«По-моему, сегодня детям не очень важно, что предшествовало их появлению на свет, – певец, композитор и поэт Сергей Трофимов кивает на бегающих друг за другом малышей. – Но когда они подрастут, я обязательно расскажу им правду о рождении нашей с Настей любви». Мы побывали в гостях у Трофимовых в их подмосковном доме.
Любовь меня накрыла
Сергей: Настя появилась в очень сложное время. В моей семье дела давно не клеились. Я собирался уходить: мы с женой Натальей уже давно стали чужими друг другу людьми. Я честно поговорил с дочкой 
Анечкой, мягко попытался ей все объяснить. Тогда ей было всего 13, но она меня сумела понять. Так, еще не разведясь официально, я ощутил себя совершенно свободным. Женщин поблизости крутилось много. Но чувствовалось, что все не те. И вот однажды зимой, почти восемь лет назад, мой гитарист Володя пригласил на концерт в клуб «Тропикана» знакомую. Это и была Настя.
Анастасия: Прежде я не слышала песен Сергея. Заняла место за столиком, заказала чай. На сцену вышел мужчина с гитарой, улыбнулся, запел и… я пропала. Так и просидела, не пошевелившись, весь концерт. Даже к чаю не притронулась. Слышала голос Сергея, видела, как горят его глаза, ощущала исходящую от него энергетику. После концерта подхожу к ребятам. Хотелось выразить, что мне близка эта музыка, что я ее понимаю, но в горле будто комок застрял, сердце бешено колотится, руки дрожат. Пролепетала Сергею какие-то дежурные фразы. Он посмотрел сквозь меня, будто и не увидел.
Сергей: У нас тогда был плотный гастрольный график, и перед этим выступлением мы сутки или даже двое толком не спали. Вот почему я даже парой слов с Настей не обмолвился. Она ушла, а мне вдруг почему-то стало неудобно. Чтобы как-то реабилитироваться, через того же Володю я пригласил девушку на следующий концерт. Настя пришла. Я заметил ее, подошел: «Увидимся после концерта!» Но… прямо во время выступления меня пригласили сыграть в другом городе, причем вылетать надо было буквально через час. И, закончив петь, я помчался в аэропорт и даже не вспомнил о назначенной встрече. Мысль о Насте обожгла меня, когда я уже возвращался домой. Стало страшно неловко. «Что обо мне человек подумает? – размышлял я. – Решит, что я идиот». Вернувшись в Москву, позвонил Насте и предложил: «Давайте вместе пообедаем». Она согласилась.
Анастасия: День был морозный, снежный. Сережа за мной заехал, ввалился в квартиру с налипшим на ботинках снегом, в нелепой шапке-ушанке: «Собирайтесь!» В машине он меня веселил, рассказывал анекдоты. Нам было так хорошо вместе, что мы перешли на ты, пока добирались до ресторана.
Сергей: Мы уселись друг напротив друга, заказали всяких морских гадов. Ели, болтали. И тут вдруг во мне будто лампочка зажглась, и я отчетливо понял, что передо мной потрясающий человек – красивый, умный и очень светлый. Знаете, мы все звучим, только надо это уметь почувствовать. Так вот Настя звучала очень гармонично. И это было круто. Мне показалось, что она идеально мне подходит. Отчетливо помню мысль, которая возникла в моей голове, как будто ее кто-то вложил: «Эта девушка родит мне сына». Я был в этом уверен так же, как в том, что после ночи наступает утро. И это внутреннее знание даже пугало.
Анастасия: После той встречи я дни напролет слушала диски Сергея, каждое слово, каждую фразу, каждую ноту знала наизусть. Чем больше слушала, тем больше влюблялась. Мне казалось, что песни – это отражение его души. И я полюбила его душу. Сергей мне казался удивительным, не таким, как другие мужчины. Это была любовь. Она накрыла меня целиком. Я наслаждалась каждой минутой, проведенной вместе. О будущем не думала, не строила планов на тему детей и 
семьи. Я ведь знала: он женат, у него дочь.
