В год 15–летия Союзного государства мы продолжаем вместе с нашими экспертами подводить некоторые итоги российско–белорусской интеграции. Сегодня на вопросы «СОЮЗа» отвечает политолог, ректор старейшего российского вуза «Академии труда и социальных отношений» доктор исторических наук Евгений Кожокин.
— Евгений Михайлович, 15 лет назад два президента — белорусский и российский — поставили подписи под союзным договором. Тут же досужие эксперты заговорили о возврате во времена СССР. Удивительно, но эти разговоры не утихают и поныне. Как вы думаете, Ельцин и Лукашенко, подписывая союзный договор, держали где–то в уголках ума мысль о возрождении Советского Союза? И вообще, могли два президента тогда предполагать, во что выльется этот проект?
— Можно совершенно однозначно сказать одно: ни Ельцин, ни Лукашенко о возрождении Советского Союза и не мечтали. Подписанный ими документ имел, для России прежде всего, политические цели. Ельцин мыслил, конечно, политическими категориями и совершенно точно рассчитал, что движение в сторону интеграции с Беларусью прекрасно встретят и российский политический бомонд, и простые граждане.
— На чем основывалась такая уверенность?
— Во–первых, и Беларусь, и белорусы в рейтинге симпатий всегда в России занимали первые места. Во–вторых, в укреплении российско–белорусских связей Борис Николаевич видел некие рычаги давления на Украину: «Не хотите идти в интеграционный процесс, мы можем обойтись и без вас», — говаривал первый президент России. И хотя этот проект так и не принес российскому президенту ожидаемого рычага давления на Украину, но в целом неплохо укрепил его политические позиции внутри страны, ведь противников интеграции и тогда, и сегодня — незначительное меньшинство...
— В медийном плане это не так заметно...
— Возможно, и это тема отдельного разговора...
— Чем, на ваш взгляд, руководствовались, подписывая договор, белорусы?
— Лукашенко, пожалуй, в большей степени, чем Ельцин, видел в проекте не только политическую составляющую, но и социально–экономическую. Думаю, он исходил из того, что огромный российский рынок был совершенно необходим для стабильного развития белорусской экономики, и союзный договор открывал определенные преференции на пути к этому рынку. И союзный договор, как мне кажется, отвечал и продолжает отвечать тем задачам, которыми Александр Григорьевич руководствовался, подписывая его.
— Евгений Михайлович, скажите откровенно, что для вас лично Союзное государство?
— Я последовательный приверженец интеграционных процессов между Россией и Беларусью. Сделано немало. Когда прилетаешь, скажем, из Минска в российские аэропорты и видишь, что для граждан Союзного государства существует специальный проход через пограничный контроль — мелочь, а приятно. Хотя, какая мелочь — пересекая белорусско–российскую границу на любом виде транспорта, мы не подвергаемся ни пограничному, ни таможенному контролю. Открытые границы между государствами — это очень большое завоевание и большое доверие. В то же время сегодня все еще требуются значительные усилия, чтобы россияне и белорусы в повседневной жизни острее ощущали, что живут в едином Союзном государстве. На фоне значимых достижений в строительстве Союзного государства имеются и нерешенные вопросы, и проблемы.
— Какие бы выделили?
— Начну с того, что очень многое еще предстоит сделать, чтобы наши граждане могли на деле свободно пользоваться услугами здравоохранения независимо от места жительства. Немало проблем в плане интеграции образовательных систем. Остается очень серьезный вопрос о единой валюте. Решение его пока отложено, но, вне всякого сомнения, к нему руководство двух стран еще вернется, поскольку от введения единой валюты наши экономики только выиграют. Выиграют и обычные граждане.
— Если говорить о проблемах образования, что бы вы исправили или дополнили в ныне существующей практике обмена студентами вузов, преподавателями, в научном взаимодействии?..
— Мне представляется, что наибольшие усилия требуются для стимулирования научных исследований как в России, так и в Беларуси. У наших соседей еще в бытность СССР были созданы научные школы общесоюзного, а по сути, мирового значения. Возрождение хотя бы части этих школ сегодня — наша общая задача. Вопрос о создании условий для научной работы также стоит очень остро: и мы, и белорусы теряем талантливую молодежь, которая уезжает на Запад, прежде всего в Германию и США, чтобы там полнее реализовать себя в науке.
— Вопрос как ученому–историку: каковы ваши исторические предпочтения, какой период общей истории России и Беларуси вам наиболее интересен?
— Возможно, прозвучит странно, но наименее исследованный период нашей с белорусами общей истории — это период после ХХ съезда КПСС, который включает в себя конец 50–х — начало 60–х годов прошлого века, когда предпринимались серьезные попытки экономических реформ, получивших название «косыгинских». Периодом упущенных возможностей я бы назвал годы правления Брежнева. Генсека сейчас активно идеализируют, но нам нужно четкое понимание того, какие процессы доминировали в то время в России и Беларуси, какие социально–экономические эксперименты осуществлялись и что они дали двум нашим народам? Ведь именно в эти брежневские годы в Беларуси появились мощные научно–промышленные и аграрные комплексы, получившие гораздо большее развитие, чем аналогичные в РСФСР или других регионах СССР. Нам важно подробно в этом разобраться. Вне всякого сомнения, не только для белорусов, но и для россиян представляет интерес фигура первого секретаря компартии Белоруссии Машерова. Чего он реально хотел? Что ему удалось сделать? Почему он оставил такой глубокий след в исторической памяти народа? Что или кто стоит за его гибелью?..
— В последнее время много говорится о написании общего школьного учебника истории для белорусских и российских детей? Ваше мнение?
— Если мы реально создаем Союзное государство, то общий учебник по истории — это нормальный вклад в построение такого государства. За любым школьным учебником стоит большая научная работа. Взаимодействие российских и белорусских историков совершенно необходимо, но за этим неизбежен и определенный идеологический компонент. Он обусловлен тем, что мы создаем государство, в котором будут жить поколения россиян и белорусов. Они должны хорошо понимать друг друга, иметь общие ценности. Подобного рода учебник должен их на это ориентировать.
— Эксперты сходятся во мнении, что в современных условиях Союзному государству очень не хватает именно идеологии и исторической обоснованности всего того, что выходит за рамки чисто экономических отношений?
— Меня всегда в гораздо большей степени, чем идеология, интересовала наука, но как историк и аналитик я понимаю неизбежность идеологии в любом государстве. Думаю, очень важно, чтобы идеология не была чрезмерной, хотя, повторю, очень важно, чтобы имелись некие базовые ценности. В России и в Беларуси неоспоримо признано значение героизма наших народов в годы Великой Отечественной войны, хотя сегодня предпринимаются попытки представить нашу войну с фашизмом как столкновение двух тоталитарных режимов. К таким рассуждениям следует относиться как к попыткам разрушить то, что каждый из нас считает священным. Но с любым сакральным нужно обращаться бережно. Нельзя бездарно и назойливо повторять одни и те же лозунги. Достаточно вспомнить о неудачах идеологической работы в СССР, когда все написанное в школьных и вузовских учебниках изучалось, но не воспринималось. Как найти меру в сохранении общенациональных ценностей? Как без потерь передать их другому поколению? Это невероятно сложная задача, ее нельзя упрощать и ею надо повседневно заниматься.
Александр Бушев
Фото Романа Щербенкова
Советская Белоруссия №124 (24507). Четверг, 3 июля 2014 года.
