Это — видеомагнитофон,О том, что смотреть кино можно не только в указанное афишей время, мы узнали в начале восьмидесятых. Причем оказалось, что можно не только смотреть, но и пересматривать сколько душе угодно на любимом домашнем диване, а не в темном кинотеатре, выстояв очередь за билетом. Мало того, увидеть можно было даже то, что в кинотеатр не привезут никогда! Для неизбалованной зрелищами нашей публики видеомагнитофон из предмета превратился в явление, а скорее, в образ жизни. И сразу заметим, что позволить себе подобный стиль времяпрепровождения мог далеко не каждый.
Это видеорай, это видеосон,
С ним не надо плясать или петь —
Просто молча сидеть и смотреть.
«Видеомагнитофон». А.Макаревич
Видеомагнитофоны входили в нашу жизнь не спеша. Сначала мы слышали лишь рассказы об их существовании, потом узнали, что подобную технику стали привозить из‑за границы, и наконец, что советская промышленность начала выпуск бытового кассетного видеомагнитофона «Электроника ВМ‑12». Новомодную штуковину сделали по образцу японского Panasonic, о чем мы узнаем лишь спустя годы, а вот стоимость отечественного изделия ошарашила сразу — 1.200 рублей. Говорят, даже с этой ценой заводы все равно работали себе в убыток. Такой уникальной была советская экономика. Со средней зарплатой, чтобы накопить на видеомагнитофон, нужно было не пить, не есть 8 месяцев. Для понимания нынешнему поколению: за 1.200 рублей в те годы можно было приобрести три (!) мотоцикла «Минск». Впрочем, и цена не была главным препятствием. Купить дорогостоящую игрушку можно было лишь по предварительной записи. До сих пор помню, как мы с одноклассниками глазели на выставленный под запись — «на показ», а не на продажу ВМ‑12 в фирменном магазине «Горизонт», располагавшемся на минской улице Куйбышева...
Тем не менее появление отечественного аналога всяких там Panasonic, Sony или Grundig воспринималось фактически как официальное разрешение на использование бытовой видеотехники. Под это дело по всей стране стали появляться пункты проката видеокассет. Их выбор, как и многое в СССР, далеко не во всем соответствовал желаниям публики. Достаточно было полистать предложение минской видеотеки, чтобы понять, почему вокруг этого едва возникшего заведения не было ажиотажа. «Броненосец «Потемкин», «Освобождение», «Девять дней одного года»… — традиционный набор классики советского кинематографа, разбавленного даже некоторыми отечественными фильмами, еще не вышедшими в прокат, не мог удивить требовательного зрителя. Ладно кино, но ни тебе музыкальных, ни спортивных, ни даже учебных программ… Поэтому, как всегда на дефиците, возник черный рынок, основу которого составили зарубежные боевики с кустарным переводом да разной степени откровенности порнушка, перевода не требующая… Тут уж советская критика обрушилась на видеопродукцию всей своей мощью. Среди самых вредных для глаз и мозгов фильмов безусловным лидером заклеймили «Рэмбо». А раз так — увидеть «Рэмбо» должен был каждый.
Душа обывателя готова была терпеть, как сказали бы теперь, виртуальную очередь, пока заветная видеокассета через третьи руки додрейфует к знакомому, обладающему видеомагнитофоном. И тогда он, созвав на вечер друзей, покажет запретное кино, о котором газеты пишут, а в кинотеатрах не показывают. У школьников и студентов в этом деле вариантов было больше. Кассету можно было взять среди бела дня всего на три часа и посмотреть тайком, пока родители на работе. На деле частенько это выглядело подобно квесту. Созванивались, договаривались, забирали по одному адресу, отдавали по другому… За сутки популярная кассета таким витиеватым маршрутом успевала сменить три‑четыре магнитофона и показаться на глаза нескольким десяткам зрителей!
Сидят как бараны,Первого «Рэмбо» наши зрители смотрели просто как крутой боевик. Восхищаясь игрой мышц Сталлоне, поколение 80‑х совершенно не понимало главного посыла фильма — глубины раскола американского общества, сохраняющегося в отношении вьетнамской войны, проблем, с которыми столкнулись рядовые солдаты, вернувшиеся совершенно не готовыми к мирной жизни с «чужой войны».
Уткнувшись в экран,
И уходят не раньше шести.
Я утром проснулся,
Вокруг оглянулся
И резкость не смог навести.
«Видеомагнитофон». А.Макаревич
Куда эффектнее в глазах наших подростков выглядел второй «Рэмбо», вновь отправившийся во Вьетнам и противостоящий там советским солдатам. Собственно, именно этот момент и стал главным раздражителем. «Герой вроде Рэмбо, если дать ему волю, начал бы войну уже сегодня. Единственный «совет», который можно от него услышать, — это грохот ручного крупнокалиберного пулемета. Инициаторы и подпевалы милитаристской истерии в США хотели бы взрастить подрастающее поколение буквально с пеленок на идеях жестокости и насилия. Какое же будущее готовят они сегодняшним детям Америки, если роль для подражания отводится профессиональному убийце?» — писал из Сан‑Франциско корреспондент ТАСС специально для журнала «Советский экран».
