75 процентов белорусской музыки в эфире: позитивные результаты и проблемные зоны проекта
Некоторые насущные проблемы можно решить легко: достаточно собраться участникам взаимодействия, посмотреть друг другу в глаза, нащупать «болевые точки» и найти удобный для всех сторон выход. Но в сфере искусства редко можно найти сиюминутное решение. И наилучшим выходом бывает остаться на философской позиции — «пусть нас рассудит время». Так случилось и в этот раз. Проблема, которую мы собрались обсудить в конференц–зале «СБ», если коротко, упирается в слово «формат». Более трех лет действует политика культурного протекционирования — 75 процентов белорусской музыки в радиоэфире. Но некоторые музыкальные редакторы станций сетуют на то, что, мол, в эфир ставить нечего. При этом сложился корпус артистов, успешно продающих свои альбомы и собирающих аншлаги на концертах, чьи песни на радио не берут. Хотя концепция «75 процентов» для того и была введена, чтобы поддерживать эфирами белорусских артистов. Станции кивают на свою целевую аудиторию, которая якобы не желает слушать «неформатных» исполнителей. А исполнители с такой позицией, понятное дело, не согласны. Возможно, слушатели радиостанций и посетители концертов — это действительно разные аудитории. Но в ситуации, когда одним не хватает песен, а другие желают выйти «из подполья», хотелось бы найти компромисс...
«СБ» здесь не является «болельщиком». Мы понимаем и радио, которому необходимо соблюдать свои правила, чтобы выживать. И артистов, которым нужно признание. Но в данной ситуации приоритетом должна являться государственная политика поддержки культурной сферы, чтобы появлялись и находили своих слушателей новые авторы, композиторы, исполнители. Чтобы развивалась вся индустрия.
На столичном потребителе музыкального продукта внутренний конфликт станций и исполнителей никак не сказывается. Радио любого содержания можно слушать в Интернете, диски любимых белорусских исполнителей есть в магазинах. Но быстрая и недорогая сеть остается проблемой в регионах. В других городах приходится слушать то, что крутят доступные FM–станции. Новым именам путь к нестоличному слушателю заказан. Если их нет в эфире, маловероятно, что о них кто–нибудь узнает.
Мы пригласили обсудить эту проблему представителей министерств, «форматных» и «неформатных» артистов, сотрудников музыкальных лейблов, а также редакторов ведущих радиостанций. Разговор получился эмоциональный. И пока единственное, в чем все согласились друг с другом, — музыкальную индустрию развивать можно только руководствуясь общим интересом. Возможно, это уже немало.
В дискуссии приняли участие заместитель министра информации Александр СЛОБОДЧУК, заместитель начальника управления искусств Министерства культуры Олег ГАЛКИН, заслуженная артистка Республики Беларусь Ирина ДОРОФЕЕВА, музыкальный редактор радиостанции «Радиус FM» Юрий БУРШ, генеральный директор звукозаписывающей компании «Гоу рекордз» Виктор ГОЛЬЦЕВ, пиар–менеджер звукоиздающей компании «Вест рекордз» Александра РОГАЧ, генеральный продюсер «Альфа–Радио» Сергей РОЖКОВ, музыкальный редактор «Би–Эй» Дмитрий ШИМЧЕНОК, Михаил ЗУЙ из группы «ДетиДетей», Павел ПАВЛИХИН из группы «Раста» и Евгений СОЛДАТЕНКО из группы «Л.О.М».
«СБ»: Уважаемые коллеги! Прошло почти 4 года с тех пор, как действует формат «75 процентов». Чего позитивного, по вашему мнению, нам удалось достичь за это время? Что не удалось? Какой формат, на ваш взгляд, сегодня нужен, чтобы профессионалам (артистам, производителям музыки, менеджменту и средствам массовой информации) было более комфортно взаимодействовать? И что мы для этого можем сделать?
А.Слободчук: Я хочу поблагодарить руководителей всех наших радиостанций — их у нас в стране сегодня 30, в Минске — 18, — все они вышли на заданные 75 процентов белорусской музыки в эфире. Мы рассчитывали, вводя эту квоту, что наступит белорусский бум: появятся новые исполнители, зазвучат оригинальные композиции. Но надо признать, что качество звукозаписи по–прежнему оставляет желать лучшего. В фонотеках FM–станций находится в среднем 900 — 1.200 белорусских композиций. Крутится в эфире лишь 250 — 300. При этом новые песни появляются крайне редко. Недавно мы проводили совещание, на котором еще раз было указано, что «белорусская квота» должна сохраняться именно в прайм–тайм, а не в ночное время. В остальное время станции вправе крутить все, что они считают нужным.
