Как сложилась судьба акустика с тральщика «Т-120»

На «тихой войне»

Обосновались в Подольске. На заводе смышленый и старательный ученик Володя Хритоненков мигом поднялся до токаря 6-го разряда: ему уже поручали сверхточные и сложные детали. Когда парню перевалило за двадцать годков, из Подольского райвоенкомата его направили в морфлот. В учебном отряде новобранец попал в группу акустиков.

После «учебки» его направили на Тихоокеанский флот и определили на минный тральщик «Т-119». Так началась его «тихая война». Морские саперы и в походе, и в бою днем, ночью, в шторм, рискуя жизнью, всегда идут впереди боевых кораблей. Они расчищают густо засоренные минами участки и убирают «с дороги» расставленные врагом смертельные ловушки. А основным оружием тральщика всегда были поисковые гидроакустические аппараты, к которым, как к галерам, цепями прикованы вахтенные акустики. Там акустик — это Бог, которому верят и за которого в моменты опасности молятся. За Володей Хритоненковым, ставшим командиром отделения акустиков, экипаж был как за каменной стеной: умный, изобретательный, надежный.

Служба у гидроакустика старшины второй статьи уже заканчивалась. Вот-вот снова к своему заводскому станку. Но все карты спутала война. Пришлось ему носить морскую форму еще почти шесть трудных и смертельно опасных лет.

Тени «арктических волков» Третьего рейха

В 1943 году активизировались поставки союзников по ленд-лизу. Короче, США взаймы или в аренду самым коротким путем поставляли через Норвежское и Баренцево моря в Архангельск и Мурманск танки, самолеты, авиационный бензин, нефть, медицинское оборудование и лекарства, продовольствие, так необходимые обороняющимся советским городам и фронту. Американцы этот путь называли «дорогой смерти», потому что немцы здесь проводили морскую операцию «Вундерланд», что означало «Страна чудес». Им важно было «закупорить» Карские ворота и не пропускать транспорт и караваны союзников. Поэтому они в этот вечно ледяной и заснеженный край запустили так называемую «волчью стаю» — ударную группу подводных лодок «Грейф» с акустическими самонаводящимися бесследными торпедами — для уничтожения советских конвоев на переходе из Карского в Белое море в районе острова Диксон. Причем в Карском море у гитлеровцев на крохотных, богом забытых островках были тайные базы, где они отдыхали, пополняли запасы и чувствовали себя уверенно, по-хозяйски.

Тральщик «Т-119» Владимира Хритоненкова постоянно сопровождал корабли из Америки на Родину. За каких-то семь месяцев он целехоньким и невредимым прошел почти тридцать тысяч миль и отконвоировал в порты Баренцева, Карского, Белого морей свыше 130 транспортов со стратегическим грузом. Экипаж сопровождал в Арктику и обратно ледокол «Сталин», участвовал в спасении личного состава с подорвавшегося на мине тральщика, преодолевая опасности, перегнал на базу американский немного тихоходный, но с хорошей гидроакустической станцией тральщик АМ-147 «Ассэй», который потом стал «Т-120», на него и перебрался весь экипаж Владимира Хритоненкова.

В наградном листе его командир капитан-лейтенант Дмитрий Лысов, не скупясь на похвалу, писал, что «…т. Хритоненков получил и в кратчайший срок освоил новую сложную акустическую аппаратуру, которая работала на всем пути в семь тысяч миль, а тральщик проходил через район активных действий немецких подводных лодок…», что «…при их атаке точно и четко давал командиру исходные данные, чтобы противостоять им», что «…при следовании в конвое на переходе Англия — Полярное успешно вел поиск в самой системе конвоя…», что «…постоянно участвовал в боевых тралениях корабля». За это Владимир Александрович Хритоненков получил свой второй орден «Красной Звезды».

