Продержавшись несколько дней в числе топ–новостей, проект Евразийского союза перечень горячих тем покинул. Но это в информационном контексте. А в аналитическом по–прежнему остается на пике внимания. Эксперты рассматривают инициативу в самых разных плоскостях. Спектр оценок широк и разнообразен. Одни сулят идее большое будущее, другие усматривают в ней изначальную обреченность на провал. Кто–то говорит об интересе и восприимчивости замысла в мире, кто–то пророчит ей ярое противодействие. Словом, если попытаться привести все суждения к некоему общему знаменателю, останется простая дилемма: этому союзу либо быть, либо нет. Однако вряд ли стоит перелопачивать гигабайты информации, чтобы прийти к такому незамысловатому выводу.
А может, не стоит спешить? Есть ли именно сейчас острая необходимость глубоко препарировать суть задумки, которая пока еще только именно задумка? Идея, замысел, проект... Как угодно. Есть очевидная общность суждений на его счет трех государств — России, Беларуси, Казахстана. Причем в публикациях В.Путина, А.Лукашенко, Н.Назарбаева в «Известиях» прослеживается довольно четкая последовательность. Владимир Путин, собственно, объявил об идее. Александр Лукашенко не только согласился с тем, что ее надо развивать, но и продвигать дальше. До уровня, как он выразился, «интеграции интеграций» при непременном условии равенства всех участников процесса. Нурсултан Назарбаев добавил к этой линии еще толику конкретики, тезисами о валютном союзе, создании наднациональных структур и некоторых других элементов более глубокой интеграции.
Сопоставляя эти три статьи-мнения, несложно прийти к выводу: речь идет далеко не об экспромте. Если лидеры трех государств практически одновременно и в унисон объявляют о глобальном замысле, значит, шли к нему целенаправленно. Согласовывая друг с другом свои позиции и вырабатывая общую линию. На этом фоне несколько натянуто выглядят споры аналитиков о том, что нынче идет соревнование за лавры первого интегратора. Дескать, Путин здесь резко вырвался вперед. Однако спортивная стилистика оценок здесь явно не к месту.
Внимательный наблюдатель отлично помнит, что с идеями более тесной интеграции за последние полтора–два десятка лет не раз выступали и Беларусь, и Казахстан. И было немало моментов, когда эти инициативы вязли именно в нерешительности российской стороны. При этом никто не скрывал, что ответ на главный вопрос «быть или не быть» зависит целиком и полностью от России. У нее самая мощная экономика. У нее наибольший политический вес в мировом масштабе. Кому, как не ей, стоять в центре объединительных процессов? Да, немало времени потребовалось российской стороне, чтобы дать конкретный и исчерпывающий ответ, которого ждали от нее страны–партнеры. И вот он дан. Стратегическая общность интересов трех (пока трех) государств стала очевидна для всех. И это, без лишнего пафоса, эпохальное событие.
Однако стратегическая общность интересов — это еще не единая стратегия. Это тоже стоит учитывать. Ориентиры на сегодня обозначены лишь рамочно. Но четкого пошагового плана нет. Только укрупненный. Да, есть Таможенный союз. Будет Единое экономическое пространство. Через эти конструкции мы можем прийти к более тесной интеграционной модели. Однако, понимая логичность этих рубежей, все же не стоит поддаваться эйфории. Ведь, по сути, каждый этап обретает характер своего рода экзамена на готовность к более решительному движению дальше. А его итог должен быть очевиден и понятен каждому. Не только большим экономистам и политологам, но и любому гражданину наших трех стран. Мерка простая — стало ли лучше жить?
Вот если через нее посмотреть на первый год существования Таможенного союза, то с житейской точки зрения все выглядит не так уж и безоблачно. Можно, конечно, оперировать цифрами растущего товарооборота, выравнивания внешнеторгового сальдо. Все это вещи важные. Но очевидны и проблемы, с которыми столкнулась в этом году наша экономика. Да, отчасти они обусловлены внутренними причинами. Но известно, что и спрос на валюту в первом полугодии был подогрет перспективой повышения автомобильных пошлин. Прямое следствие обязательств, взятых Беларусью на себя в Таможенном союзе. А вот решение вопроса поддержки нашей экономики, как это принято в эффективных интеграционных объединениях, явно затянулось.
Будем считать это первой оценочной площадкой, с которой мы смотрим на ближайшую перспективу, — Единое экономическое пространство. Наше Правительство обещает до конца года ликвидировать оставшиеся дисбалансы в экономике. А затем возобновится рост. Станет ли ЕЭП дополнительным стимулом этого процесса? В теории — должно. Ведь предусматривается равенство условий доступа к сырью, материалам, энергоресурсам. А как получится на практике? Здесь будет вторая наблюдательная площадка, с которой откроется вид дальше — на то образование, которое мы сегодня называем Евразийским союзом.
Мировому экспертному сообществу сегодня интереснее рассуждать о глобальном геополитическом эффекте появления нового мощного союза на постсоветском пространстве. Для нас это тоже важно. Но нужны и конкретные, осязаемые выгоды, подтверждающие верность избранного пути на каждом его этапе.