«СБ»: А почему сложилась ситуация, при которой часть наших артистов вписывается в формат «75 процентов» и у них все благополучно с эфирами, а другие, выпускающие не менее качественный продукт и собирающие большие концертные площадки (например, группа «ДетиДетей»), не имеют доступа к слушателям радио? Как радио определяет этот формат? Что он подразумевает?
С.Рожков: На радиостанциях отбор ведет вполне профессиональный музыкальный редактор, который определяет, что конкретно подходит для эфира, а что нет. Почему того или иного исполнителя не крутят на радио, это надо отдельно разбираться с конкретной ситуацией.
Д.Шимченок: Не хотелось о нем говорить, но придется, поскольку понимание, что такое формат для радиостанций, позволит дать ответ на многие вопросы. Есть определенная категория людей, так называемая целевая аудитория радиослушателей, на которую мы работаем. Мы изучаем вкусовые потребности нашего слушателя и формируем для него музыкальное наполнение эфира. И те композиции, которые исполняет группа «ДетиДетей», на наш взгляд, не совсем соответствуют нашему формату. Мы коммерческая организация, и, естественно, мы должны думать и о том, чтобы зарабатывать деньги. Потому мы должны учитывать вкусовые предпочтения именно нашего слушателя.
Е.Солдатенко: Вот вы говорите: «Мы опираемся на целевую аудиторию, это люди, которые платят нам деньги». А о культуре кто–нибудь сказал? Какую культуру мы несем в массы, кого мы воспитываем? Ради выкачивания денег можно дойти и до «трех аккордов»... О какой культуре, о каком культурном росте здесь может идти речь?
Д.Шимченок: Каждый должен заниматься своим делом. Я считаю: должны существовать радиостанции и чисто развлекательного плана, и такие, которые бы воспитывали, повышали культурный уровень слушателя. Ко мне в неделю приходит в среднем по 20 дисков. Вот я с собой принес один такой — посмотрите, как он ужасно оформлен. Содержание не лучше, можете послушать. И таких более 90 процентов — выбирать не из чего. Такое не только по радио нельзя крутить.
Я недавно проводил анализ за истекший год. Всего 150 треков попало в эфир из того, что нам приносят. А для заполнения квоты надо 700. Где мне их взять? Или вы считаете, что мы, испытывая такой дефицит, сами его и создаем?
Е.Солдатенко: Реальность сегодня такова, что музыкант, приходя в самую продвинутую в Минске студию, слышит от звукорежиссера, что ту или иную композицию записывать не надо. Потому что ее на радио все равно не возьмут из–за формата. Формат, видите ли, не тот.
И.Дорофеева: Не могу не согласиться с Евгением. Очень часто бывает, что решение принимает один человек на радиостанции, причем чисто субъективно. Вот ему нравится — пропустит, не нравится — не пропустит. Всегда ли субъективное восприятие может отвечать квалифицированному отбору?
Д.Шимченок: Ваши песни, Ирина, например, звучат на нашей радиостанции. У вас хорошая музыка, вы подошли к нашему формату, мы с вами работаем. Но если мы будем крутить на «96,2» то, что на этом диске записано, к нам потом, услышав такое, никто из серьезных и уважаемых исполнителей больше не придет. Я утверждаю, что хорошей и качественной музыки очень мало. Ее просто катастрофически не хватает.
«СБ»: А что скажут представители музыкальных лейблов?
В.Гольцев: Самые успешные исполнители, которых я знаю, были готовы отдать все, чтобы добиться самой высокой цели. И иногда пойти и на компромисс с музыкальным вкусом большинства слушателей, не всегда готовых слушать музыкальные эксперименты. В любом бизнесе, как, впрочем, и в любой форме деятельности человека, имеет значение наличие инфраструктуры. Так и в шоу–бизнесе. Если песня — это продукт, то из этого следует, что исполнитель должен получить какую–то прибыль, чтобы иметь возможность записать следующую песню... К сожалению, у белорусского музыканта мало возможностей в полной мере реализовать потенциал музыкального трека. («Трек» — сленговое название музыкальной композиции в профессиональной среде. — Прим. авт.)
