В преддверии круглой годовщины Полтавской битвы хочется вспомнить об одном из самых удивительных сподвижников Петра Первого – Якове Брюсе. Тем более что в сентябре этого года отмечалось 300-летие русской победы при деревне Лесной, под Могилевом. Эту битву царь назвал «матерью полтавской победы». Об этом пишет «Эхо планеты».
Но именно Яков Брюс сумел воспользоваться плодами боя при Лесной на сто процентов и обеспечил успех Полтавской битвы, заслужив навсегда благодарность императора.
Было бы неверно сказать, что имя Брюса малоизвестно. Нет, напротив, очень хорошо известно – благодаря Пушкину. Учившие в школе пушкинскую «Полтаву» помнят, конечно, как «далече грянуло ура – полки увидели Петра», как он промчался перед ними «могуч и радостен, как бой», и как за ним вослед неслись толпой «птенцы гнезда Петрова»:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И счастья баловень безродный
Полудержавный властелин.
Но кто такой был этот Брюс? За что получил он место в коротком пушкинском списке «птенцов гнезда Петрова»?
Чем больше я узнавал о нем, тем яснее понимал, что непросто рассказать о Брюсе. Для этого надо отделить правду от бесчисленных мифов и россказней, окрашенных поэтическим воображением русского народа. Он и в самом деле вошел в русский фольклор, что само по себе замечательно и необычно. Представьте себе, Брюс фигурировал в качестве героя в одной народной сказке, которая была записана в 1920-е годы московским краеведом Барановым! Значит, байки об ученом-чародее удерживались в народной памяти на протяжении более двухсот лет. Кстати, в качестве одного из героев обычно выступал и царь Петр I, представавший не самой доброй фигурой.
Любопытно, что неизменно, по заключению русских людей, в столкновении этих двух героев моральную победу одерживал Яков Брюс.
Яков Вилимович Брюс (1670—1735), родившийся в Немецкой слободе в Москве, — блестящий математик и астроном, алхимик и астролог. Историки утверждают, что этот сын шотландского полковника на русской службе широтой своих научных познаний, пожалуй, превосходил чуть ли не всех своих современников. Яков Вилимович владел латынью и многими европейскими языками. Он переводил на русский язык труды Леонардо, Шекспира, Ньютона, Лейбница. Благодаря Брюсу в России впервые узнали о гелиоцентрической теории Коперника. Однако главные успехи Брюса проявились в его государственных и научно-практических делах, расширив возможности и горизонты познаний России в начале XVIII века.
Вернемся, однако, к Лесной. Там русскими был захвачен военный обоз из семи тысяч телег с порохом и вооружением, спешивший на помощь Карлу XII. Шведский король фактически остался без артиллерии в своем генеральном сражении. Решили исход главной баталии всей Северной войны сто два орудия, искусно расставленных Яковом Брюсом.
Шведский король опрометчиво повел своих брабантов в атаку на четыре русских редута. Подняв на носилках раненного короля, шведы ринулись в штыковой бой. Безумцам, вооруженным холодным оружием, отвечали картечные залпы русских бомбардиров. Девять тысяч удальцов, одетых в желто-голубую форму, прорвали первые три редута, но почти все полегли на землю, словно подкошенные колосья. Русская пехота, руководимая Шереметевым, и кавалерия во главе с Меншиковым завершили работу Брюса. Царь Петр молодцевато гарцевал на своей любимой кобыле Лизетте, находясь за четвертым редутом, и горделиво помахивал простреленной треугольной шляпой.
Все эти великие сподвижники Петра вместе с ним ровно через 12 лет отпразднуют еще одну победу. Яков Вилимович был отправлен царем в Швецию, где за-ключил чрезвычайно выгодный для России Ништадтский мирный договор. Брюс оказался блестящим дипломатом, добившимся после окончания Северной войны присоединения к России Эстляндии, Лифляндии, Ингрии и части Карелии с городом Выборгом. Петр узнал об этом 4 сентября, когда совершал морскую прогулку в Финском заливе. Завидев посланца Брюса с доброй вестью, царь приказал горнисту сигналить что есть мочи, а матросам – салютовать из трех орудий, установленных на цар-ской яхте.
Якову Брюсу, не носившему до тех пор придворных титулов, был присвоен графский титул, тогда еще не прижившийся в России. «Ничего! – растроганно сказал Петр Алексеевич. – Теперь ты будешь именоваться: русский граф!»
Мы рассказали о двух звездных часах Якова Брюса, этого во многом необычного, даже странного человека. Оказывается, большую часть жизни он провел все же не на полях сражений и на петров-ских «ассамблеях», а как затворник. При всех своих успехах он никогда не карабкался по служебной лестнице вверх, не стремился занимать слишком высокие места. Его главная страсть – наука. А занимался он ею в основном в Москве, в стеклянном куполе на Сухаревой башне. Оттуда Яков Вилимович нередко уезжал в родовое гнездо в Калужской губернии, где охотно общался с крестьянами; спустя десятилетия мужички охотно рассказывали о своем удивительном барине, занимавшемся «чернокнижием» и творившем небывалые на Руси чудеса.
С гравюр петровского времени на нас смотрит худощавое, с волевыми складками умное лицо нашего героя; твердый подбородок выдает в нем сильную личность; выражение величия и даже надменности намекает на высокое аристократическое происхождение. По некоторым сведениям, Яков Брюс являлся отдаленным потомком старинного королевского шотландского рода.
