Одной из главных новостей минувшей недели оставалось освобождение четверых белорусов в Дагестане, где они вынуждены были трудиться на кирпичном заводе по 12 часов в сутки без какой–либо оплаты. Люди, поехавшие на заработки в Москву, оказались на Кавказе, в незнакомой местности, без денег и документов. Наслушавшись ужасов о боевиках, они боялись покинуть территорию завода, поэтому оказались в вынужденном рабстве.
Виноваты ли сами пострадавшие в случившемся? Спор, возникший у авторов нашей полемической рубрики вокруг этого вопроса, подстегнула новость из Мексики. Там произошла трагедия с молодой супружеской парой из Донецка. Украинцы, путешествующие по миру автостопом, стали жертвами неизвестных бандитов: парень был зарезан, его жена бесследно исчезла... Является ли человеческая беспечность причиной подобных несчастий? Должны ли мы предусматривать все опасности, которые грозят нам на улицах или в дальних поездках? Журналисты «Спор–кадра» высказали на этот счет абсолютно полярные мнения. А что скажете вы, дорогие читатели?
Простота хуже рабства
Удивительно быстро к попавшим в затруднительную ситуацию приклеили ярлык «рабы». Но тут нужно серьезно разбираться, а не спешить с оскорблениями. Да–да, Роман! На месте гастарбайтеров я бы оскорбился: «Рабы — не мы!» Впрочем, похоже, освобожденные активистами «Альтернативы» рабочие действительно были немы, словно классические рабы античности: и перед дагестанскими «хозяевами» слово лишнее боялись промолвить, и перед телекамерами.
Не нужно владеть дедуктивным методом и ночь напролет задумчиво терзать скрипичные струны, чтобы понять: «кавказские пленники» стали жертвами целой банды. Я сразу назову тебе членов шайки. Вот список преступников: дремучесть, вопиющая неосмотрительность, безалаберность, пренебрежение собственной безопасностью, равнодушие к происходящему, необъяснимая в век информационных технологий неосведомленность.
Вот скажи, ты бы ринулся без оглядки на другой конец бывшего СССР с незнакомцами, накормившими тебя супом? Думаю, всякий здравомыслящий потребовал бы от вербовщика более серьезных материальных стимулов, правовых гарантий, документов. А наши земляки, как тот Буратино, судя по всему, повелись на пятак.
Я еще как–то пойму наивность глупых девчонок из глубинки, которых сутенеры затаскивают на московскую панель. Но тут же взрослые мужики! Устроиться на работу в зарубежье, пусть и ближнее, — это же не за бутылкой в соседний гастроном сбегать. В сфере трудовой миграции есть масса тонкостей. И одна из «мелочей» — юридически правильно оформленный контракт. Нет, ребята, не слышали? Святая простота!
Не желаю издеваться над людьми, прошедшими через испытания. Однако напомню тебе, Роман, комментарий к этой истории заместителя начальника управления информации и общественных связей МВД Беларуси Виктора Новикова: «По предварительной информации, белорусы самостоятельно устроились на работу, не используя официальные каналы и даже не уточняя, кто наниматель. Но ведь узнать информацию о работодателе сегодня несложно. А здесь, скажем так, понадеялись на авось». И вот еще штрих: один из гастарбайтеров разыскивался... за неуплату алиментов.
Много непонятного творилось на кирпичном заводе в Дагестане! СМИ сообщают, что как минимум 7 месяцев наемные работники трудились по 12 часов в сутки без зарплаты и перспективы вернуться домой. Но в розыск родственники их не объявляли. Интересно, почему? А вот еще что любопытно: отчего, получив наконец зарплату, белорусские гастарбайтеры словно позабыли об издевательствах? По крайней мере, министр по информационной политике и массовым коммуникациям Дагестана Нариман Гаджиев сообщил, что «официальное заявление на работодателей подали только трое россиян, все остальные уехали домой». Неужто любая обида утоляется шелестом купюр?
В детстве меня впечатлила история толстовских героев — Жилина и Костылина. Актеры Сергей Бодров–младший (трагически погибший потом в Северной Осетии, ставший вечным пленником гор) и Олег Меньшиков добавили раздумий современной киноинтерпретацией «Кавказского пленника». С тех пор я много раз читал о россиянах, оказавшихся в заложниках. О люмпенах, которые уходили в запой в деревне, а трезвели в ауле. Что роднит подобные драмы? Наивность, слабоволие большинства жертв, пренебрежение советами, тревожными сигналами. Но кто–то потом пытался удрать, а кто–то сразу же опускал руки...
Насколько понял, гастарбайтеров не заковывали в кандалы, не стерегли с автоматами. По словам пострадавших, на них оказывали психологическое давление, били и якобы пугали, что за стенами завода идут боевые действия. Позвольте, речь идет о дошколятах или крепких парнях? История знает, что люди убегали из застенков гестапо, концлагерей. А тут был завод, причем возле Махачкалы. Да, там иной раз дома боевиков штурмуют. Но также можно посетить матч «Анжи» — «Спартак».
Инфантилизм, покорность чужой воле... Вот причины трудовой кабалы, в которую попадают хорошие, но недалекие ребята. Здесь они похожи на солдат, которые обрекают себя на рабство в казармах. Подумать только: горстка сплоченных горцев держит в страхе разобщенных призывников–славян. Кажется, путь к побегу из странного плена прост: соберитесь двумя десятками против пятерых и поставьте на место, а если кишка тонка — обращайтесь к командирам. Но терпят, молчат. Мазохизм какой–то!