Из всего количества предложенных исполнителями песен примерно 90 — 95 процентов — это откровенный брак. Кто за это отвечает? Наверное, сами музыканты. Сейчас, чтобы сделать добротную композицию на достойном уровне, на мой взгляд, хватило бы одной тысячи долларов. Эту сумму при желании музыкант может за год заработать, даже просто разгружая вагоны. Но если его трек «не пошел», стоит задуматься, своим ли делом он занимается. Он не вправе навязывать публике, что ей слушать. Если мы говорим о культуре, пусть одна, скажем, из радиостанций и возьмет на себя обязанность отвечать за культуру в стране. Она и будет постепенно развивать музыкальный вкус у людей. Но большинство станций у нас коммерческие. Их задача — делать бизнес, используя в эфире ту музыку, которая нравится большинству их целевой аудитории. Это не связано напрямую с воспитательской миссией.
А.Рогач: Работая с артистами, мы находимся в постоянном контакте с радио, ТВ, печатными и электронными СМИ. Информация о группах и исполнителях постоянно доходит до слушателя. Почему возникают проблемы с радио, мы объяснить не можем. Например, группа «ДетиДетей». Их хорошего и качественного продукта до сих пор нет на радио. Коллективу всего 2 года, но он выпустил уже 2 альбома! На диски группы «Лекарство от меланхолии» есть спрос. Но радио непреклонно. Ну не хочется музыкальным редакторам ставить новые группы в эфир! Стена!
И.Дорофеева: Такое ощущение, что им вообще не хочется крутить белорусских исполнителей. Это довольно странно — своих не брать в эфир или «обрезать», а Билана, например, крутить 15 раз в день. Получается, что вместо 3 композиций белорусских на 1 зарубежную в течение часа вы услышите в лучшем случае одного белорусского исполнителя. А остальные будут «российские с белорусскими корнями» и так далее. А ночью по одному куплетику нам дадут песни собственно белорусских исполнителей. Вы говорите, есть всего 150 хороших композиций. А я вам из своих 150 композиций могу предложить 50. И другие смогут. В результате наберется недостающих, чтобы выполнять квоту. Пусть это будет даже песня, которая крутилась, к примеру, уже сто эфиров...
Д.Шимченок: Есть песни, которые выдержали по 700 эфиров, есть — по тысяче. Если композиция хорошая, мы ее крутим достаточно долго. А из тех, которые нам приносят, как я уже говорил, 90 — 95% таких, что их просто нельзя ставить.
Е.Солдатенко: Обратите внимание, когда на радио дают неформатные вещи, обнаруживается, что у нас в Беларуси есть свои неплохие вещи и в блюзе, и в джаз–роке, андеграунде, хард–роке, кантри, наконец. А приносят альбом, оттуда забирают на радио только один какой–нибудь плотно сбитый боевик. А все остальное не воспринимается.
В.Гольцев: А как вы относитесь к тому, что идет очень жесткая борьба между радиостанциями за слушателя? И как я должен относиться к песне, которая не покорила меня за 10 — 15 секунд прослушивания? Я просто, как и большинство людей, переключусь на другую радиостанцию.
А.Слободчук: Меня удивляют некоторые подходы к выбору композиций — что ставить, что не ставить. Я уже говорил, что главная цель введения квоты — поднять на новый уровень нашу культуру, используя в том числе средства музыки. В процессе достижения этой цели мы видим и проблемы, связанные с пресловутым форматом. Например, мне приходится слышать от наших «аксакалов музыки» Игоря Лученка и Михаила Финберга сетования на то, что и они, оказывается, тоже не попадают в этот формат. И что же это за формат в таком случае? Эти люди — можно сказать, национальное достояние нашей страны, на произведениях которых воспитано не одно поколение, — сталкиваются с подобной проблемой. Такого не должно быть.
И одновременно хочу подчеркнуть, что в радиоэфире следует на достойном уровне поддерживать белорусскоязычные музыкальные произведения. Мы должны пропагандировать нашу национальную культуру с помощью в первую очередь трансляции произведений, созданных профессиональными композиторами и записанных профессиональными звукорежиссерами.