В навигацию 1944 года до Диксона из тихоокеанских вод дошел только один караван. Так вот, немцы о нем  уже знали многое и поджидали его. Гитлеровские «арктические волки» прочно оккупировали трассу Северного морского пути в Карском море. А вот советские морские разведчики поздно спохватились. Когда ледокол «Северный ветер» прошел море Лаптевых и в проливе Бориса Вилькицкого передал грузовой транспорт эскорту сопровождения, у кромки льдов караван неожиданно атаковали вражеские субмарины, но торпеды прошли мимо. Подводную лодку никто не заметил, поэтому мощный взрыв списали на дрейфующую мину, которых там было пруд пруди. А фашисты продолжали скрытно преследовать корабли и суда, выжидая удобного случая для новой атаки.

«Сторожевик» закрыл командира «грудью»

Рано-рано транспортные суда «Буденный», «Кингисепп», «Комсомолец», «Революционер» с востока вышли изо льдов на чистую воду и соединились с судами «А. Андреев», «Игарка», «Моссовет» в один ордер — морской конвой под охраной сторожевых кораб-лей, тральщиков, большого охотника за подводными лодками. Это было в конце сентября, когда погода совсем не баловала моряков. На советский конвой порой набегали плотные полосы стылого осеннего тумана. А встать на якорь и ждать рассвета не позволял преследовавший по пятам противник.

На следующий день после часа ночи командир сторожевого корабля «Бриллиант» по радио доложил, что обнаружил вражескую подводную лодку. А вокруг из-за тумана, порывистых снежных зарядов и шторма никакой видимости. Корабли охранения еще плотнее окружили транспорт, но одна из лодок «волчьей стаи» в какую-то брешь выпустила торпеду в самый большой транспорт «Революционер», где был особой важности груз для фронта и находился штаб конвоя. Светящийся след торпеды заметил сигнальщик, и «сторожевик» стремительно перекрыл ей путь. Оглушительный взрыв потряс всю округу. В воздух поднялся почти десятиметровый водяной султан. И вдруг воцарилась зловещая тишина. Это был бессмертный подвиг экипажа, заслонившего в бою командование конвоя.

Командир конвоя приказал капитан-лейтенанту Лысову из ордера выдвинуться к острову Кравкова, найти вражескую лодку и уничтожить. А ее, как говорится, и след простыл. Три часа безуспешно «шарила» квадрат акустическая аппаратура, пока не отказала. А буквально через час командир отделения акустиков Хритоненков доложил, что удалось самим починить комплекс. Лодку врага стали искать по пути на базу. Враг маневрировал, выжидал, каждый раз менял курс. А время шло. Прошло еще несколько часов, Владимир Хритоненков доложил: «Впереди по курсу корабля слышу шум винтов подводной лодки…» Дмитрий Лысов приказал атаковать ее глубинными бомбами. Но вражеская лодка увернулась. Где ее увидишь в густом тумане и снежной завирухе. Никто не заметил ни перископа, ни следа торпеды, пока не раздался взрыв в кормовой части тральщика. Он был такой силы, что руль и гребные винты корабля вывернулись наружу. Корпус деформировало до форштевеня. Радиоприемники и передатчики, радиопеленгаторы, эхолоты и другие акустические приборы сразу вышли из строя. Не работали и вспомогательные механизмы. Погас свет. Тральщик потерял ход и на градусов семь накренился на левый борт.

Вторая роковая торпеда

А молодой командир, которому только исполнилось 26 лет, не терял хладнокровия и выдержки: в эти критические минуты мгновенно принимал решения и четко отдавал приказы, чтобы сохранить живучесть лодки. И все время думал: «Как поступить дальше?.. Корабль на плаву, но не имел хода. А стоячий — он же просто мишень для врага. Но покидать его — это измена Родине». Для защиты «клочка советской территории» капитан-лейтенант Лысов оставил на смертельно раненом корабле только 34 человека: своего помощника, командиров электромеханической, артиллерийской и минометной боевых частей, два орудийных расчета, аварийную службу и радистов. Тут же распорядился спустить на воду оставшиеся плавсредства. На перегруженном понтоне оказались двадцать моряков, на катере с покалеченным мотором — 26. Каждой группе достались уцелевшая маломощная переносная радиостанция и по два весла. Не успели захватить про запас ни еды, ни питьевой воды. Зачем? Ведь предстояло до ближайшего берега пройти всего пятьдесят миль. На катер погрузили все секретные документы. Дмитрий Алексеевич вручил Владимиру Хритоненкову на сохранение партийный билет, ордена, письма, записку родителям. А потом снял шинель: «Дарю на память, бери — пригодится». Повторил курс, куда надо идти, приказал спешно отчаливать от борта.