Воспоминание из 90–х: однажды зимним вечером в моей жизни сплелись обстоятельства, чем–то похожие и на дело «кавказских пленников», и на трагедию молодых украинских автостопщиков. По молодости да по глупости оказался в автомобиле парней с Северного Кавказа. В момент, казалось бы, дружеского разговора я услышал, как джигиты быстро и тихо перебросились жесткими фразами. О том, что «лох попался — сам нарвался». Я успел рвануть ручку еще не блокированной дверцы. И остаться на свободе. Утопающий спас себя сам.
Хватит оправдывать падших
Предлагаю оставить в покое конкретный случай с рабством на кирпичном заводе. Поработали за миску похлебки, но в итоге получили расчет и благополучно вернулись. Обошлось, слава богу, без жертв. А вот о жертвах преступлений давай поспорим. Думаю, наш сегодняшний разговор как раз предполагает такой, более глубокий ответ на вопрос: виноваты ли потерпевшие в том, что с ними происходит? Судя по твоим доводам, несомненно. Говоришь, дагестанские «рабы» в силу собственной наивности, инфантилизма, неосведомленности вляпались в неприятную историю?
Очень знакомый подход.
Ты называешь его «пренебрежением собственной безопасностью». А я вижу здесь обычное перекладывание ответственности с больной головы на здоровую. Причем, к сожалению, это не только твой взгляд. Судить пострадавших, а не преступников — это превратилось в модное массовое поветрие. Публика выносит безапелляционный вердикт «сами виноваты» чуть ли не в большинстве случаев насилия одних людей над другими.
Девчонка стала жертвой извращенца? Грешна, нечего было шляться в короткой юбке. Туристов зарезали в чужой стране? Без сомнений, виноваты — знали, куда едут. Один сосед ударил другого? Понятно, пострадавший сам нарвался — нечего звонить в чужие двери, когда за ними нетрезвый хозяин. Уже приходилось слышать, будто и расчлененная в Москве Ирина Кабанова сама довела муженька бесконечными скандалами по поводу безденежья в семье.
А ведь все эти люди, Андрей, вовсе не совершали ничего противозаконного. Они отнюдь не искали для себя печальной участи. Как и люди, отправившиеся искать трудового счастья в Москву, не планировали вкалывать за еду. Весь их «проступок» заключается в том, что они надеялись привезти домой длинный рубль. Заслуживает ли это естественное желание общественного порицания? Девчонка в короткой юбке всего лишь хотела выглядеть симпатично. Туристы мечтали посмотреть мир. Сосед пришел попросить несколько спичек, как это принято у соседей. Москвичка Ирина пыталась свить гармоничное семейное гнездо. Никто из них не предполагал, что эти невинные желания будут растоптаны рабовладельцами, насильниками и убийцами. А главное — никто и не обязан был предполагать, предусматривать, опасаться! Мы немало тратим на свою неприкосновенность, отчисляя налоги на содержание милиции, судов, социальных служб, поэтому вправе рассчитывать, что наша безопасность обеспечена априори. Без каких–либо дополнительных усилий и затрат с нашей стороны, вроде обязательного ношения бронежилета при походе в булочную.
Я понимаю, добиться обрисованной мной идеальной ситуации пока не получается. Однако это не значит, будто мы не должны к ней стремиться. Тем более несовершенство правоохранительной системы не дает оснований перекладывать вину с преступников на их жертв.
А ведь с твоими рассуждениями о предусмотрительности можно очень далеко зайти и не только в криминальном смысле. Зачем высотникам монтажные пояса, если каждому из них достаточно не выходить на работу, чтобы уберечься от травм? Для чего нужны коммунальные службы, если всякий прохожий способен переть на себе мешок с песком и лично посыпать скользкий тротуар? Наконец, к чему просиживают штаны спасатели у водоемов? Утопающие, как ты мудро советуешь, обязаны выплывать сами.
Ты, Андрей, ярко продемонстрировал болезненный перекос общественного сознания. Которое уже настолько перекошено, что не только жертв насильственных преступлений обвиняют в их бедах. У тебя в квартире случилась кража? Виноват, сам сэкономил на стальных дверях. Тебя ограбили? Поделом, нечего было разгуливать в дорогой шапке. Попал под машину? А зачем рисковал переходить оживленную улицу?
Сочувствия ты вряд ли добьешься. Зато злорадных поучений — сколько угодно.
Я пытаюсь понять, когда обычное человеческое сострадание начало уступать место холодной назидательности. В юности, помню, работал на почте, где все коллеги искренне жалели несчастную тетку, у которой кто–то в троллейбусе увел кошелек. Сейчас бы небось прошипели, что нечего было таскать деньги в пластиковом пакете...
Временами думается, будто преступный мир каким–то образом влияет на общество, подспудно вербуя среди добропорядочных граждан своих невольных союзников. Эта дикая мысль, между прочим, подтверждается любопытным исследованием, проведенным в российских тюрьмах. Там разработали целую батарею тестовых методик, с помощью которых изучали представление преступников о своих жертвах. Так вот, в подавляющем большинстве случаев осужденные заявляли, что жертва преступления сама виновата в случившемся с ней, поэтому не заслуживает сочувствия. Не слишком ли совпадает эта уголовная позиция с мнением вполне законопослушных людей, далеких от преступного мира?
В подоплеке столь схожего отношения к жертвам преступлений у противоположных социальных групп должны разбираться, понятно, не мы с тобой. Криминологи сделают это лучше. А всем прочим, в том числе и журналистам, хватит уже «милость к падшим призывать». Милосердия гораздо больше заслуживают павшие от рук этих падших.