И.Дорофеева: У белорусских артистов всю жизнь была одна проблема — это белорусские композиторы и белорусские тексты. Работаем, ищем, а шлягеров все нет и нет. Знаете, как нам совсем еще недавно было тяжело? Нас, белорусских исполнителей, вообще никто не знал и знать не хотел. Смеются: мол, ну что можно сказать о белорусской эстраде — ее просто нет. Сплошь и рядом российская эстрада. Я не говорю, что она чем–то плоха. Просто она забивала все, не давала нам даже голову поднять. Это было даже еще каких–то 5 лет назад. А теперь во многом благодаря вот этой политике сколько у нас появилось звезд, не уступающих ни в чем зарубежным исполнителям. Надо искать какие–то компромиссы между исполнителями и теми, кто работает на радио.
А.Слободчук: У нас не должно быть разговоров о том, как избавиться от 75 процентов. Это уже определено, и надо думать только о том, как концепцию выполнять. Музыка, которой и так мало, не должна отсеиваться по каким–то надуманным критериям форматности. Критерий один — качество музыкального продукта и профессионализм исполнителя.
С.Рожков: У многих сложилось стойкое впечатление, что на радио собрались одни демоны, которые не любят белорусских исполнителей и только и думают о том, чтобы от них избавиться. Я вас уверяю, если нам попадается качественный продукт, он всегда попадает в эфир. Если бы у меня спросили, много это или мало — 75 процентов белорусской музыки в нашем эфире, — я бы ответил, что на данном этапе развития нашей шоу–индустрии этого будет несколько многовато. Но правила установлены, их надо выполнять.
«СБ»: Хотелось бы, чтобы к дискуссии подключился Павел Павлихин, руководитель гомельской группы «Раста», которая концертирует едва ли не меньше Ирины Дорофеевой и известна широко за пределами страны.
П.Павлихин: Евгений, то, что мы как артисты выбрали с вами такой путь, это наше личное дело. Я думаю, не нам указывать, что будут крутить на радио. И не дело радио указывать, что нам петь и что играть. Есть определенная концепция, которой каждый придерживается в своей работе. Это касается как звукозаписывающих компаний, так и радио, и телевидения. Мы сами выбираем музыку «не для всех». Причем ваша категория шире, чем наша. Мы тем не менее делаем определенные успехи в работе. Над развитием группы у нас работают несколько человек. И в своем жанре у нас заработано достаточно известное и узнаваемое имя. Но мы не можем попасть на радио не только у нас в Беларуси. Мы точно так же не можем попасть и на украинское радио, и на российское, и в Чехии, и в Словакии. На радио мы не нужны практически никому. За исключением, пожалуй, только тех радиокомпаний, которые работают с тяжелой музыкой, у которых это основной профиль. Мы не хотим, чтобы нашу музыку вытеснила, например, российская. Но давайте до конца к этой проблеме подходить по–государственному. Создавать какие–то государственные продюсерские центры, школы, где исполнительскому искусству будут обучать с самого раннего детства. И вот только тогда мы будем не вечно где–то на полпути, а сможем создать серьезный шоу–бизнес. Мы сможем экспортировать свою музыкальную продукцию, зарабатывать на этом серьезные деньги.
В.Гольцев: Я против того, чтобы песни артистов низкого уровня звучали вместе с качественной музыкой. Это не нужно ни радиослушателю, ни лейблу, ни самой радиостанции. Я согласен с позицией государства, что надо развивать отечественную музыку. Но я бы хотел вместе с тем высказать и свое субъективное мнение. Считаю, что та тема, те проблемы, которые мы здесь обсуждаем, разрешатся еще очень не скоро. И 75 процентов белорусской музыки в эфире на сегодняшний день — это все–таки много. У нас нет такого количества качественной музыки.
А.Слободчук: Мы не должны забывать о том, что с момента введения квоты в 75 процентов прошло всего 3 с половиной года. Сложно ожидать, что все сразу будет гладко. Я бы не стал сводить все проблемы к противостоянию интересов исполнителей и радиостанций. Это один огромный механизм, который должен работать без сбоев. За этот небольшой промежуток времени мы неплохо продвинулись. Введение 75 процентов, безусловно, дало положительный импульс развитию белорусского музыкального рынка. Никто не будет отрицать, что значительно усилена работа по поддержке национального музыкального продукта на волнах отечественных радиостанций. И мы вот этот пласт проделанной работы должны сейчас закрепить. Чтобы не было такого, что в родной стране белорусский исполнитель не мог пробиться в эфир.
Поэтому, когда будет достигнут определенный рубеж, после которого ситуация не сможет пойти вспять, допускаю, что в будущем обязательный процент белорусской музыки может быть снижен. Нам нужно уже сейчас думать, как выходить в мировую систему шоу–индустрии. Это в наших общих интересах.