Брюс никогда не заискивал перед Петром I, никогда ничего не просил, фактически вел себя с ним почти на равных. Царь, конечно, мог и приказать, и прикрикнуть на своего генерала, но откровенно побаивался его «колдовских» чар. Яков Вилимович, отдадим ему должное, от службы никогда не уклонялся, быстро и четко выполнял все указания. Он участвовал в Великом русском посольстве по многим странам Европы. Брюс привез из Англии своих неоценимых помощников: астрономов, математиков и мореплавателей Форвардсона, Гвина и Греса, которые вместе с Леонтием Магницким были первыми учителями молодых русских капитанов, проходивших обучение в Навигационной школе на Сухаревой башне. За пятнадцать лет работы под руководством Брюса были выпущены в свет 517 совсем еще юных русских моряков. Это были почти мальчики, прошедшие потом путь от юнг до капитанов больших кораблей.
Первые в России морские карты были составлены тоже на Сухаревой башне. Сюда для географических занятий был доставлен с Ивановой колокольни голландский медный глобус семи футов в поперечнике, изготовленный под руководством знаменитого географа Вильгельма Блео и подаренный голландцами отцу Петра I Алексею Михайловичу. На верхнем этаже Сухаревой башни находилась огромная палата, хорошо освещенная с трех сторон благодаря большим светлым окнам. Поначалу этаж назывался Рапирной залой, поскольку там с будущими моряками проводил занятия мастер фехтования рыцарь Грес. Но главным полем для занятий молодых воспитанников было ночное небо, освещенное звездами, помогающими кораблям находить свой путь в море.
Существует также предание, что по ночам в Рапирной зале собирались тайные собрания «Нептуна» — первой в России масонской ложи. Ее председателем был Франц Лефорт, надзирателем – царь Петр, оратором – священник Феофан Прокопович. Членами в масонской ложе состояли Брюс, Форвардсон, Гвин, Грес и Магницкий.
Там же, в Сухаревой башне, стараниями Брюса и других помощников была открыта для широкого пользования обширная библиотека на разных языках, а также музей иностранных достопримечательностей, своего рода кунсткамера. Иногда из Данцига приезжала немецкая актерская труппа, знакомившая молодых моряков с пьесами Софокла, Шиллера и других великих драматургов.
После перевода навигационной школы из Москвы в Петербург в Сухаревой башне вплоть до 1802 года размещалась Адмиралтейская контора, а также Арифметическая и Географическая школы. Сам Яков Вилимович не хотел надолго заживаться в Северной столице. Там его отвлекали от серьезных дел придворные интриги и столь любимые царем шумные развлечения. Брюс постоянно стремился в Москву – к сосредоточенной научной работе.
…Так совпало, что в год Полтавской победы, в 1709 году, начал выходить знаменитый «Брюсов календарь» — издание, имеющее некоторую аналогию с «Катренами» Мишеля Нострадамуса. Нет уверенности, что все, опубликованное в календаре, принадлежит перу знаменитого ученого. Но Брюс, безусловно, был его редактором, определяя направление издания. Все, что печаталось в календаре, имело справочное и научно-техническое содержание.
Первое издание календаря-пособия (его можно назвать и месяцесловом) было отгравировано на медных пластинах и отпечатано на шести больших листах в учрежденной Брюсом Московской гражданской типографии.
По замыслу ученого, календарь был первоначально рассчитан на сто лет, то есть с 1709-го по 1809 год. Но уже в XIX веке это популярное издание было продолжено. Дело, носящее имя ученого, продолжили его последователи. Календарь состоял из двух частей: справочной и предсказательной. Он содержал многочисленные полезные сведения. Справочная часть включала таблицы, карты, координаты звезд, расчеты церковных праздников, лунные календари, сведения для работающих в сельском хозяйстве.
Прогнозы включали данные о погоде, предсказания для людей, родившихся в те или иные годы; предсказания, касающиеся грядущих войн и перемен в царствованиях. Но Брюс в отличие от Нострадамуса за редким исключением не решался выйти за рамки привычных ему представлений. Он даже не мог помыслить, например, о возможной в России перемене от монархии к республике. На 1917 год календарь предсказывает: «Кровопролитная война между просвещенными народами; рождение принца, любезного своему отечеству; заключение союза между некоторыми российскими областями».
Некоторое смущение вызывает у современных читателей предсказание на 1989 год, когда согласно Я. Брюсу в России должно произойти «великое злоумышление». Пусть каждый читатель судит обо всем сам в силу собственного разумения. Напомним, что же случилось в том году.
26 марта Борис Ельцин избран депутатом, а затем и президентом подавляющим числом голосов; начинаются кровавые события в Тбилиси, Вильнюсе, Баку, Карабахе, Средней Азии; идет развал Советского Союза; в конце этого «проклятого» года – 14 декабря — умирает академик Андрей Сахаров.
История «русского Нострадамуса» и его знаменитой Сухаревой башни, хранившей в своих тайниках и подземельях секреты, продолжалась и в XX веке. Говорят, что поклонником великого изобретателя и знатока будущего был сам товарищ Сталин. Сухареву башню сломали по плану реконструкции Москвы, разработанному под руководством Лазаря Кагановича. Но и вождь не стоял в стороне. Его якобы подробно знакомили с тем, что находили в тайниках башни.
Кто знает? Может быть, как раз Брюс убедил вождя в том, что человек принадлежит не только земле, но и далеким звездам, которые управляют его жизнью. Люди, приписывавшие Сталину интерес к астрологии, объясняют этим интересом и возведение в Москве по приказу генсека семи небоскребов, упиравшихся остроконечными шпилями в голубое бездонное небо. Чтобы легче было разговаривать со звездами.
Трудно утверждать что-нибудь определенное о Сталине, но несомненно, что миф вполне в духе тех представлений, которые сохранились в народной памяти о сподвижнике Петра, кому были открыты мировые тайны.
