Последний раз заезжал я в этот переулок лет 20 назад, когда жива была еще моя тетушка Настя. Так что дорогу я не забыл.
Мой внедорожник остановился у старого деревянного дома с покосившейся калиткой и ветхим забором. Ничто не говорило о том, что здесь чувствуется мужская хозяйская рука. На скамейке во дворе сидела одинокая пожилая женщина, которая внимательно рассматривала меня, пытаясь узнать. Вроде как старалась понять, кому это вздумалось нарушить ее покой. Взгляд, однако, при этом оставался равнодушным, и, если верить психологам, свидетельствовал о том, что интерес к жизни у человека начал угасать.
Я помог Екатерине Васильевне узнать меня, и она заметно оживилась, но произнесла лишь короткое:
— Надо же…
Захватил с собой на всякий случай бутылку кагора и пакет с закуской, но хозяйка старого дома лишь покачала головой.
— Поздно, завязала я с этим делом. Врачи не рекомендуют, а мне все еще хочется подышать на белом свете.
— Вольному — воля, — пожал я плечами и попытался завязать разговор.
Екатерина оживилась еще больше, когда услышала, что я приехал, как говорится, с миром, то есть просто поинтересоваться, как она и не нуждается ли в чем-либо. Пока хозяйка готовила чай, я оглядел скромное внутреннее убранство жилища одинокого человека и убедился, что, в отличие от внешнего вида дома, здесь в целом порядок. Значит, женщина не так слаба, какой хотела показаться в первые минуты встречи.
Память услужливо предоставила кадры из своего волшебного компьютера, где мы были молоды и даже не пытались заглянуть в далекое будущее. Моя любимая тетушка Настя, наконец, обзаводится семьей. Она выходит замуж за мужчину, у которого есть достаточно взрослый сын от первого брака. Зовут парня Аркадием. Мне тогда объяснили, что он теперь приходится мне сводным двоюродным братом. Какая-никакая, а родня. Но семейное счастье тетушки длится недолго. Муж погибает в автокатастрофе, Аркадий уходит служить в армию. Вернувшись, приводит в дом молодую женщину по имени Екатерина и заявляет, что они будут жить вместе...
А вот с этого места, подсказывает мне память, надо поподробнее. С появлением на горизонте этой женщины и начались всякого рода неурядицы. Екатерина обладала не только природной красотой, но и редким талантом приносить близким людям неприятности. Вот лишь горстка из них.
Каким-то только ей известным способом она организует драку Аркадия со своим любовником. Во время потасовки тот получает увечье, а мой новый родственник — четыре года заключения в исправительной колонии. Вот тогда Катя разгулялась на полную катушку. Тетушка Настя не выдержала такого соседства и слегла, а вскоре и вовсе покинула этот мир. Когда Аркадий вернулся из мест лишения свободы, они с любовницей стали пьянствовать на пару. Случались, разумеется, в такой жизни и драки. Мужчина нередко уходил из дома, но всегда возвращался.
Между пьянками Екатерина продолжала пакостничать. Когда я готовился к свадьбе, она зачем-то выдумала историю о нашем с ней романе и сообщила об этом моей невесте. Хорошо, что моя будущая жена оказалась не из доверчивых и не поверила блудливой женщине.
Однако это оказалось цветочками по сравнению с тем, что она устроила позже. В те годы я еще только начал подниматься по карьерной лестнице, и вдруг на горизонте замаячила возможность поработать в серьезном информагентстве за рубежом. Предстояло пройти согласования с некоторыми ведомствами. И неожиданно мне сообщают, что поступила анонимка, в которой говорится о моей моральной распущенности и даже домогательствах к невинным жертвам! В советское время такой сигнал, даже анонимный, мог иметь серьезные последствия. Так в итоге и случилось. В определенных кругах решили не торопиться с моим назначением на работу за рубежом, и время ушло.