Сергей: В первый раз женился я рано. Мне было всего 22, когда на свет недоношенной, семимесячной появилась Анечка. Жену выписали, а малышку перевезли в Центральный институт педиатрии. Я туда постоянно мотался, возил в бутылочках сцеженное материнское молоко. Переживал страшно.
Сегодня Ане 22 года. У нее своя жизнь. И уже год она со мной не общается. Это ее решение. Я считаю, что взрослый человек должен работать. А она так не думает. Я всегда давал ей
деньги, сколько нужно. Но в один прекрасный момент, когда она снова пришла: «Папа, давай денег!» – отказал. Это был воспитательный момент, которого она не поняла и обиделась. Чем она сейчас занимается, не знаю. Переживаю, конечно, сильно, но держу паузу. Придет время, дочь все переосмыслит. По крайней мере тогда, когда у самой появятся дети.
Мне не хватает Ани. Она очень хороший, открытый человек, с обостренным чувством справедливости. Просто делать ничего не хочет. Инфантильная, как многие из ее поколения.
Младенцу подарили самовар
Сергей: Отношения с Настей развивались стремительно. Мы были знакомы совсем недолго, когда она призналась в любви. Просто прислала СМС: «Ты знаешь, по-моему, я тебя люблю».
Анастасия: Я танцевала тогда в балете у Лаймы Вайкуле. Мы то и дело ездили на гастроли, а после концертов, как водится, шли с ребятами в клубы тусоваться. Внешне я была веселой, а в душе очень тосковала по Сергею. И вот в один из вечеров, когда мне стало совсем грустно, решила во всем признаться. Писала и не думала, правильно это или неправильно. Чувства меня переполняли, и я не могла больше держать их в себе.
Сергей: Не помню сейчас, ответил ли я Насте на СМС. Но отчетливо зафиксировал мысль, которая первой пришла мне в голову: «Наверное, я ее тоже люблю. Пора делать решительные шаги». А до этого как-то сомневался. Не в ней – в себе. Когда лет в 16 я начал гулять с девчонками, моя прабабушка, которая еще Смольный заканчивала, решила со мной серьезно поговорить. Подозвала меня и спросила: «Ты встречаешься с девочками?» – «Встречаюсь». – «Когда-нибудь потом ты сможешь понять: то, что ты сегодня называешь любовью, – на самом деле не совсем то. И если ты считаешь себя мужчиной потому, что с кем-то переспал, – это не так. Постель – не главное. Настоящий мужчина должен быть, как Бог, в трех ипостасях: охотник, воин и учитель. Воин ты уже неплохой, охотником станешь. Но главное – стать учителем». Только начав общаться с Настей, я начал понимать, что она имела в виду. Я успел уже стать воином и охотником. Правда, учителем не стал до сих пор.
Анастасия: Вскоре я поняла, что жду ребенка. Сначала обрадовалась, потом стушевалась, испугалась: что же теперь будет? Переживала: «Сегодня я работаю, танцую, а завтра не смогу этого делать». Сергей 
отреагировал так же. Сначала обрадовался, потом засомневался: нужно было время, чтобы все осмыслить, обдумать: а что дальше?!
Сергей: В итоге 18 ноября 2003 года, когда на свет появился наш сын, я ощутил себя самым счастливым человеком на свете! Известие пришло ко мне на концерт в Тулу. Звукорежиссер на весь зал объявил: «Только что у Сергея Трофимова родился сын Иван». Мы заранее решили, что так назовем наследника. Весь зал захлопал. А у меня сердце от радости заколотилось так бешено, что я чуть не задохнулся. Концерт пролетел для меня как одна секунда. Я и не помню его совсем. После выступления туляки понесли на сцену дары: ящики водки, самовары.
В Москву летел как на крыльях. Когда забирал Настю с Ванькой из роддома, было очень холодно. Уже снег лежал. Приехали домой, развернули кулек. Я взял сына на руки. И меня просто захлестнуло – я держал два килограмма семьсот граммов счастья, драгоценнее которых ничего в мире не было.
Анастасия: Наша свадьба состоялась, когда Ване было полтора года: Сергей постоянно был на гастролях, и у нас никак не получалось выбрать время. Мы поженились 12 мая, а через полтора года повенчались.
