Многие белорусы приняли самое активное участие в Октябрьской революции. Один из первых прославленных летчиков России Константин Акашев ушел из жизни в 1933 году без некролога в газете хотя бы от «группы товарищей». На волне революции ему выпала честь возглавить Воздушный Флот Советской Республики в декабре 1917 года, стать первым главным редактором нового журнала «Вестник Воздушного Флота» и затем первым из авиаторов положить голову на плаху...
В начале славных дел
Акашев приобщился к революционной деятельности, еще будучи гимназистом. Власти западных губерний России встревожились, когда в газете «Русь» было опубликовано сообщение из Вильно: «Сегодня в палате разбиралось дело крестьянина Акашева, обвинявшегося в участии в политической демонстрации в местечке Каман Ковельской губернии, обезоружил пристава, заставил его идти в процессии и нести красный флаг. Палата приговорила его к полугоду крепости». Особым совещанием от 31 мая 1908 года Акашев был выслан в Туруханский край под гласный надзор полиции. Год лежит его дело в особом отделе спокойно, но вот под грифом «Срочно. Сов. секретно» появляется бумага: бежал Акашев! Оповещена не только русская, но и заграничная агентура. И находят, где он: в марте 1909 года скрылся в Алжире, затем проживал в Париже.
Еще до ареста и ссылки юный Константин решает свою судьбу так: сначала стану летчиком, потом авиационным инженером. Оказавшись в Париже, он серьезно увлекся авиацией. Но, узнав, что в Италии в летной школе Капрони денег за учебу берут гораздо меньше, в августе 1910 года покидает Францию. Так «беглый каторжанин» одним из первых в России получает в Италии диплом пилота–авиатора. Вернувшись в Париж, поступает в Высшее училище аэронавтики. Учеба не мешает ему участвовать в собраниях эмигрантов–революционеров. Так он познакомился с одним из известных большевиков Семашко и через него потом уже будет представлен В.И.Ленину.
Революционер — летчик! В российском департаменте полиции еще больше возрос интерес к Акашеву. Полицию Петербурга не на шутку озаботила телеграмма от русских жандармов в Париже: «Акашев теперь находится в Мюнхене, откуда проедет в Россию, возможно, через Финляндию. Цель поездки — применение аэропланов в террористических актах. Приметы: лет двадцати, высокий шатен, худой, глаза голубые и пр.». А следом идет еще одна телеграмма: «Жандармским офицерам на пограничных пунктах. Из Мюнхена через Берлин едет Россию по паспорту на имя Константина Елагина авиатор Константин Акашев, беглый каторжанин. Безусловно, арестуйте...»
Кто–то из высших жандармских чинов глубокомысленно заметил: «Теперь все понятно: шутка ли, Акашев собирается бомбить с аэроплана царскую яхту «Штандарт» в Финском заливе». И версия эта была воспринята поголовно всеми как единственно верная — в департаменте полиции появилось специальное досье о предполагаемых «воздушных террористах». Машина сыска закрутилась... Но Акашев и не думал пока ехать в Россию. В Париж приехала его жена Варвара рожать вторую дочь (Елену, которая впоследствии станет женой сына Семашко). Летом Акашев успешно сдает экзамены и получает второй диплом авиационного инженера, аэронавта–механика.
«Долой 10 министров–капиталистов!»
Решать вопрос, где приложить свои знания, долго не пришлось — началась Первая мировая война. Пробраться в Россию трудно. Год 1915–й. Петроград. Телеграмма из Гельсингфорса: «Торнио арестован прибывший Швеции Акашев» (и жирный восклицательный знак — такая уж радость в департаменте полиции). Константин ехал в Россию вполне легально, желая вступить в ряды защитников Родины на германском фронте. Что же до прошлого, то еще в 1913 году по случаю 300–летия Дома Романовых был объявлен манифест, освобождавший от наказаний «за старое». Но в петербургской жандармерии решили: «А ну как сбросит Акашев бомбы прямо на Зимний дворец!» За Акашева вступаются депутаты Государственной думы и члены Государственного совета Афросимов и Черносвитов. В конце концов ввиду политической неблагонадежности Акашев был определен на аэропланный завод Лебедева и за ним было учреждено наружное наблюдение. На заводе к нему относятся с величайшим почтением и предлагают пост заместителя директора по технической части. Немногие знают, что Акашев близок к большевикам.
В 1917 году проявилось его отношение к судьбам России. Это ему принадлежит историческая фраза, брошенная на одном из митингов: «Долой 10 министров–капиталистов!». Это он в ходе октябрьского переворота нейтрализовал Михайловское артиллерийское училище и удержал юнкеров от вооруженного выступления на стороне Временного правительства. Кто–то вывел из Зимнего дворца артиллерию накануне его штурма — к 12 часам ночи Зимний был взят. Вышедшие на другой день газеты, преимущественно беспартийные, описывая взятие Зимнего дворца, упоминали о внезапном уходе артиллерии, объясняя это действиями какого–то «самозванца–комиссара». Им и оказался Акашев.