И.Дорофеева: Мы должны работать в одной упряжке, цель у нас одна. Может, нужно больше разрабатывать каких–то совместных проектов, акций? Больше раскручивать сегодняшних молодых исполнителей, воспитывать новое поколение музыкантов и исполнителей. Мы сейчас переживаем новый этап становления нашей белорусской культуры. За последние годы у нас выросло поколение молодежи, которое не в такой степени воспитано на западной музыке, как это было в прежние годы, которое знает и ценит нашу музыку и наших исполнителей. И сегодня так, как мы всегда говорим о своей стране, молодой и красивой, мы должны точно так же оценивать свое национальное — то же радио, телевидение, наши музыкальные таланты. Они самые лучшие.
С.Рожков: То, что государство ведет политику по развитию отечественной музыки, это правильно и обсуждению не подлежит.
А.Рогач: Если нужно выполнить 75 процентов, может, в самом деле имеет смысл вот эти упомянутые 300 композиций брать и прокручивать по два раза? Лучше два раза послушать одну хорошую вещь, чем за то же время — две плохие. Понятия «горячая ротация» ведь никто не отменял?
Е.Солдатенко: Если мы сказали «а» — ввели 75 процентов, — надо говорить и «б» — подумать о качественном их наполнении. Мы все заинтересованы в том, чтобы наша творческая молодежь росла. Но как этого добиться? Заметно, что исполнители и радиостанции стоят на несколько разных позициях. Первым надо как–то свой продукт протолкнуть, а вторым надо как–то заработать на рекламе. Государство здесь, как мне кажется, должно выступить в роли посредника. Государство имеет возможность поддержать наметившиеся положительные тенденции, создать программы помощи молодым талантам. Мы живем в регулируемом государстве, давайте отрегулируем и эту проблемную сферу. Проблемную — в смысле ускорения развития нашей музыкальной индустрии. Помощь должна осуществляться сразу во всех сферах: и в образовании, и в записи дисков, и в продвижении в эфир, и в попадании на престижные фестивали и конкурсы.
М.Зуй: Из–за того, что у нас была введена квота на белорусских исполнителей, в последнее время появилось много интересной белорусской музыки. Мне кажется, нужно ввести и небольшую квоту на песни на белорусском языке. Для работы наших радиостанций это может оказаться очередной проблемой. Но пусть она для начала будет не очень высокой. Потом, со временем, можно будет подумать и о ее увеличении. Я в этом уверен.
О.Галкин: Правильно здесь говорили участники, что цель у нас у всех одна и думать надо всем вместе, как сделать нашу общую работу более эффективной. Введение 75 процентов для наших исполнителей — ситуация просто шикарная. Но одновременно в чем–то головная боль для радио. История рассудит, кто больше прав. Но идти мы будем именно по этому пути. У эстрадных исполнителей прекрасные условия в сравнении с академическими. У академических исполнителей вообще нет такой возможности спросить, почему их никто не крутит по радио. Они тоже могут спросить, а почему я, например, не играю в филармонии? Само явление поп–культуры дает такую возможность. А вот у представителей андеграунда таких возможностей меньше. И у джаза тоже. Так что у вас, работающих в популярных жанрах, не так все и плохо, как может показаться на первый взгляд.
Ю.Бурш: Радиостанции будут похожи друг на друга до тех пор, пока не наберется нужное количество качественных белорусских песен. Только тогда станции смогут приобрести свой стиль музыки, свое лицо, свою уникальность. И слушатель сможет найти себе радио по вкусу, не довольствуясь «поп–солянкой» на всех станциях.
Д.Шимченок: Я хотел бы, чтобы звукозаписывающие организации помогали нам, не отказывали в помощи и государственные структуры. Мы не против разнообразия музыкальных направлений, нам просто не хотелось бы терять своих слушателей.
Наш разговор продолжался всего 2 часа. И от одной такой встречи наивно ожидать появления готовых рецептов. Тем не менее ситуация со временем становится более прозрачной. Сегодня новых имен в популярной музыке гораздо больше, чем было 5 — 10 лет назад. Возможно, попадание в радиоформат действительно не главный или не единственный путь к слушателю для каждого артиста. Возможно, появятся профильные радиостанции: для музыки самых разных жанров... Интересно будет вернуться к этой дискуссии спустя время.
