Борьба за «подземелья»
Всемирное энергетическое противостояние началось не вчера. «Перезагрузка» и потепление отношений Москвы с Западом вообще (и Вашингтоном в частности) проходили на фоне развала российской добывающей отрасли в 90‑х и ее открытости для иностранных компаний в первой половине 2000‑х.Олигархические структуры, прибравшие разными способами к своим рукам природные недра, активно вплелись в структуру иностранного капитализма. И та же история «ЮКОСа» — это не только про криминальные сюжеты передела бизнеса или политических амбиций Михаила Ходорковского и соратников. Это еще не менее драматичный сюжет, как через «ЮКОС» зарубежные финансовые структуры (в основном американские) могли взять под контроль львиную долю добычи российских углеводородов. И могла получиться ситуация, когда богатства вроде бы национальные, но эксплуатируются транснациональными корпорациями. Соответственно, они же и выступают главными акторами на глобальном рынке.
В России в 2000‑х вернули государственный контроль над добывающими активами. Правда, наступило охлаждение с Западом, который потерял возможность на исключительно своих условиях входить в российские компании.И если сегодня санкции уже стали неприкрытыми и тотальными, то палки в колеса вставлялись уже давно…
Климатический передел
Возобновляемая энергетика — другая сторона медали борьбы за ресурсы.В разгар активных обсуждений на мировых площадках климатической повестки среди экспертов в углеводородной сфере высказывались предположения о том, что добыча той же нефти резко увеличится.Не исключено, что это был один из базовых европейских сценариев, который, надо отдать должное, имел право на жизнь. Худо-бедно, не такими темпами, как предполагалось изначально, но возобновляемые виды энергии занимали все большую долю в мировом энергобалансе. Прежде всего, конечно, развитых стран. Этот тренд, естественно, влиял на спрос на ископаемые источники энергии.
А климатическая концепция прошлого года вообще предполагала выход на нулевой карбоновый след к 2040 — 2050 годам.
Расчет был на то, что богатые нефтью страны испугаются и наперегонки начнут активнее монетизировать свои природные богатства.Добыча увеличится, цены — снизятся. И не только на нефть и газ, но и на другие ископаемые, которые так или иначе «завязаны» на углеводородный сектор.
Дешевые ресурсы могли обеспечить базу для энергоперехода развитых стран. Логика в том, что производство солнечных батарей и ветряков, как и другого оборудования для возобновляемой энергетики, экономически целесообразно при относительно дешевой традиционной энергетике. Использовать силу ветра и солнца для перехода на новые принципы генерации — история длинная и дорогая. Поэтому, как ни странно это звучит, но для декарбонизации необходима классическая энергетика по приемлемым ценам.
Вирусная неожиданность
Пандемия перевернула многие сферы жизни. В том числе и энергетику.В позапрошлом году спрос на нефть упал более чем на 10 процентов. Лишними на рынке оказались около 11 миллионов баррелей. Такого коллапса не было даже во времена самых крупных энергетических кризисов — во время арабо-израильских конфликтов в 1967 и 1973 годах и иранской революции в 1979 году. Тогда спрос падал на 6 — 9 процентов.Эпидемия для добывающего сектора оказалась более разрушительной, чем военные и политические конфликты. Наблюдались моменты, когда стоимость барреля достигала отрицательных значений: производители заполнили под завязку все хранилища и, чтобы не консервировать скважины, были готовы даже приплачивать потребителям, которые могли взять на свой баланс лишнюю нефть.
Идеальный шторм кардинально изменил стратегию нефтяных экспортеров. Во-первых, укрепился диалог внутри ОПЕК+, в которой весьма значительную лидирующую роль стала играть Россия. Видимо, за это у Запада на Москву также заточен зуб.
И через договоренности о контроле добычи удалось вернуть цены в более-менее комфортное русло как для добывающих, так и потребляющих государств. Консенсус однозначно разбил надежды европейцев на дешевые ресурсы.Во-вторых, вместо резкой монетизации своих месторождений богатые ресурсами государства как один стали диверсифицировать риски и не менее активно вкладываться в климатическую инфраструктуру. Тем временем, по оценкам консультационно-информационного агентства OilPrice, энергетический переход для Европы и США обойдется в 40 триллионов долларов до 2050 года. И в более благостные времена источники таких глобальных инвестиций просматривались с трудом. А сегодня таким денежным излишкам взяться попросту неоткуда.