Вышедшие параллельно фильмы «Рокки IV» и «Рэмбо. Первая кровь. Часть II» среди наших критиков были признаны не иначе как «плод больного воображения исполнителя главной роли, режиссера и сценариста Сильвестра Сталлоне». И это еще до выхода «Рэмбо-3», где главный герой воевал на стороне моджахедов в Афганистане. Американские акулы кинопера также не пожалели острых стрел для Сталлоне за недвусмысленную попытку заработать на холодной войне. Вторая часть «Рэмбо» за трафаретность сценария (Джеймс Кэмерон — тот самый, что снимал «Терминаторов» и «Титаник»), персонажа и вообще «по совокупности достижений» получила «Золотую малину» как худший фильм года. Подобная награда «настигла» даже брата Сильвестра Сталлоне Фрэнка, написавшего песню к картине. А зрителю понравилось! Фильм стал одним из лидеров проката, собрал более 300 миллионов долларов, превысив затраты более чем в шесть раз!
Само по себе насилие во втором и третьем «Рэмбо» не сильно пугало и наших зрителей. Интересно было посмотреть со стороны, как американцы представляют нас. Зрелищности, словно запретного плода, хотели вкусить советские подростки в западных лентах. Достаточно вспомнить, что при определенной кисейности повседневного воспитания одними из самых популярных отечественных боевиков, как ни крути, остаются «Пираты ХХ века» и «Одиночное плавание» — фильмы, снятые в духе брутальных голливудских образцов.
«Одиночное плавание», вышедшее в 1986 году, вообще многие считали нашим прямым ответом «Рэмбо». Насколько напичканными штампами про нас были фильмы Сталлоне, настолько лента, снятая Михаилом Туманишвили в 1986 году, создавала образ милитаризированных американцев, растиражированный в СССР. Другое дело, что критиковать подобные фильмы за степень исторической правдоподобности или технических ляпов бессмысленно. Не для этого они делаются. Полтора часа остросюжетных приключений, переживаний за судьбу главного героя, и у зрителя рождается твердая уверенность в том, что наши парни — лучшие солдаты планеты. Второго «Рэмбо» тогдашний президент США Рейган отметил как образец американского военного. «Одиночное плавание» заслуженно получило приз «за оригинальное решение героико‑патриотического фильма».
Под спудом комплекса236 трупов — первое, что приходит на ум, когда речь заходит о «Рэмбо IV». Для хронометража фильма выходит более чем по две смерти в минуту. Градус насилия зашкаливает от натуралистичности батальных сцен. Зрителю, привыкшему сидеть в зале, мерно пережевывая попкорн, подобное кажется безумием. Можно сокрушаться о вредности для психики подобного кино, перенасыщенного без меры неоправданной жестокостью. Вот только война идет по законам войны. В реальном бою жертв за это время ведь может быть и больше. Готов ли диванный моралист, вдруг лишившись попкорна, пережить реальность боя? И не будет ли это тяжелой душевной травмой, подобной той, что вынужден всю жизнь нести с собой прошедший через вьетнамскую мясорубку Рэмбо? Не заставит ли обывателя, обескураженного видом брызг крови и разлетающихся конечностей, переосмыслить свое отношение к войне как таковой? С ее далекой от пафоса, горькой и бесконечно жесткой действительностью. Именно ей, еще в первой части, и посвящен знаменитый крик души — финальный монолог Рэмбо. И не этот ли посыл обществу закладывал десять лет назад в свою четвертую историю Сталлоне?
Насилия и секса
Я чувства свои берегу.
И втайне страдаю
Без фильмов Гайдая,
Тоскую по Бондарчуку.
«Видеомагнитофон». А.Макаревич
Наивно было ожидать, что не закончивший еще свой прокат по белорусским кинотеатрам пятый фильм «Рэмбо. Последняя кровь» соберет много зрителей. Годы взяли свое — на старичка Слая пришли посмотреть фактически самые верные его поклонники. На сеансе порой казалось, что все мы вернулись в далекие восьмидесятые, когда у домашнего кино на ВМ‑12 собиралось несколько десятков зрителей. Сталлоне тем не менее остался верен себе и опять выбрал конъюнктурно‑провокационный фон. Сегодня вся Америка обсуждает строительство стены вдоль мексиканской границы. Какая там Мексика вживую, знает далеко не каждый американец, но, возможно, посмотрев этот фильм, кто‑то из девочек‑подростков сто раз подумает, когда и ради чего следует поддаваться чувствам. И география здесь совершенно ни при чем…
Собственно, две последние истории Рэмбо и ставят перед зрителем философский вопрос: резонно ли отправляться на войну или просто в неизвестность, вооружившись лишь благими намерениями. С другой стороны, еще в первом фильме полковник Траутман говорит полицейскому, который с маниакальным упрямством преследует бывшего солдата: «Я пришел спасти вас от Рэмбо». Спасти от всего того, что может сделать человек, психологически травмированный войной. Наконец, остановить кровь, а значит, сохранить жизнь. Одну, две, сотню… Посмотрев последний фильм, где Рэмбо горстями глотает таблетки, хочется сказать: «Стоп, хватит!» — и уже окончательно отправить на пенсию франшизу, порожденную эпохой холодной войны.
