Узница концлагеря Озаричи Вера Солонович: спокойна за детей и внуков, они живут в мирной стране

С верой в добро

Пронзительный взгляд ребенка, закутанного в ветошь (открытый и вместе с тем наполненный болью), — забыть невозможно. Как и другой снимок той же маленькой девочки, склонившейся над телом лежащей на земле матери. Фото, сделанные 19 марта 1944 года в концлагере Озаричи, облетели полмира, а изображенная на них Вера Курьян стала символом страданий всех детей войны. Уцелевшая в том аду, она благодарит судьбу за каждый новый день, потому что с малых лет осознала: главная ценность — сама жизнь.

Нас спасло чудо

Бобруйчанке Вере Солонович (ее фамилия по мужу) — сегодня 82 года. В семейном архиве хранится справка из Государственного музея истории Великой Отечественной войны от 1984 года: «Снимок сделан военным корреспондентом С. Альпериным в концлагере для мирных жителей в 2 километрах северозападнее м. Озаричи Полесской области. Вера Курьян, 6 лет, из деревни Подвидки Паричского района. Ее мать и все родственники погибли».

На самом деле Вера родом из села Подветка, на снимке ей пять лет, и ее мама Лидия Васильевна выжила в лагере.

— Когда началась война, наша семья — родители, я, старший брат Женя и только что родившаяся сестренка Оля — жила на Гомельщине, — возвращается в прошлое Вера Сергеевна. — Нагрянувшие в село немцы расстреливали сельчан, хаты поджигали, моего отца забрали в плен.

Мама попыталась сбежать, но упала на землю, прикрыла нас своим телом. Сосед Иван Голуб, наблюдавший ту жуткую картину, рассказывал, что я (а мне тогда не было и двух лет) выползла, уставилась на немца и… заулыбалась.

Как потом говорили: улыбка Веры спасла всю семью. Фашист опустил автомат… Курьяны с теткой Ходосьей, дедом Василием и соседями укрылись в болоте Бабинец, где прожили четыре года, питаясь болотной водой и ягодами. Но весной 1944‑го немцы выбили сельчан из болота, погнали в Озаричи…

В аду Озаричей

— Еды не было, люди падали замертво от голода. Больных фашисты добивали. А потом началась эпидемия тифа. Заразилась и моя мама, — женщине больно вспоминать то время. — Пытаясь ее спасти, 8‑летний Женя целовал сапоги фашиста, вымаливая у него еду. Тот отшвыривал его ногой, но Женька подползал к нему снова, невзирая на боль и страх…

Когда немец доел консервы, мальчонка вцепился в пустую банку, замерзшими пальцами соскреб с нее остатки жира и намазал им мамины губы… «Во второй раз в Озаричах маму спас дед Вася, — рассказывает Вера Сергеевна. — Когда красноармейцы, освободившие нас, стали грузить на носилки тяжелых больных, маму обошли — решили, что она мертвая. Дед проявил смекалку, отыскал осколок стекла, поднес к ее рту. Когда он запотел, закричал: «Она дышит!»

В тот момент и были сделаны снимки, что запомнились миллионам людей. «Мои первые в жизни фото, которые никогда не дадут мне забыть войну, лишившую меня детства и самых близких, — в глазах собеседницы блеснули слезы. — Мама после Озаричей прожила еще 30 лет. А моя сестренка Оля навсегда осталась в концлагере.

Накануне нашего освобождения фашисты устроили кровавую бойню: добивали стариков и детей, скидывали в котлован. Дед Вася прыгнул туда за Оленькой, но спасти не смог... Сам он умер вскоре после войны».

Жизнь продолжается

О пережитом и о том, что это она на снимке 1944 года, Солонович молчала много лет:

— Отца, вернувшегося с фронта с медалями, за три дня, что пробыл в плену у немцев, осудили на 15 лет лагерей… Впоследствии реабилитировали, но мы, помня об этом, долгие годы молчали о лагерном прошлом. Лишь спустя много лет после войны мой племянник увидел в музее в Минске ту фотографию и, признав меня в маленькой девочке, уговорил получить свидетельство узницы.

Вера Сергеевна сегодня живет одна. Нет уже в живых брата Жени и мужа Ивана, с которым она познакомилась, когда работала в инфекционной больнице (он был ее пациентом). Но остались дети — Игорь и Оксана, внуки.