациональную разделку и получить более десяти наименований сортиментов. При раскряжевке в лесу об этом не может быть и речи.
Проводим как сплошные, так и постепенные рубки. При разработке последних не надо создавать лесные культуры, сохраняется лесная растительность. Технические возможности лесозаготовительной техники и уровень квалификации рабочих позволяют загружать лесовоз вместимостью 25 кубометров за 15 минут, а разгружать за 3—5 минут. После раскряжевки лесоматериалы сразу же отгружаются потребителям. На промежуточных же складах лесхозов лесоматериалы лежат длительное время. Это приводит к потере их технических качеств (растрескиваются, повреждаются насекомыми и грибами). В результате высококачественная древесина превращается в дрова.
Еще одним основным фактором успешной работы леспромхоза считаю то, что 95 процентов его акций принадлежат работникам. Люди трудятся на себя. Ведь предприятие покупает лес у государства, заготавливает, разделывает и поставляет государству в лице ДОКов, получая оплату только за объем выполненных работ.
А что у лесхозов?
Большинство лесхозов, занимаясь лесозаготовками, поставляют на экспорт так называемые балансы. Даже с учетом того, что им лес обходится почти бесплатно, в самые лучшие времена рентабельность там не превышала 5 процентов. Почему? Потому что нет в достаточном количестве лесозаготовительной техники, отсутствует рациональная разделка, так как не на должном уровне находится квалификация рабочих (незнание ГОСТов: пороки древесины, нормы ограничения пороков, технические требования и др., а лесхозы используют метод сортиментной заготовки). Велика и стоимость лесозаготовительных работ, ведь применяется ручной труд. Кроме того, заготовленная древесина несколько раз перевозится с места на место: с лесосеки — на промежуточный склад, с промежуточного склада — на железнодорожную станцию или склад потребителя, тем самым увеличиваются холостые пробеги техники. И перегружается древесина несколько раз, так как сортиментовозы обладают слабой проходимостью и подходят к складам только по хорошим дорогам.
И так работает большинство лесхозов. Некоторые из них пилят евродоску из наиболее качественной хвойной древесины, при этом отходы составляют почти половину. Какая уж тут рентабельность?! Кстати, ДОКи концерна осуществляют безотходное производство.
Более того, последние три года лесхозами вырубаются самые лучшие леса: доступные, при асфальтированных и гравийных дорогах. Пример тому — за шесть месяцев 2006 года большинство лесхозов Могилевской области вырубили годовую расчетную лесосеку по хвойному хозяйству. При проведении рубок ухода вырубаются лучшие деревья и только лишь с экспортной целью. Потому что свое, дармовое, из которого можно извлечь хоть небольшую, но сиюминутную выгоду. А дальше — хоть лес не расти...
Так работать дальше нельзя
Недавний визит Президента Беларуси на Брестчину, в ходе которого он посетил Ивацевичский лесхоз, полностью убедил меня в правильности моих мыслей. Александр Григорьевич еще раз с жесткой принципиальностью указал на необходимость бережного хозяйствования в лесу и рационального использования этого огромного богатства нашей страны.
Так, как сейчас, дальше работать нельзя. Об этом говорилось уже не раз. Особенно тем, кто берет лес за бесценок и не умеет его перерабатывать или продавать по той цене, которая научит бережно относиться к нему. Ведь лес — собственность государства. Государство — это народ. А богатством народа может распоряжаться только народ в лице государства. Сейчас же лесом по своему усмотрению распоряжаются только около 60 тысяч человек системы Минлесхоза. Фактически лес находится у них в собственности. Они получают деньги за его продажу (попенная плата и другие виды платежей), а государство еще дает дотации этим людям. За что? Мое мнение таково: если Минлесхоз получает дотации от государства, то деньги за государственный лес должны идти в государственную казну, и платить за лес на корню должны все, кто его рубит, причем столько, сколько он стоит.
Каждый должен заниматься своим делом
Если сопоставить приведенные выше аргументы и факты, становится очевидным, что лесозаготовки нельзя отдавать лесному хозяйству. Лес должны рубить профессионалы, а выращивать, ухаживать за ним и охранять его — другие профессионалы. Еще в 1918 году в постановлении Совета Народных Комиссаров о лесном деле указывалось, что лесных специалистов по всей России недостаточно для решения лесных задач, что их нельзя заменить другими “...без ущерба для леса и тем самым для всего народа”.
Пусть не сочтут меня ретроградом: я абсолютно не против реформ. Кстати, все это уже “проходили”, когда в 1936 году вынуждены были отделить лесозаготовки и лесопереработку от лесного хозяйства. Но всякая реформа должна быть полезна и результативна. Чего же можно ожидать от нынешней в таком виде?
