Рыцарь многих печалей

Это был... Был высокий, элегантный человек, худощавый, с распахнутыми в мир светлыми глазами. Чуть скуластое лицо всегда сохраняло необычайное спокойствие, но за этим спокойствием чувствовались "многия знания", которые, как известно, влекут за собой "многия печали".

Элем Климов вошел в советский кинематограф фильмом "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен", принеся горький смех над самими собой, над обществом, в котором даже пионерский лагерь ассоциируется с подавлением личности, с ложью и колючей проволокой.

Появление на экранах этой "детской комедии" было равносильно выплеснутому на кожу флакону серной кислоты - крови нет, но больно невероятно. Боль была долгой и непроходящей. Рана - незаживающей. Так и впилось в память это имя - Элем Климов, связав воедино и горький смех, и непроходящую боль.

О его следующем фильме - "Агония" - ходила тьма слухов в кинематографической общине. Рассказывали много и разно - никто его не видел, фильм "лежал на полке". Элем Германович приобрел славу режиссера гениального и, как каждый неординарный художник в те времена, вместе с высокими эпитетами, которыми его награждали коллеги в кулуарах, приобрел и все то, что этим эпитетам сопутствовало, - запрет на профессию, неприятие начальством, "многия знания и многия печали".

Знания и печали в той действительности ломали сильных. Чтобы выстоять и не потерять себя, следовало быть очень сильным. Подозреваю, что силы свои он черпал в уверенности в своем предназначении, а уверенность - в любви, поскольку, кроме легенд о стойкости и несгибаемой твердости Элема Германовича, в кинематографической среде ходили и легенды о необычайной любви двух красивых и талантливых художников - супругов Элема Климова и Ларисы Шепитько.

Лариса сняла блестящий фильм "Восхождение" по повести Василя Быкова "Сотников" и этим фильмом поставила перед советским обществом множество вопросов, на которые было чрезвычайно трудно ответить, поскольку они ломали стереотипы и мифы, существовавшие в среде советских людей о событиях ближайшей нашей истории.

Таким образом, именно Лариса протоптала первую тропку, которая привела и Элема к истории и литературе Беларуси. Видимо, немалую поддержку на этом пути оказал ему и Алесь Адамович. Именно его "Хатынская повесть" да еще, пожалуй, роман "Каратели" дали толчок Элему Германовичу для того, чтобы после долгого молчания обратиться к истории Беларуси- "партизанки".

Есть нечто мистическое в том, что именно Лариса Шепитько, украинская девушка, и Элем - мальчишка из послевоенного Сталинграда - лучшие свои фильмы сняли о военной истории Беларуси. Думаю, дело здесь в том, что драматическая летопись нашей страны, по каким-то неведомым линиям судеб была близка этим двум художникам, жаждавшим жить в искусстве размашисто и широко, не привыкшим идти по проторенным дорожкам, умеющим задавать себе и другим неудобные вопросы и искать на них обжигающе острые ответы, художникам, верующим в себя, свою интуицию, свой талант и ни в грош не ставящим мифы и аксиомы, которыми жило тогдашнее наше общество.

Сценарий, который написал для Элема Климова Алесь Адамович, назывался "Убить Гитлера". На "Беларусьфильме" он был встречен восторженно. Никто, ни один человек, ни среди администрации студии, ни среди начальников тогдашнего Госкино БССР, не сказал против этого сценария ни слова. Видимо, таков был в нем накал правды, таково было напряжение искренности, что противиться ему было невозможно даже тем, чья душа была холодна и пустынна.

На последний перед запуском в производство худсовет собралась на студии практически вся белорусская творческая элита. Собирались спокойно, даже торжественно. Все были уверены в успехе, все знали, что сценарий понравился Петру Мироновичу Машерову, что он поддерживает идею этого фильма. На приехавшего из Москвы Даля Орлова, главного редактора Госкино СССР, никто особенно не обращал внимания - вопрос постановки фильма казался решенным. Только Элем Германович выглядел собранным и настороженным ("великия знания - великия печали"). Обсуждение шло своим чередом, произносились умные и прочувствованные слова, Даль Константинович молчал, прятал глаза за дымчатыми очками, прочищал и раскуривал гаснущую трубку и, казалось, не обращал внимания на происходящее вокруг.

Слово свое он сказал последним. Слово было коротким, дословно его не помню, но ощущение от него, как от удара обухом по голове, как от неслыханного оскорбления, брошенного в лицо нам всем, собравшимся в большом, просторном кабинете, осталось навсегда. Московский начальник сказал нечто вроде того, что этого фильма не будет никогда, до тех пор, пока он главный редактор Госкино СССР. И не став ничего пояснять, уверенный, что и так всем все понятно, встал и удалился, ни на кого не глядя.

Это была катастрофа.

Катастрофа растянулась на несколько лет.

Несколько лет Элем Климов не появлялся на "Беларусьфильме". В 1981 году прокатилось обжигающее известие о гибели Ларисы Шепитько. Элем снял документальный фильм "Лариса", отдавая дань памяти любимой женщине, доделал, доснял ее последний фильм, как когда-то доделывал вместо нее, заболевшей, ее первую картину, и вновь его имя кануло в темноту. Появились они с Александром Михайловичем Адамовичем на белорусской студии, когда чуть-чуть повеяли теплые сквознячки. И сразу вся жизнь "Беларусьфильма" была вздернута на дыбы. Фильм получил новое название - "Иди и смотри", в группу вошли лучшие специалисты студии, работа пошла стремительно и вовсе не так, как привыкли работать минские коллеги - четко, резко, быстро, без всякой раскачки. "Полезный" метраж рос стремительно, о том, что и как снимает группа, ходили фантастические слухи, но никто из посторонних особенно не допускался к творческому процессу, недоумевающее начальство разводило руками - им тоже не очень позволялось встревать в работу, мешать группе своими инспекциями и проверками.

Элем работал самозабвенно, как будто понимал: этот фильм - главная работа его жизни, именно через этот фильм устанавливает он мистическую связь с безвременно ушедшей Ларисой, не успевшей рассказать всего, что хотела рассказать о человеческом горе, о беде, о границах человеческой выдержки, о боли, которую несет в себе война.

Фильм был снят и смонтирован в рекордные сроки и произвел ошеломляющее впечатление. До сих пор перед глазами у меня стоит лицо главного героя Флеры, погибавшего, но не погибшего, сгоравшего, но не сгоревшего, преданного, но не пропавшего, взвалившего на себя нечеловеческую ответственность за жизнь людей и не обманувшего их веры, состарившегося у нас на глазах, но не утратившего человеческого облика, Флеры, потерявшего в жизни, казалось бы, все, но удерживаемого от последнего поступка, который может вывести его за черту человечности, воспоминанием, только памятью о любви.

Эти последние кадры были апофеозом, в котором слились жизненная позиция Алеся Адамовича, Элема Климова и, думаю, Ларисы Шепитько, которая незримо присутствовала и на съемочной площадке, и тогда, в просмотровом зале "Беларусьфильма" среди всех нас, ошеломленных и безмолвствующих.

Элем Германович Климов снял лучший фильм белорусского кинематографа. Фильм, который вознес планку белорусского искусства для всех нас, бывших, ныне существующих и будущих его коллег, на пронзительную высоту, где нет места обыденности, двусмыслию, где царят человечность и доброта, твердость, вера, мужество и любовь...