Спасительный остров Подкова

В районе Диксона все эти пять дней стояла невыносимая погода: густой туман, шквалистый ветер, резкое похолодание. Самолеты не могли осмотреть место гибели тральщика, начать поиск катера и понтона, на которых люди оказались без еды, питьевой воды, теплой одежды, защиты от северной стихии. Как это было, позже в наградном листе скупо и лаконично напишут: «Находясь на катере при девятибалльном шторме и низкой температуре в течение четырех суток, т. Хритоненков почти бессменно стоял на шкотах паруса и одновременно всеми способами осушал катер от воды…» Но на самом деле все было более трагично. Катер следовал под веслами и парусами, сделанными из шинелей. Порывистый ветер со снегом пытался снести моряков с крохотной палубы, а штормовые волны накрывали их с головы до пят. Все были мокрые, обмороженные, обессиленные. Некоторые теряли веру в спасение и даже не сопротивлялись стихии. А вот Владимир Хритоненков вел себя мужественно: словом, делом, поступками помогал сослуживцам выжить.

Поначалу и катер, и понтон следовали курсом в пределах видимости. Но штормовые волны разметали эти легкие, чуть ли не игрушечные кораблики, а туман помешал им вновь соединиться, чтобы держаться вместе. И понесло их в разные стороны. У членов экипажа «Т-120» на понтоне было только два весла, но морская зыбь мешала морякам грести. Тогда они из весел сделали мачту, из шинелей — парус. Понтон чуть-чуть ускорил ход. А неистовые штормовые волны все равно постоянно заливали эту «скорлупку» и каждую минуту угрожали перевернуть ее. Только когда приткнулись к одному из необитаемых островов Скотт-Гансена, моряки облегченно вздохнули.

Катер на пятые сутки прибило к острову Подкова. Там оказался зимовочный домик зверобоев-поморов, которые и оказали пострадавшим первую помощь. Но чтобы сообщить на Диксон о случившемся, пришлось на катере под парусом преодолеть еще семьдесят миль до мыса Входной. И весь этот путь под парусами стоял Владимир Хритоненков с обмороженными и опухшими ногами.

Через день тральщики и большой охотник за подводными лодками сняли с мысов Михайлово и Входной, островов Подкова и Скотт-Гансен всех выживших моряков тральщика «Т-120» и доставили на Карскую военно-морскую базу. Владимир передал командованию пакет капитан-лейтенанта Дмитрия Алексеевича Лысова и — в госпиталь. Ранения и обморожения были просто угрожающими, поэтому Владимира Хритоненкова срочно переправили в Мурманск.

Море и семья

В главный госпиталь Северного флота Владимир Хритоненков поступил замотанный бинтами, как белый шарик кокона тутового шелкопряда: одни глаза и рот выдавали в нем человека. Много дней моряк управлял парусом катера при низкой температуре, поэтому его отекшие обмороженные ноги, нос, щеки, подбородок, уши покрылись темными пятнами. А ладони рук еще и кровоточили. В островном госпитале Диксона врач тяжело вздохнул: «Ну да, кое-что придется отрезать…Что вы хотите, некроз уже начался. Ведь сколько времени прошло без первой помощи!» Владимир начал сопротивляться. Поэтому строптивого больного передали в более квалифицированные руки.

