Экстремальный репортаж с заброшенного завода
...Передо мной пустая бетонная коробка с зияющими вместо окон провалами. Когда–то в этом разваливающемся здании на окраине города находился завод. Здесь уже давно не стоят станки, но объект манит своей таинственностью экстремалов. Мои гиды, четверо парней и девушка, посматривают на него со спортивным азартом. Так альпинисты окидывают взором непокоренные вершины: и здесь, мол, ветер будет трепать наши знамена.
Нестандартное увлечение под названием «постиндастриал» (в переводе с англ. — постпромышленный) — это рискованные вылазки к нерабочим, заброшенным зданиям. Сами экстремалы на форуме в Интернете описывают свое состояние души так: «Нам нравится забытое, старое, недостроенное и ржавое. Мы любим другую сторону реальности. Мы любим мир Industrial». Чтобы узнать, чем может привлечь бесхозное обветшалое здание и какие секреты рассчитывают раскрыть в каменных джунглях ребята, я отправилась с ними в далекий от романтики вояж...
Моду диктует погода
Постиндастриал — своего рода туризм. Ведь возят же в заброшенный город Припять, пострадавший от аварии на Чернобыльской АЭС, экскурсии. Мои спутники путешествия в прошлое организуют сами, обмениваются с друзьями и знакомыми адресами. От конкурентов «пароли и явки» тщательно скрываются. «С этой стороны не фотографируй, «попалишь» место!» — наставляют меня, неопытную. Сами отворачиваются от фотообъектива, натягивают на пол–лица шарфик, надевают респиратор и каску. Фотографии — их единственный вещдок, потому что уносить с собой сувениры на память строго запрещено. С собой они берут фонарики, пару сменных носков, термос с горячим чаем. На ногах удобные ботинки, на плечах — немаркие куртки. Нестандартное «оперение», как для эмо или готов, значения не имеет. Моду для них диктует погода.
Бег с препятствиями
На окраину города мы добирались с несколькими пересадками. Напоследок зашли в гипермаркет купить немного еды, — сколько продлится поход, неизвестно. Все разбрелись по рядам, и на несколько секунд почудилось, что моих попутчиков мне больше не увидеть. Каково оказаться в стенах безлюдного бетонного здания, где не ловит мобильник и всякая связь с окружающим миром отсутствует? Это мне предстоит узнать совсем скоро...
...Последний отрезок пути преодолеваем пешком. Мои спутники чувствуют себя спокойно и расслабленно: перебрасываются шутками, смеются, болтают. Приятной прогулка перестает быть, когда уже подходим к лесу. Утопая по колено в снегу, царапая о ветки лицо и руки, с трудом перешагивая через стволы поваленных деревьев, минут сорок пробираемся к объекту.
И вот тут–то начались настоящие приключения. Невесть откуда выскакивают разъяренные собаки, и под их угрожающий лай, минуя складские помещения, мы перебежками приближаемся к зданию, карабкаемся по вертикальному склону оврага, вбегаем в здание и прячемся внутри. Псы за стеной все не унимаются, и Инга, моя новая знакомая, беспокоится: вдруг бешеные? Здесь, вдали от цивилизации, от острых клыков и спрятаться–то негде.
На верхние, нужные нам этажи попадаем не сразу — все ходы и выходы замурованы. Двое самых ловких, словно человек–паук, буквально по голой стене забираются в оконное отверстие и изнутри открывают одну из дверей. Вход оказывается выше уровня плеч. Парни запрыгивают сами и за руки подтягивают нас. Но за их спинами в кромешной тьме не спрячешься — здесь, пусть мы и держимся группой, каждый сам за себя. «Если на обратном пути нас заметят, разбегаемся кто куда», — предупреждает «вожак» Рома, который в отличие от остальных этот рубеж покоряет не впервые.
Внутри спокойно, как в подземном царстве Аида. Лучи фонариков прорезают тьму, и я готовлюсь удивиться чему–то необычному, странным и страшным находкам. Однако кругом ничего особенного: щербины лифтовых шахт, измазанные смолой стены. Под ногами — куски кирпича, пенопласт, клубки проводов, битое стекло. И это все, ради чего проделан такой долгий и изматывающий путь? Мне этого не понять, но парни фотографируют мрачноватый антураж и, кажется, действительно кайфуют.
— Но страх–то ты когда–нибудь испытываешь? — интересуюсь я у одного из них. — Вон газовые баллоны стоят, случись что — нам уже никто не поможет...
— Разве это повод для паники? — парирует Леша. — Мне только перед сном, когда начинаю все прокручивать в голове, не по себе становится. Зато сейчас чувствую: это именно то, что нужно!