Новый год – это Настин холодец
Сергей: Как-то в октябре мы с Настей отправились в Италию, которую очень любим. И фактически привезли оттуда нашу младшую дочь Лизу. Зачали ее в Вероне, так что она у нас, можно сказать, итальянская девочка.
Мы очень ее хотели. Лиза родилась в самый разгар лета – 5 июля. И я опять страшно переживал. Вместе с беспокойством о здоровье дочери меня мучали в этот раз и другие страхи. В голове вертелись мысли: «У меня уже есть Анечка и Ванечка, которых я очень люблю. Хватит ли моего сердца еще на одного человечка? А если полюблю его сильно-сильно, не стану ли хуже относиться к Ванечке или Анечке?» Сейчас я понимаю – это бред. Всех троих детей я люблю одинаково. И хочу еще четвертого. Дети – это главное, это целая Вселенная.
Вот занят ты, как тебе кажется, чем-то серьезным, решаешь глобальные вопросы – и вдруг к тебе подходит маленький человечек и утыкается головой в коленку – бух. Ты гладишь его и поним
аешь, что все твои умные мысли, все твои нереально важные дела – фигня, и только это – настоящее.
Никогда не пожертвую празднованием Нового года с семьей ради бешеных заработков. С 31 декабря на 1 января я всегда дома. За Настин холодец с хреном я могу продать все что хочешь. Слаб я к этому делу. Когда холодец застывает – это долгожданный момент. Собственно, это и есть Новый год.
Сыновних чувств к отцу я не ощутил
Сергей: Год назад на сайте «Одноклассники» я получил сообщение: «Здравствуйте, Сергей. Я ваш отец». Мальчишкой я тысячу раз представлял себе эту встречу. А когда вырос, думать об этом перестал. И все же интересно, как выглядит человек, чью фамилию я ношу? И в ответном письме я пригласил этого человека на ближайший концерт.
Он подошел ко мне после выступления – пожилой мужчина с цветами. Протянул букет, сказал: «Сынок, давай общаться». Я ответил: «Давай. Только о чем?» Обиды у меня на него нет. А за что обиду держать? За то, что рос безотцовщиной? За то, что узнавал правду жизни в драках в подворотне, а не от родного человека? За неустроенную мамину судьбу? В жизни всякое бывает, у каждого своя жизнь, и каждый делает свой выбор сам. При встрече я даже поразился, насколько внешне мы с отцом похожи. Но на этом все наши точки соприкосновения закончились. Я не ощутил ни зова крови, ни духовной близости, ни сыновних чувств, вообще никаких – ни симпатии, ни антипатии. Пустота. Передо мной стоял чужой человек. Я смотрел на него и не мог представить: как он мог жить, не зная о том, что со мной происходит? Он расстался с моей мамой, когда мне было три года. И я не видел его сорок лет. Мы постояли рядом минут пять. Потом попрощались – и больше не встречались и не созванивались. И я не переживаю по этому поводу. Это данность. Ну не было у меня отца – и ладно.
Мои руки собрали из осколков
– Я живу с уверенностью, что на все воля Божья и все, что ни делается, к лучшему. Даже если происходит что-то, на первый взгляд, ужасное. В моей жизни было немало испытаний. В 13 лет, когда я был в лагере, мне здорово не повезло. Шла военизированная игра «Зарница». Мне поручили влезть по сосне на 
смотровую вышку. Вышка оказалась плохо закреплена, и я упал с 12-метровой высоты, выставив вперед руки. Кости были буквально раздроблены: на одной руке 17 сложных переломов, на другой – 15. Удивительно, но, оказавшись на земле, боли я сначала не почувствовал. Она пришла потом – дикая, пронизывающая. Мне делали операцию за операцией. Профессор Вахтанг Немсадзе собирал мне руки буквально из осколков, как реставратор восстанавливает старинные вазы. Я три года ходил в гипсе с вытянутыми вперед руками, как какой-то монстр. И вот в это время словно плотину прорвало – у меня стали рождаться стихи. Записывать я их не мог и диктовал друзьям. Возможно, не будь этого рокового случая, я стал бы совсем другим. За это время я внутренне сильно изменился – научился общаться с собой, прислушиваться к себе тому, который внутри. Я мечтал о дне, когда мне наконец-то снимут гипс. И вот он настал. Руки представляли жалкое зрелище – синюшно-бледные, сморщенные. И они совсем меня не слушались. Начал их восстанавливать. Пошел на карате, начал поднимать тяжести… Все через адскую боль. Падая с высоты, я мог остаться инвалидом, мог и погибнуть. Но Бог меня хранил.
