Детское вещание у медиа–магнатов сегодня не в чести: детские развлекательные проекты сворачиваются, никто не хочет вкладывать деньги в то, что не приносит огромных прибылей. Отрадно, что на белорусском телевидении передачи для детей не только сохраняются в «сетке», но и активно развиваются. Причем старые телевизионные брэнды детского вещания отнюдь «не бронзовеют», а пытаются быть современными. Актриса Национального академического драматического театра им. М.Горького Эмилия Пранскуте, одна из ярчайших жемчужин Русского театра, не один год работает в детском эфире. Эмилия твердо уверена, что ни съемки в сериалах, ни работа в рекламе не могут принести того удовольствия, какое доставляет невидимая глазу актерская «ворожба», например, над старой доброй «Калыханкай»...
— Эмилия, может быть, действительно детский вопрос: вам, опытной, известной актрисе, не обидно сидеть под столом в студии? Зритель вас даже не видит.
— Нет, абсолютно не обидно. Мой герой Сплюшик только знакомится с миром, зрителями «Калыханкi», осваивается, делает первые робкие шаги. Я же по–настоящему работаю с этой куклой. Он больше похож на персонажей «Маппет–шоу», «Улицы Сезам». Мы придумали его втроем: я, художник Наташа Кудашкина из кукольного театра и главный редактор детских программ Елена Будрицова. Для меня такое кукольное телевидение — это отдушина. Когда я еще трудилась на СТВ, то получала колоссальное удовольствие от работы.
— Вообще, вы неожиданная актриса. Ваш моноспектакль «Крысолов» — один из самых популярных в столице... Не каждый решится на такой материал.
— Кто–то идет в моноспектакль от невостребованности, для самовыражения. В моем случае немножко другая ситуация. Обнаружив произведение Марины Цветаевой, я безумно в него влюбилась. Поняла, что его невозможно просто читать, лежа дома под одеялом с грелкой. Хочется поделиться, громко читать вслух. Со временем родился и спектакль. Я как музыкант обнаружила связь поэзии и музыки в раскрытии Цветаевой. Я ведь оканчивала еще и музыкальное училище.
— Ваш коллега Владимир Шелестов рассказывал, что только в моноспектакле может реализовать себя полностью. А вы?
— Нет, я бы так не сказала. Когда ты работаешь с коллегами на сцене, а потом в одиночку, это разные вещи. Твой главный партнер в моноспектакле — зрители, пришедшие на спектакль. Я много ездила с «Крысоловом» по различным фестивалям. Меня спрашивали: «А почему ты еще что–нибудь такое не сделаешь?» А зачем? Не вижу никакого повода для себя. Жанр очень сложный и... неблагодарный.
— Но вы ведь умеете не подчиняться обстоятельствам...
— В каком–то смысле мы все — люди обстоятельств: мы живем здесь и сейчас. Человек по натуре всегда чем–то недоволен. Но я люблю все свои спектакли в театре.
— Режиссер Галина Волчек говорила, что только женщина–режиссер может лучше понять и раскрыть актрису. Вы согласны?
— Нет. Гендерные различия здесь совершенно ни при чем. Это зависит не от пола, а от определенной ситуации. Режиссер Някрошюс, который недавно приезжал в Минск с «Отелло», работает с артистом Владасом Багдонасом 30 лет. Он у него во всех спектаклях играет.
— Это хорошо или плохо?
— Кому как. У нас просто нет таких режиссерских театров. В любом случае, если возникает ощущение чего–то настоящего, не важно, почему и как это получилось. В том же литовском театре достаточно посредственных спектаклей. Хотя мы наслышаны об успехах. Там просто десятилетиями вырабатывался другой стиль... Кстати, вспоминаю один случай. В начале 90–х годов Някрошюс ставил «Короля Лира». И весь город Вильнюс, город–то маленький, затаив дыхание ждал премьеру любимого мастера. Декорации были сделаны, костюмы пошиты, но на одном из генеральных прогонов Някрошюс сказал: «Знаете, мы не будем играть эту премьеру. Мне не нравится. Простите, я ошибся».
— Он на свои деньги это ставил?
— Нет, это было еще в перестроечные времена в Вильнюсском молодежном театре.
— Эгоистичное решение.
— С одной стороны, да. Но с другой — это сильный поступок: признать свою ошибку. Не проглотить ее тихо и только дома самому себе признаться: «Я был не прав», а вот так, публично. Это непросто сделать.
— Вам комфортно работать с нынешними молодыми актерами? Они часто жалуются, что из театра их не выпускают подработать на стороне.
— Все должно быть в разумных пределах. Надо определиться, где ты работаешь. У нас в театре недавно было собрание по этому поводу. По–человечески все сошлись на том, что надо искать компромиссы. Сейчас мы уже за два месяца знаем расписание своих спектаклей. Раньше такого не было. Мы узнавали расписание в последний момент. Например, в Литве национальный театр на полгода вперед печатает свою афишу в буклете. Они могут себе это позволить.
— Эмилия, а как у вас складывается роман с кино?
— По моим ощущениям, никак. Да и по ощущениям кино, видимо, тоже. В том, что у нас снимается, наши артисты выступают исключительно как мастера эпизода. Честно вам скажу, еще не сталкивалась с режиссером, после работы с которым могла бы сказать: «Да. Это настоящий режиссер. Я поняла магию кино». Пока вижу, что все актеры идут в кино из экономических соображений. А так хочется начинать чем–то гордиться...