Впрочем, с традиционной энергетикой тоже не все просто. Пропаганда «зеленого образа жизни» имела своеобразный эффект — резкое снижение инвестиций в добывающий сектор. А пандемия еще ниже опустила инвестиционную планку. В результате последние годы нефте- и газодобывающие отрасли системно недоинвестированы.
Разведанные запасы находятся на исторически низких уровнях. Богатые на углеводороды государства взяли за стратегию максимально эффективно использовать имеющиеся ресурсы, не развивая сырьевую базу.Еще в прошлом году эксперты не исключали дефицита углеводородов, особенно если мировая экономика придет в себя после пандемии. По оценкам Международного энергетического агентства, чтобы поддерживать мировой уровень добычи на прошлогоднем уровне до 2040 года, необходимо вложить в отрасль 17 триллионов долларов. И источник этих вложений пока неизвестен.
Планы и риски
Навряд ли буму вложений будут способствовать даже высокие цены на сырье. Конечно, при стоимости барреля выше 100 долларов и фантастических спотовых котировках на газ и даже уголь добывающие компании получают сверхприбыль. Но это — повод тратиться на разведку и разработку новых месторождений.Инвестиционный цикл очень длительный, может занимать 3, 5 и даже 10 лет. А рисков слишком много уже сейчас.Во-первых, про энергопереход и декарбонизацию перестали вдохновенно рассуждать, но официально от этого вектора никто не отказывался. Соответственно, давление на ископаемые углеводороды со стороны альтернативной энергетики может возродиться и продолжаться. Не в этом, так в следующем году или к концу десятилетия.
Во-вторых, высокие цены на сырье вкупе с политическим противостоянием порождают реальную опасность рецессии. И хотя европейские страны бахвалятся, но их предприятия потихоньку либо снижают свою активность, либо вообще останавливаются. И экономический рост развитого мира весьма и весьма сомнителен. Эпидемиологические риски тоже окончательно не исчезли. Поэтому велика вероятность падения спроса на энергоресурсы. И их котировки могут рухнуть, по большому счету, в любой момент. Поэтому вкладываться в увеличение добычи никто не торопится.
Сейчас западные лидеры курсируют по побережью Персидского залива, по некоторым латиноамериканским государствам, заявляют о своих энергетических дипломатических успехах. Но вереница кораблей в Европу с нефтью и газом так и не потянулась. Какие-то объемы удалось отыскать. Но они общей картины не изменили: цены продолжают быть высокими. И нет предпосылок для их снижения.
Консенсуса не будет
Поэтому отказ от российских энергоносителей без разрушения экономики развитых стран, собственно говоря, и неосуществим. Да, Европа может отказаться от традиционных для себя поставщиков ресурсов. Но лет через 10 — 20: именно столько времени необходимо, чтобы увеличить добычу в других регионах, модернизировать инфраструктуру в ЕС под новую логистику. И это потребует серьезных и усилий, и вложений. А лишних инвестиций в Европе нынче нет.Поэтому истории с санкциями против поставок российских нефти и газа — из разряда политических, но не экономических заявлений. Очевидно, что по этому вопросу консенсуса в ЕС добиться будет невозможно.Вспомним Польшу, которая громко объявила, что перестала покупать российский газ. Со стороны Варшавы это чистое фарисейство: газ-то страна покупает, но только качает его реверсом из Германии. Так, в последние дни апреля заявки на реверс газа держались на уровне около 30 миллионов кубометров в сутки.
Поэтому европейские политики могут до бесконечности обсуждать энергетические эмбарго. Но это не более чем блеф и политическое позерство. Даже если рестрикции и введут, то, как всегда, с исключениями и временными лагами.Существуют и другие разные хитрости (из разряда виртуального или реального реверса), когда российские энергоносители вроде бы и не приобретаются, но используются. Через разные механизмы российские нефть и газ просто меняют свою «национальность». Другой вопрос, что такие схемы являются секретом Полишинеля. А это грозит европейским руководителям внутренним социально-политическим кризисом, который пожаром разгорается в европейских странах. И придется объяснять одной части граждан, почему российские ресурсы все-таки используются, а второй части — почему раскручивается инфляция. Как ни крути, но пока проблем больше получается у Европы по линии энергетических ограничений, чем у России.
