Рожденный падать летать не может...

Предвыборное телевыступление С.Гайдукевича не видел. Зато вчерашний дуплет Милинкевич — Козулин посмотрел. Поделюсь некоторыми впечатлениями: Александр Милинкевич произвел впечатление человека спокойного, но какого–то не запоминающегося. Все вроде гладко — костюм, кафедральная бородка, неспешная речь, — только вот когда Милинкевич закончил рандеву с избирателями, в памяти ничего не осталось. Обычный джентльменский набор. Крестьянам дадим землю, студентам — свободу поиска работы, будем дружить с Западом и Востоком, улучшим медицинское обслуживание... Все это, может быть, и занятно для неосведомленной публики, но на конструктивную программу политика, претендующего на роль президента–новатора, явно не тянет. Иногда казалось, что на экране не Милинкевич, а приснопамятный Владимир Иванович Гончарик. Вообще, мне показалось, что режиссура выступления достаточно тривиальна. Вместо изобретательности и новых идей — ответы на невесть кем написанные письма. Ну как хотите, а политик, претендующий на пост Президента, должен быть масштабнее почтмейстера Шпекина, комментирующего чужую корреспонденцию.

Вполне допускаю, что г–н Милинкевич у кого–то вызвал симпатию: был мягок, обходил острые углы, пытался выглядеть глубокомысленным... Только вот не очень следил за смыслом. Признание, что «я ездил на Запад за деньгами», не опровергает, а лишь усиливает критику оппозиции, которая финансируется извне. В наше прагматичное время каждый здравомыслящий человек понимает, что ни фрау Меркель, ни месье Ширак благотворительностью не занимаются. И если «дают деньги», то под какие–то обещания. В этом процессе есть взаимоисключающие начала. Брать деньги — приятно, возвращать — не очень. Чем намерен расплачиваться г–н Милинкевич? Я далек от лобовых пропагандистских клише и не напишу нечто вроде того, что «Милинкевич — марионетка Запада». Но в данном случае г–н Милинкевич, как говорится, начал первым. Может быть, «объединенная оппозиция» и уполномочивала его пробивать финансирование, возможно. Но общественному мнению вряд ли было приятно услышать, что этот сомнительный процесс — финансирование из–за рубежа политической деятельности — не пропагандистская выдумка, а реальный политический проект...

Еще раз повторюсь, что «ответы» г–на Милинкевича на письма любопытствующих несколько тривиальны. Году этак в 90–м они наверняка вызвали бы овацию. Через 15 лет — лишь стойкое ощущение дежа–вю. Все это уже звучало и трачено молью. Конечно, всем бы хотелось жить, как в Англии. Но я почему–то думаю, что, кроме благих пожеланий, у Милинкевича нет ни опыта, ни познаний, ни даже, к сожалению, понимания того, что он говорит. Отсюда и логические провалы. То Александр Владимирович ставит белорусам в пример процветающую Литву, то через пять минут заявляет, что не следует повторять ее драматических экспериментов в сельскохозяйственной сфере.

Комментарии, как говорят в таких случаях конферансье, излишни.

Сделаю некоторый реверанс. Телеобраз А.Милинкевича не вызвал каких–то сильных чувств. Обычный человек средних лет, наверное, хороший семьянин и приятный собеседник. Но что, скажите мне, толкает таких приятных собеседников на участие в президентских выборах, на публичные заверения в том, что он способен на великие свершения, — вот этого я не понимаю. Ведь президентство в Беларуси — это не тихая заводь вроде службы на кафедре Гродненского университета... Как минимум нужно знать, чем трактор отличается от силосорезки, а также ясно представлять, что драники растут не на деревьях...

В отличие от Милинкевича, мотивация г–на Козулина абсолютно понятна. Понятна, поскольку типична. Александр Владиславович принадлежит к когорте тех деятелей, которые все физические и моральные ресурсы мобилизуют для тотального движения во власть. Методы для этого годятся самые экстравагантные. Как это говаривал Скалозуб? «А чтоб чины добыть,/ есть многие каналы;/ об них как истинный философ я сужу:/ Мне только бы досталось в генералы...» Без боязни ошибиться можно утверждать, что более угодливого министра, чем А.Козулин, не было во всем Совмине. Он ловил каждое слово Александра Григорьевича и старался так, что дрожали университетские стены.

Что же поведал вчера телезрителям А.Козулин?

О том, что у него прекрасная жена, о том, что служил в морской пехоте, что готов дать каждой роженице по полторы тысячи долларов и так далее. Все это так пошло, что не нуждается в повторениях. В памяти засело иное. Как признался Александр Владиславович, будучи ректором, он был прекрасно осведомлен, как «попадали» в университет дети больших начальников. И еще упоенно поведал про механику избирательных фальсификаций, к которым, судя по контексту, имел определенное, личное отношение.

Нашел чем хвастать!

Приличный человек пошел бы в церковь, а не в телестудию, чтобы еще раз убедить людей, насколько же грязное дело — политика. Да еще в таком циничном исполнении.

Конечно, история вспять не движется. Но можно с уверенностью предполагать, что если бы Александр Григорьевич в свое время не отогнал бы Александра Владиславовича доской от корыта, то и по сей день во всем Совмине не было бы более лояльного и ревностного проводника «генеральной линии». Достаточно один раз увидеть кадры второго Всебелорусского собрания, где господин Козулин гордым орлом восседает в президиуме. О его верноподданнических словах и делах по реализации решений того собрания нечего и говорить...

И этот человек, в течение получаса корчивший забавные рожи, шаржировавший покойного комика Луи де Фюнеса, считает, что найдется в Беларуси кто–то, кроме его «кодла» (это изящное выражение мною позаимствованно у проф. Козулина), кто поверит Козулину и посчитает возможным всучить ему судьбу страны?

В ходе выступления Александр Владиславович так возбудился, что, зачитав заголовок «СБ» «Выбирать нам!» (а кому же еще? Или читатели «СБ», к которым был обращен этот призыв, уже не граждане и не избиратели?), он в экстазе изорвал в клочья газету. Хорошо хоть, что не съел...

Когда–то Николай Васильевич Гоголь издевался над подобным психопатическим стилем: «...конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?» Но надо войти в положение Александра Владиславовича. Когда за душой нет ни идей, ни помыслов — кроме разве светлой мечты сесть в большое кресло, — то остается публично рвать газеты. Поэтому скажу беззлобно и даже кротко:

— Шурик! Не падай ниже плинтуса. Будь человеком...