На грани смерти я был потом не раз. Например, пару лет назад по дороге в Питер чудом избежал гибели. Была зима, валил снег. Разогнаться быстрее 60 километров в час было просто невозможно. Вдруг мой «опель» на что-то наехал – меня закрутило и вынесло на встречку. Краем глаза я успел заметить панелевоз и за ним – еще одну грузовую машину. В последний миг водитель панелевоза ушел от столкновения: cвернул на мою полосу и встал. Грузовик, шедший за ним, наоборот, прижался к своей обочине. А мою машину продолжало крутить. Когда «опель» остановился, я дрожащими руками достал сигарету, закурил. Водители обоих грузовиков подошли: «Что с тобой случилось, мужик?» – «Сам не понял». Вместе посмотрели место, где меня закрутило. Оказалось, там валялся кусок какой-то покрышки, занесенный снегом. Это на него я так неудачно наехал одним колесом… Опасных моментов было множество, все не упомнишь. Но как говорят, Бог хранит идиотов и пьяниц. И я причисляю себя к обеим категориям. Хотя не пью ни грамма уже давным-давно. Последний мой алкогольный срыв случился около 20 лет назад. Я беспробудно пил три месяца – не помню что, с кем и где. У меня были тогда трудные времена. И я стал искать спасения. Ушел в храм, собирался даже принять монашеский постриг.
Любить – это отдавать
– В 1991 году как раз рушилась страна, и я был уверен, что только в церкви можно найти смысл жизни, своего Бога. Cлужил певчим, регентом церковного хора и подьячим в храме Спаса Нерукотворного Образа при Кунцевском кладбище. Однажды со мной произошло чудо: во время рождественской службы, когда все вокруг, и я тоже, читали молитву, в моей душе вдруг начала все сильней звучать молитва собственная, рожденная сердцем. И в какой-то миг я внезапно ощутил нечто пронзительное и светлое одновременно. Словно моя молитва – та, что звучала в сердце, – была услышана. И мне дано на миг прозреть и ощутить любовь Бога! Все случилось так внезапно – будто пуля попала в сердце! Любовь человеческая – к женщине, к ребенку – лишь малая частица Божественной любви, которую тогда ощутил. И тогда я решил, что нашел свое призвание. В роду у меня были священники, и я хотел идти по их стопам.
Уйти в монахи мне запретил духовный наставник – отец Николай, он тогда был иереем в храме на Таганке, а сейчас монашествует на Валааме. Сказал: «Нельзя быть монахом, если в твоей душе постоянно рождается что-то новое». А я действительно все время что-то писал, сочинял музыку, тексты. «Бог дал тебе талант – значит, ты должен его реализовывать, творить и таким образом служить людям. Это твое предназначение».
Отца Николая я послушался, смирился и вернулся в мир. Стал очень много работать, и жизнь вошла в свою колею. Я и сейчас часто бываю в храме. Вера меня спасает и поддерживает. Я вообще живу с ощущением того, что со мной вот-вот должно произойти чудо. Раньше ждал его постоянно. И лишь недавно начал понимать, что чудеса происходят с нами каждый день. Любовь – вот главное чудо, главная драгоценность. До мужиков это вообще довольно поздно доходит. И еще позже приходит понимание, что же такое настоящая любовь. Большую часть жизни я прожил с мыслью, что любить – это обладать. Лишь ближе к сорока, несколько лет назад понял: любить – это отдавать. И все встало на свои места.
Наталья НИКОЛАЙЧИК, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»), фото Арсена МеметовА, Натальи Логиновой
