Румынский регтайм

Фавориты Канн и премии «Оскар» выходят на минские экраны

Фестивальная мода на национальное кино с упорной периодичностью, как капризная светская львица, пресыщенная пристальным вниманием, меняет своих фаворитов. В 90–х новой кинематографической державой провозгласили Иран, потом решили, что киноязык, адекватный времени, содержится исключительно в радикальных работах режиссеров Юго–Восточной Азии. Теперь в 2008 году экстремистские опыты Ким Ки–Дука и его коллег во многом кажутся уже устаревшими, почти ученическими. Смотришь, к примеру, его картину «Пустой дом» и не понимаешь, из–за чего разгорелся весь сыр–бор. Но все проходит, и теперь взор обращен в сторону стран бывшего социалистического лагеря. В данном случае заговорили о «румынской волне», впервые со времен знаменитой «французской волны» решившись на такое вот пафосное обобщение. Значит, кино из Бухареста — действительно продукт неслучайный, но совершенно незнакомый белорусскому зрителю. Ведь до сих при упоминании словосочетания «кино Румынии» ничего, кроме сказки «Мария, Мирабелла», в памяти не всплывает.

«Румынская волна» сегодня — это, как часто бывает, несколько конкретных имен: Николае Каранфил, Кэтэлин Митулеску, Раду Мунтян, Корнелиу Порумбою, Ханно Хефер, Кристиана Мунжиу. Хотя справедливости ради стоит признать, что и до этих мастеров кино региона иногда получало призы на локальных фестивалях в Европе. Но большого прорыва тогда все–таки не случилось.

Каждое нынешнее имя румынских кинорежиссеров для большинства белорусских киноманов, конечно же, — «тэрра инкогнита». Лишь о последнем режиссере что–то можно сказать наверняка. Его фильм «4 месяца, 3 недели, 2 дня», премьера которого проходит в минском Доме кино, стал одним из самых ярких событий кинематографического года. Ажиотаж и шумиха вокруг фильма столь велики, что даже награждение картины «Золотой пальмовой ветвью» многими экспертами воспринимается как факт рядовой. Хотя именно этим награждением Каннский фестиваль подтвердил, что по–прежнему остро чувствует новизну, остроту кинематографической формы и всегда готов поддержать никому не известного новичка, чудом попавшего в основной конкурс. Не боясь при этом навлечь на себя гнев своих любимцев. В данном случае, напомним, на «Золотую пальмовую ветвь», в частности, претендовал новый фильм братьев Коэнов «Старикам здесь не место», главный фаворит нынешней оскаровской гонки, выходящий на минские экраны 21 февраля.

Когда–то режиссер Милош Форман, не найдя общего языка с кинематографическим руководством родной Чехии, уехал в США, где снял свои лучшие фильмы «Пролетая над гнездом кукушки», «Амадей», «Регтайм» (кстати, по одной из версий, слово это с английского языка переводится как «разорванное время»). В отличие от классика Формана, нынешние румынские кинематографисты не едут в США, а пытаются собрать свое разорванное кинематографическое время из тех средств, которые есть под рукой. Они не ищут рецепта некоего усредненного международного кинохита без явных национальных отличий, наоборот, всячески педалируют национальную тему, подробности реального уклада жизни в Румынии веков XX и нынешнего. Получается это так лихо, что весь мир смотрит затаив дыхание.

«Молодые румынские режиссеры обошли коллег–россиян по всем статьям, — пишет российский критик Антон Долин, — взяв в течение трех лет главные награды Каннского фестиваля: приз «Особый взгляд», «Золотую камеру» и наконец триумфальную «Золотую пальмовую ветвь». Все фильмы новейшего румынского кино объединяет некая сила. Она и превращает маленькую восточноевропейскую страну в столицу мирового кино, в сравнении с которой помпезная Москва с ее величественным «Мосфильмом» — незначительная провинция, расположенная где–то к северо–востоку от Бухареста».

Чтобы сами москвичи сравнили «Мосфильм» с «незначительной провинцией», это действительно нужно постараться. Может быть, после того как кино из Румынии получило столь щедрое международное признание, белорусско–российские коллеги попытаются поразмышлять на тему причин этого триумфа? В Румынии не снимают в таком количестве криминальные сериалы, фактически пропагандируя криминальную субкультуру. Там просто снимают большое кино.

Подробный разбор повседневности, вглядывание в человеческие характеры, точность бытовой детали — это не столько стиль конкретной режиссуры Каннского лауреата Кристиана Мунжиу, сколько общий стиль новой «румынской волны». Ее характеризуют тонкая атмосфера, точно переданная в подробных описаниях быта, мягкое скольжение камеры, талантливые актерские работы, сделанные точно «по Станиславскому».

Когда же наше кино заговорит своим языком, не пытаясь казаться моднее и образованнее, чем оно есть?

«Румыния становится для Восточной Европы кинематографической Меккой, — пишет критик Андрей Плахов. — При том что прежде кино из этой страны не имело ни своего имиджа, ни сложившейся кинематографической школы и считалось одним из самых слабых в регионе».

Довольно долго по поводу румынского кино существовало и еще одно определение — «кино, которое существует благодаря исключениям». Благодаря чему все эти годы существовал постсоветский кинематограф? К сожалению, благодаря откровенно слабым работам с дурным вкусом, авторы которых сейчас гордятся тем, что, «несмотря на все трудности», сохранили себя в профессии и не дали кино окончательно скукситься. Классические примеры — сериалы «Менты» Александра Рогожкина и «Бандитский Петербург» Владимира Бортко. Странно, что теперь, когда в российское кино пришли бюджеты, дурной вкус все равно остался. Может быть, это наша постсоветская черта и никуда от нее не деться?