О том, что эту лживую анонимку организовала Екатерина, мне сообщил позже Аркадий, которому она по пьянке проболталась. Когда на похоронах тетушки Насти я спросил у Екатерины, зачем она это сделала, та лишь игриво произнесла, что, дескать, не хотела, чтобы я уезжал. Тогда я перестал общаться с ней и отвечать на звонки. Вскоре от знакомых стала поступать информация о плохом состоянии здоровья Аркадия. Мне, если честно, вообще не хотелось иметь никаких дел с этой семейкой. Но однажды, когда моя командировка в родной город завершилась досрочно и у меня осталось немного свободного времени, я все же решил встретиться с Аркадием, оказавшимся уже в приюте для одиноких пенсионеров.
Вместе с небольшим парком строение было обнесено узорчатым металлическим забором. Я попросил работницу учреждения позвать Аркадия, назвав его фамилию, и прошел к скамейке в глубине парка. На деревьях еще было полно листьев, но немало желтых уже беспорядочно валялось под ногами. Свежий осенний ветерок время от времени шевелил их, словно пытался оживить и заставить подняться с земли. Я ожидал минут 10—15, пока человек в серой куртке вышел из здания и, оглядевшись, направился в мою сторону.
Аркадий заметно сдал, но пытался держаться молодцом. На мой вопрос о самочувствии неторопливо произнес:
— Нормально у меня дела. Государство не бросило нас, непутевых, на произвол судьбы. Какой из меня был работник… Все больше по шабашкам таскался, а пенсия все равно нормальная. На жизнь здесь хватает, еще и на руки часть отдают. Вот только слабеть начал. Врачи говорят, печень никудышная. Да и откуда ей здоровой быть.
Аркадий долго молчал, затем прищурился и спросил:
— С Екатериной случайно не виделся? Как она там?
Я лишь пожал плечами и ничего не ответил.
Тут Аркадий продолжил:
— Скучаю по ней, хоть, наверное, не стоит она того. Могла бы и навестить. Пусть как кот с собакой, а прожили все-таки немало. Порой думаю, что лучше бы я ее и не встретил по жизни.
И сидевший рядом со мной пожилой мужчина многозначительно поднял палец вверх и добавил:
— Роковая женщина…
Мне стало жаль Аркадия из-за того, что он так бесславно и, по сути, в одиночестве завершает свой жизненный путь. Возможно, другая женщина нарожала бы ему детей, не трепала бы нервы враньем и сомнительными похождениями. Тогда и не сидел бы он сейчас в пустынном осеннем парке рядом с листьями, которые не оживит уже никакой ветер.
Все эти картинки пронеслись у меня перед глазами, пока я невнимательно слушал сидевшую в пустом доме рядом со мной седую женщину. Мне показалось, что пока она готовила чай и искала где-то припрятанную банку варенья, успела все же нарушить предписания врачей и пропустить рюмочку или две горячительного. В глазах появился блеск, речь стала быстрее. При желании можно было даже увидеть отблески былой красоты, которой она когда-то гордилась и которая ни ее саму, ни тех, кто был рядом, не сделала счастливыми.
Я действительно более не держал на нее зла. Может быть, даже хорошо, что в те годы я так и не уехал работать на чужбину, а кирпичик за кирпичиком строил свою жизнь здесь. Есть на что посмотреть… Крепкая семья, красивые внуки, почетные награды за трудовую деятельность. Господь милует и со здоровьем, даруя возможность значительное время года проводить на природе в своей усадьбе и радоваться жизни. Возможно ли это сравнить с тем, с чем оказались на финише своей долгой дороги Аркадий и Екатерина? Что ни говори, жизнь действительно справедливо раскладывает свой «пасьянс». Не зря сказано: «Каждому воздается по делам его».
Прощаясь с Екатериной, уговорил ее взять денег на протезирование зубов и подумал, что, может, она и роковая женщина, но на пушкинскую пиковую даму никак не тянет. Та была покруче.
Возвращаясь домой, понимал, что в этот тихий переулок города, где прошли детство и юность, никогда больше не вернусь. Нет, в сам город еще приеду, дела могут найтись, но в самом переулке мне делать нечего. Эта страница перевернута окончательно.