В Мурманске старый хирург покачал головой и иронично улыбнулся: «Ну, батенька, костыли покупать не торопитесь. Но лечиться придется долго, да и по жизни этот шлейф станет тенью бродить за вами по пятам». После уколов и таблеток кровь по сосудам молодого организма побежала шустрее. А тут еще рядом появилась красивая, заботливая и ласковая санитарочка: покормит, подаст воды, приберет, газету почитает, поговорит.

Анна Солдатенкова оказалась землячкой, из деревни Гридино, что под Смоленском. Она из своей бедной деревни в Каплянском районе рано ушла искать счастливую долю в Смоленск на льнозавод. Фашисты семимильными шагами подступали к городу. И когда бомбежки завода усилились, работников погрузили в эшелоны и — в Мурманск. А там мобилизация по законам военного времени. Так Анна попала в госпиталь...

В 1946 году Владимир демобилизовался, забрал в Мурманске жену и — в Мстиславль. Города практически не было. Частные домики, бараки, времянки напоминали большую деревню с несколькими улицами. Молодоженов приютил у себя в комнатке барака по улице Энгельса (это почти возле кладбища на Екатерининском тракте) сосед по родной деревне Иван Михальков. Через несколько месяцев, как раз после рождения дочери Людмилы, пришлось перебраться на квартиру. А через год появился сын Василий. В первом же 4-квартирном доме, построенном на улице Ленина, горсовет к Дню Победы семье ветеранов Великой Отечественной войны выделил крохотную, но отдельную квартиру.

Почти пятьдесят лет головастый и рукастый электросварщик и электрик Хритоненков бороздил сельские просторы Мстиславского района. Его след для потомков и сегодня сохранился — на животноводческих фермах, в домах сельчан, зданиях культуры. Его руки создавали многие сооружения города. Когда представлял коммунхоз, он был желанным в любом доме, в каждой городской квартире. Ну а потом стал мастером производственного обучения в ГПТУ-22. Свой богатый опыт, сокровищницу знаний и навыков щедро передавал будущим сельским механизаторам. Те, кто с ним общался, видели его вечно озабоченным: все куда-то бежал, торопился, как бы пытаясь охватить этот необъятный мир целиком. Он даже на пенсии толком не пожил. Может, потому, что после преждевременной смерти любимой жены хотел с головой окунуться в работу, чтобы так больно не ныла от горя душа.

Здоровье с годами стало неподвластно докторам. Как и предсказывал мудрый хирург, его всю жизнь беспокоили обмороженные ноги и руки. Зимой он их оберегал от холода, а летом — от солнца. Дома всегда ходил в теплых бурках и обувь носил на размер больше. Все равно гангрена за ногу ухватилась «мертвой хваткой».

Дети давным-давно стали взрослыми, но в их памяти на всю жизнь сохранилось не только то, что отец  им рассказывал о любимом море, но и как он им это говорил: романтично, образно, убедительно, словно сказку сказывал. Младшенький Василий просто бредил морем: хотел быть моряком, как папка. И в какой-то мере осуществил свою мечту.

После школы Василий Владимирович поступил в Пинский индустриально-педагогический техникум, а окончил его после службы на боевом корабле. Женился на однокурснице, и они долго работали в Мстиславле. Ну а когда Надежде Ивановне от родителей в наследство достался домик на берегу пусть и не полноводной, но тихой, богатой рыбой и судоходной Пины, семья перебралась в Пинск. А вот старшая дочь Людмила Владимировна живет в Мстиславле. Она экономист. Работала и в райкоме комсомола, и в сельском хозяйстве, и в строительной ПМК-271. Ее муж Григорий Тимофеевич Ключников — известный в районе каменщик. А тридцатилетний сын Никита — преподаватель Мстиславского колледжа строителей.

Вот так сложилась судьба акустика с тральщика «Т-120», которому было отведено 80 лет жизни. На местном кладбище рядышком покоятся уважаемые в Мстиславле ветераны Великой Отечественной войны — Владимир Александрович и Анна Киреевна Хритоненковы, которые в наследство оставили на нашей благодатной белорусской земле не только свои славные дела, но и детей, внуков и правнуков.