Секрет "настоящих мачо", или Итальянские заметки не только туристки, но и журналистки

Мы с приятельницей в гостях у ее коллеги-итальянки. Пятидесятидвухлетняя Лючия ухоженна, в меру накрашена и выглядит гораздо моложе своих лет. Но, несмотря на это, в конечном итоге разговор все равно сводится к предстоящей пенсии.
Отчисления в пенсионный фонд в Италии поступают сразу из нескольких источников. Пять процентов от заработной платы выплачивает сам работник, еще пять – его предприятие. Кроме того, существуют и взносы по линии профсоюзов. В результате минимальная пенсия составляет 600—700 евро, но, учитывая уровень жизни, небольшие деньги, и имея собственное жилье, прожить на них можно.
Но проблема в том, что квартиру в пригороде Милана Лючия вынуждена снимать. Мы сидим в просторном холле, совмещенном с кухней. Квартира расположена на первом этаже, и прямо из холла двойная дверь ведет во двор – такая планировка, когда каждая квартира выходит не в подъезд, а на улицу, для итальянцев привычна. За свои апартаменты с двумя спальнями Лючия платит 550 евро в месяц.  
— Конечно, пенсии у меня набежит около тысячи, — громко рассуждает она, размахивая руками. – Но, даже если я переселюсь в маленькую квартирку в какое-нибудь захолустье, за аренду придется отдавать не меньше ее трети! Хотя… пускай тогда об этом голова болит у моей Софи.
Дочь Лючии Софи, которой недавно исполнилось двадцать семь, «обскакала» свою эмансипированную мать – если та развелась с мужем, когда дочери было всего пять лет, то у сына Софи в свидетельстве о рождении в графе «отец» вообще стоит прочерк. И это в Италии, где к браку относятся наисерьезнейшим образом!
Вырастить ребенка одной женщине здесь сложно. Детских садов мало, и всем желающим мест в них не хватает. А за услуги бебиситера приходится выкладывать практически всю зарплату. Другое дело, если у ребенка есть официальный отец, который хоть и не состоит в браке с женщиной, но платит ей алименты.
Но социальная защита беременных женщин и матерей, воспитывающих маленьких детей, здесь развита хорошо. Первые девять месяцев сперва декретного, а потом отпуска по уходу за ребенком Софи получала пособие в размере 90 процентов своей обычной зар-платы. Потом оно начало уменьшаться с каждым месяцем и практически сошло на нет к тому времени, когда сыну исполнилось 1,5 года. Так что Софи вынуждена была выйти на работу. Но если бы материальная сторона ее не волновала, рабочее место сохранилось бы за ней до достижения ребенком трехлетнего возраста.
Вообще же в Италии развит культ семьи, и, несмотря на чрезмерную импульсивность и влюбчивость итальянцев, семьи распадаются редко. Особенно если учесть, что процесс развода занимает три года, на протяжении которых уже бывшие супруги все еще не имеют права вступать в новый брак. И по окончании этого срока вынуждены еще заплатить вполне приличную сумму, чтобы стать полностью свободными от данных когда-то обещаний вечной любви. Если же супруги венчались в костеле, так и вообще им приходится ждать разрешения на развод из самого Ватикана.
Культ семьи порождает культ детей. Дети здесь балованные и непослушные. Родители продолжают их опекать даже тогда, когда они выросли и стали самостоятельными. Это не Америка, где по достижении совершеннолетия птенцы вылетают из гнезда и, набивая себе шишки, пытаются самостоятельно устроиться в этой жизни. В Италии родители помогают детям учиться, покупать квартиры и дома, присматривать за отпрысками. Но и сами в свою очередь, как и Лючия, в старости рассчитывают на поддержку детей.
— А как же отец ребенка? – решаюсь спросить я у своей новой знакомой про несо-стоявшегося зятя. Та лишь морщится и машет рукой.
— Джованни, ни на что не способный маменькин сынок, даже работу найти себе не может, – наконец выносит свой вердикт феминистски настроенная Лючия. — Привык сидеть на шее у родителей, вот и побоялся ответственности. Он, видите ли, людям жизни спасает, на «скорой» ездит, а о своем сыне не позаботится никак.
Я подумала было, что ненавистный даме Джованни работает на «скорой помощи», но ошиблась. Дело в том, что в машине итальянской «скорой» должен находиться лишь один медик. Остальные – волонтеры — без специального образования, не получающие за это ни цента. Тем не менее желающих стать волонтерами хоть отбавляй — туда даже существует конкурс. Вот так на протяжении пяти лет и волонтерит Джованни, все планируя поступить в медицинский университет.
Но одно дело итальянцы. А как живется в Италии эмигрантам? В самом центре Бергамо, родного города небезызвестного Труффальдино, я обнаружила толпу женщин, в которых безошибочно угадывались восточнославянские корни. А когда послышался характерный украинский говор, не удержалась и подошла поболтать.
Оказалось, в этом месте располагается как бы нелегальная биржа труда. Женщины, в основном украинки, приезжают в Италию убирать в домах, ухаживать за стариками. Эта работа оплачивается далеко не лучшим образом, сами итальянцы заниматься ею не хотят, вот власти и вынуждены смотреть сквозь пальцы на нелегальных работниц, а раз в пять лет так и вообще их легализовать.
Моя собеседница, Светлана, приехала из Симферополя сравнительно недавно. После «оранжевой» революции, говорит она, с работой на родине стало вообще тяжело, вот и подалась за границу. Устроилась вполне удачно — приглядывает за пожилой женщиной в небольшом городке, неподалеку от Бергамо. Платят ей 8 евро в час, что очень неплохо  (только самым удачливым итальянцам удается найти почасовую работу за 10 евро). Для наших соотечественников по бывшему Союзу, да еще и работающих нелегально, оплата обычно уменьшается вдвое, а то и втрое.
В обязанности Светланы входят уборка, стирка, закупка продуктов, готовка. К счастью, ее хозяйка «нележачая», сама может двигаться, так что Светлана уверена, что ей очень повезло. Другим за гораздо меньшие деньги приходится и судно подавать, и мыть, и вывозить пожилого человека на прогулку в инвалидном кресле. Но хозяин предоставляет крышу над головой и питание да еще почти всегда гарантированный выходной в воскресенье. Поэтому женщины, сбежавшие от нестабильности в родной стране, не ропщут.
Но… «Вот если бы у нас стало хоть немного спокойнее, обязательно бы вернулись», — повторяют они. Ведь, как бы мы ни были похожи, это другая страна, нация, культура, другие порядки, законы и правила. И не так уж легко влиться в этот во многом чужеродный организм. Так не стоит ли ценить то, что имеем, и пытаться сделать так, чтобы было еще лучше у себя дома, а не вздыхать, о странах, где нас нет?

Фото автора