Уже на пятый день революции в Смольном на двери комнаты № 73 появилась бумажка «Штаб авиации», а на следующий день, получив у Подвойского мандат о назначении комиссаром Увофлота, Акашев отправился в свою «резиденцию» на Фонтанку, 22. Война, разруха, вихри революции разметали еще совсем молодой Воздушный Флот советской России. Предстояла большая работа по сохранению того, что уцелело.
В конце декабря 1917 года Акашев единодушно был избран председателем сформированной Всероссийской коллегии по управлению Воздушным Флотом РСФСР. Нелегкий груз лег на его плечи, а еще нужно было завершить постройку 50 самолетов, частично готовых на петроградских заводах. И все это в условиях разрастающейся разрухи, нехватки средств, специалистов. А еще довелось принять на себя командование авиацией 5–й армии, выступившей на борьбу с белочехами под Казанью; по личному указанию Ленина возглавить авиацию на Южном фронте, где он сам бомбит с «Муромца» белую кавалерию генерала Мамонтова. Было ему в ту пору 30 лет...
В феврале 1918 года состоялась беседа Акашева и В.И.Ленина. Коллегия Увофлот была преобразована в Главное управление Рабоче–Крестьянского Красного Военно–Воздушного Флота (Главвоздухофлот), и Акашев становится комиссаром, наркомом авиации. Константин Акашев вспоминает о своем сотруднике на Русско–Балтийском заводе в Петрограде Н.Н.Поликарпове. Так был создан самый долговечный в мире По–2 — на нем в Отечественную войну громили врага ночные бомбардировочные женские полки, забрасывали грузы белорусским партизанам, вывозили раненых.
Последний звонок
Акашев после завершения гражданской войны сдал должность главкома Воздушного Флота РСФСР и уехал в феврале 1921 года на 2 года в Италию, где принимал закупленные самолеты и моторы, лично проверял каждую машину в воздухе. В октябре 1922 года он принял предложение Швейцарии о посредничестве для восстановления членства советской России в ФАИ на международной конференции по аэронавтике в Риме. И там же, в Риме, ему предложат лично заполнить «Анкетный лист Представительства комиссариата внешней торговли в Италии. Импортный отдел». Это был первый звонок. Вторую анкету будут заполнять уже с его слов в НКВД. Вопросов в ней 46! Манера некоторых ответов Акашева раскрывает черты его характера.
— Уроженец села Михалино... Белорус, в совершенстве владею французским, итальянским, немецким и польским языками.
— Принимал ли активное участие в Октябрьской революции?
— Принимал, — скромно отвечает Акашев.
— В чем заключалось ваше участие?
— Подробности долго писать. (А ведь мог бы написать хотя бы, что «вывел артиллерию из Зимнего дворца накануне штурма 25 октября 1917 года». — Прим. авт.)
И на вопрос: «Подвергался ли репрессиям по политическим делам со стороны царских властей, за что именно и когда?» — в ответе лишь названы города и годы. Это уже характер!
Последний вопрос:
— Что вы хотите сообщить?
— Будет с вас. И ниже размашисто: «Акашев».
Начавшаяся политическая истерия по борьбе с «подрывной деятельностью» в области экономики коснулась и Акашева. Он попал под подозрение «компетентных» органов. Настал период, когда революция начала пожирать своих питомцев. Обвиненный в антисоветской деятельности в пользу иностранных государств, Акашев был приговорен коллегией ОГПУ к высшей мере — расстрелу. Весной 1930–го, поздно вечером, когда все уже спали, позвонили в дверь...
Человек исключительной порядочности и мужества сгинул в застенках НКВД. Скончался от пыток во время допросов. Из него не смогли выбить даже подписи под протоколом. Могилы Константина Акашева нет, правнукам негде возложить цветы. Его жену Варвару почти сразу выслали на 5 лет в Сибирь, после разрешили жить в Малоярославце, но не в Москве. У него остались три дочери: Галя, Елена и Ия. По их воспоминаниям, отец любил хорошо одеваться, был очень аккуратен. Он больше думал, чем говорил.
...Военная коллегия Верховного Суда СССР (28.1.1957 г.) отменила постановление коллегии ОГПУ (1931 г.) в отношении Акашева К.В. за отсутствием состава преступления. «Реабилитирован посмертно» — 43 лет от роду, верный солдат Октября. После его реабилитации дочь Галя ходила в Военную коллегию. Там какой–то начальник сообщил ей, что ее отец умер во время допроса. «Как, во время допроса?» «Лучше вам не знать подробностей его смерти», — таков был ответ.
Валерий ЕРМОЛЕНКО, профессор.