Интервью на крыше
Для завершения миссии нам во что бы то ни стало нужно побывать на крыше. Свежий воздух и заводские трубы на горизонте вносят ноту романтики — но и только, ведь впереди еще обратный путь... Самое время узнать, оправдались ли ожидания самих экстремалов.
— Вылазка далеко не самая опасная, — говорит старожил команды Леша. — Куда экстремальнее на охраняемых объектах. Приходится искать окольные дороги, чтобы не встретиться со сторожем.
— Наверняка и с милицией уже успели пообщаться?
— Да, но мы ведь не уголовники, красть медь или стройматериалы не собираемся. Зашли пофотографировать, грубо говоря. Какой в этом криминал?
К разговору подключаются и остальные. Оказывается, первую вылазку они предприняли полгода назад. Тогда объект долго разыскивали и, пока были внутри, стемнело. Возвращаться было непросто. Именно поэтому мои собеседники теперь предпочитают путешествовать с утра: опасности и без того хватает.
— Ради чего вы так рискуете? — интересуюсь.
— Неужели лучше в сто первый раз прогуливаться вдоль Свислочи? Город знаем как свои пять пальцев. Надоело. Интересны места, где мало кто был. По нашим прикидкам, в Минске их около 40. Обычно стараемся заранее узнать, куда идем, что было здесь раньше. А вдруг еще не все разворовано, остались детали механизмов? Здорово было обнаружить заброшенный Дом культуры под Минском, где остались светильники, лампочки, шторы, транспаранты, портрет Ленина, афиша дискотеки.
Глоток адреналина
...Догадаться, как относятся к постиндастриалу знакомые и родные, несложно: в основном негативно. Хотя наша вылазка окончилась благополучно, в следующий раз я бы на это предложение не откликнулась.
В зону риска за порцией адреналина отправляются чаще всего те, кому будни кажутся пресными. Так же, как и диггеры, которые спускаются за острыми ощущениями под землю, мои новые приятели не принимают всевозможные опасности как повод отказаться от походов и готовы идти к своей цели до конца.
— Невольно вспоминается фильм «Ямакаси: Новые самураи», где молодежь лазает по стройкам, прыгает, убегает от полиции, — рассказывает Наталия Фалевич, психолог приемника–распределителя для несовершеннолетних УВД Миноблисполкома. — Представители постиндастриала не изобрели ничего нового. Прослеживается реакция имитации, подражания. Сегодня СМИ оказывают огромное влияние на формирование увлечений, предлагая те или иные стереотипы поведения. Правда, чтобы решиться на вылазку, в группе должен быть формальный или неформальный лидер, который поведет за собой остальных. Стремление к уединению вообще очень свойственно молодым людям.
* * *
...Сколько их — подсчитать невозможно: свое хобби ребята, увлекающиеся постиндастриалом, стараются не афишировать. Им по нраву роль заговорщиков из тайного общества, папарацци, охотящихся за редкими кадрами, ловких и сметливых суперменов. Но что если однажды гнилая доска под ногами сломается или собака, не дай Бог, окажется неуправляемой? Перемотать пленку назад будет невозможно.
Компетентно
Алексей Ластовский, научный сотрудник Института социологии НАН:
— Каждая молодежная субкультура формируется на основе устойчивого символического ядра и определенных ценностей. Мотивы, чтобы найти увлечение по душе, у всех разные. В любом случае значение имеет символическая привлекательность направления: все наиболее известные субкультуры обладают ярким и выделяющимся стилем. Из обычного человека ты автоматически становишься кем–то выдающимся, личностью. Поклонники постиндастриала увлекаются проникновением на заброшенные промышленные объекты, их фотосъемкой (причем делают довольно качественные фотографии), зачастую слушают и музыку соответствующей стилистики. Иногда эти вылазки носят не слишком законный характер, но я не стал бы утверждать, что парни и девушки ставят перед собой цель нарушать общественный порядок. Более того, у тех, кто разделяет ценности этой субкультуры, есть своя, достаточно жесткая этика: ничего не ломать, не разбивать, не оставлять следов присутствия. Кому–то это может показаться бесполезным и непонятным занятием. Как знать... Первостепенны для ребят все–таки сами заброшенные объекты, а не трудность доступа к ним. Однако вместе с тем возможность совершить нечто «запретное» создает особую романтическую ауру. Формализовать это направление, поставив под контроль, все равно не получится. Стоит кому–нибудь создать официальный клуб, где не нарушалась бы техника безопасности, а походы были бы полностью легальными, как тут же возникнет своя «оппозиция», которая будет отстаивать чистоту и неприкосновенность «индастриальной» этики. Молодым не нравится, когда их регламентируют. Они уклоняются от навязываемых обществом интересов и способов провести время, ищут свободы самовыражения.
Фото автора.