Несмотря на то что правительством утверждена программа развития концерна “Беллесбумпром” до 2010 года, с большой долей вероятности можно предположить, что с присоединением к Минлесхозу 8 леспромхозов начнется развал концерна. Без лесозаготовок пока могут выжить лишь 4 деревообрабатывающих предприятия в стране: “Пинскдрев”, “БорисовДОК”, “Ивацевичидрев” и “Молодечномебель”. У них есть достаточные оборотные средства, поэтому они хоть и с определенными трудностями, но смогут закупить для производства готовый лес. У иных такой возможности нет. Скажем, Бобруйский фанДОК должен Костюковичскому леспромхозу полмиллиарда рублей. Фактически наш коллектив кредитует его, уплачивая налоги, поставляя сырье в счет будущей оплаты. Конечно, бобруйчане постепенно рассчитываются, может, и не так быстро, как хотелось бы. Благо оба предприятия находятся в одной подведомственности. А разделимся — кто же станет кредитовать таких дебиторов? А ДОКи — половина предприятий “Беллесбумпрома”.
Светлогорский целлюлозно-бумажный комбинат запустил в работу новую производственную линию, перерабатывающую в год 250 тысяч кубометров пиловочника хвойного диаметром от 14 до 24 сантиметров. Такая же линия предусмотрена и на строящейся Шкловской бумажной фабрике. Для обеспечения их сырьем надо заготовить около полутора миллионов кубометров хвойной древесины. Вдобавок мощным комбинатам в сутки требуется от полутора до двух тысяч кубометров леса на переработку. Где у Минлесхоза мощности, способные обеспечить эти сырьевые потребности?
В полном замешательстве и неведении пребывают и коллективы леспромхозов, намеченных для “заклания”. Согласно Уставу концерна “Беллесбумпром”, вхождение в его состав и выход из него осуществляется только на добровольной основе. Поэтому, наверное, 55 членов совета концерна из 57 проголосовали против переподчинения леспромхозов Минлесхозу. Никто не объяснил ни дальнейшее статус-кво, ни перспективу, не поговорил с людьми. А безоглядно, как в омут, бросаться в неизвестность, которая таит явную угрозу развала благополучных предприятий, — это не для деловых людей. Все должно быть просчитано, взвешено, обосновано. Потому что после драки поздно будет махать кулаками.
О том, как важно учитывать все нюансы, свидетельствует и такой пример, пусть и несколько отвлеченный от основной темы. Сейчас лесхозы страны проводят сертификацию лесов. После лесной сертификации, проведенной иностранными экспертами (непонятно, почему их не ознакомили с нашими лесорастительными и почвенно-гидрологическими условиями?), появился запрет на проведение лесозаготовок гусеничной техникой, продиктованный якобы заботой о сохранении лесной растительности и плодородного слоя. Но каким образом тогда взять лес из болот? Как объяснить с точки зрения лесной сертификации проводимую лесхозами подготовку почвы под лесные культуры на этих же лесосеках, при которой сдирается живой почвенный покров и перемешивается (уничтожается) плодородный слой в большей степени, чем гусеничной техникой? Конечно, в скандинавских странах, где преобладает скалисто-каменистая почва и плодородный слой накапливается десятилетиями, гусеничная техника, если не соблюдать технологию, натворит бед.
Что оставим потомкам?
Под занавес остановлюсь еще на некоторых проблемах, которые тревожат меня.
Казалось бы, в целом хорошая идея: нереализованный предприятиям концерна лес продать через специально организованную биржу. На практике же оказалось, что от нее — одни убытки. Выставили на торги почти 8 тысяч кубометров различного леса, а реализовано лишь
100 кубов пиловочника дубового. И это бы не беда. Да процедура оформления документов предоставления на биржу материалов так затянута по времени, что лес за три недели потерял свои товарные качества, отчего и издержки. Многие удивятся тому, что древесина — продукт скоропортящийся, не подлежащий хранению, особенно в жаркую нынешнюю погоду. Кто будет нести за это ответственность? Кто возместит издержки?
Портится не только спиленное дерево, но и переспелое, переросшее. Считаю, что лесхозы упустили из виду такую ценную породу, как дуб. Успокаиваясь тем, что его надо выращивать до полутора веков, проморгали время рубки. Сейчас, по крайней мере на Могилевщине, дуб переспел, теряет товарность. Еще чуть — и вообще ничего уже нельзя будет взять.
Беда и с лесопосадками в водоохранных зонах рек и водоемов. Они настолько переспели, что гибнут на корню, потому что возраст имеют 120—160 лет. Их, считаю, срочно надо вырубать, заменяя новыми посадками. Ведь это, по подсчетам ученых, пятая часть всего лесного массива страны. Такие богатства! Мы “делаем” кислород для Европы, а для себя ничего не имеем.
Вот где бескрайнее поле деятельности для лесоводов: разводить, а не вырубать леса. Тем более что пока не удается решить проблему успешной борьбы с короедом-типографом, вызывающим усыхание ельников. По этой причине только в Могилевской области их пришлось вырубить около миллиона кубометров. Но начнет работать Шкловская бумажная фабрика, и ей потребуется в качестве сырья сырорастущая ель в объеме около 600 тысяч кубометров в год. И если она такими темпами усыхает, то не за горами и сырьевая проблема для этого предприятия и других, ему подобных.
Лес — наше богатство. Мы все настолько привыкли к этому давнему лозунгу, что забыли про его смысл. В противном случае так к лесу не относились бы.