Тканые работы крупчанки Надежды Криворот радуют ценителей в России, Болгарии и даже Франции.
В ее доме до сих пор стоят настоящие кросна, которые сегодня чаще увидишь в музеях или на картинках в учебниках. И сейчас, несмотря на свой почтенный возраст (совсем недавно народная умелица из Крупок, член Союза мастеров Республики Беларусь Надежда Криворот отпраздновала свой девяностолетний юбилей), женщина продолжает рукодельничать. Говорит, сидеть без любимого дела скучно.
Захожу в дом Надежды Семеновны. Первое, что бросается в глаза, — пряжа. Повсюду аккуратно сложенные нити, на окнах красуются тканые занавески, на стульях — вязаные чехлы.
— С дороги? Уставшая? Вон жара какая, а в электричке, поди, душно, — радушная хозяйка тут же выносит из комнаты охапку разноцветных вязаных тапочек. — Выбирай, какие на тебя смотрят: в них будет легче, чем в туфлях. И, вздыхая, Надежда Семеновна тут же поясняет: “Делать что-то теперь особо сил нет, так вот “дурюсь” — вяжу крючком. Бывает, когда неважно себя чувствую, просто нитки спутываю и распутываю — лишь бы руки заняты были. Правда, когда моя дочь Янина в последний раз кросна ставила, не удержалась — пару раз перекинула нити”.
Перепутать легко, исправить тяжело
Впервые за станок Надя села десятилетней девочкой. Маленькая, она еще не могла дотянуться до специальной подножки на кроснах. Но, пока мама-рукодельница хлопотала по хозяйству, девочка тайком уже пыталась ткать.
— Ух, как же тогда отругали меня! — с улыбкой вспоминает собеседница. — Мама бранила не за то, что без спросу за ее кросна села. Переживала, что могу испортить ее работу — нити легко перепутать, а вот исправить ошибки тяжело. Да и для кросен я тогда действительно мала была. Сперва нужно было хоть прядение освоить, а потом за ткачество браться. Потому мама и дала мне плохой лен, чтобы я прясть научилась. А потом уже показала, как ткать.
В те времена, рассказывает Надежда Семеновна, ткачество было не хобби, как его можно назвать теперь, а необходимостью. Постельное белье, полотенца, рубашки — это сейчас все можно найти в магазине. Тогда так было: сделаешь сам, значит, у тебя в хозяйстве что-то будет.
— Считай, с детства в работе. Любила собирать ягоды, — говорит женщина. — Погулять родители особо не пускали: время тогда было другое.
Минск—Москва— Франция
Цветных нитей в то время не было, так что приходилось красить самим. Черную краску готовили из железа и брусничника. Технологию покраски Надежда Семеновна помнит до сих пор. Сначала, говорит она, нужно было ржавое железо “замочить” в воде. Потом прокипятить эту воду с высушенными листьями брусничника. В этом отваре и красили мотки ниток. Черный цвет, утверждает мастерица, брался так, что не отмыть.
— Как-то приходят ко мне с предложением: “Продай, говорят, Надежда, нам свою работу. Повезем на выставку в Минск, оттуда — в Москву, потом — во Францию”, — вспоминает собеседница еще один случай. — Я отдала тканое покрывало, так мои работы оказались за границей.
— Сейчас все меньше и меньше молодежи интересуется ткачеством, — сетует Надежда Семеновна. — Из моих детей ткачеством увлеклась только Янина. Она в Крупках даже кружок ведет. Но с ребятами работать сложно, им хочется всего и сразу. В ткачестве так не получится, все нужно осваивать постепенно. И от первого знакомства с этим ремеслом до первого вытканного полотенца уйдет немало времени. Но, если занимаешься по-настоящему любимым делом, это время бежит так незаметно.
