Художник Израиль Басов в воспоминаниях своего сына Матвея

Возможно, для возникновения легенды как раз не хватало этого завершающего жеста. Впрочем, легендой Минска Басов стал еще раньше. На стены галерей его полотна попадали редко, чаще становились причиной скандалов, снова и снова снимались с выставок... Конечно, он был далеко не единственным, кого здесь обвиняли в формализме и антисоветчине. Но немногим из тех, кого судили, удалось устоять после хрущевской "оттепели", сохранить верность особому творческому стилю, избежать сделок со своим талантом. И Басов тогда был точно единственным, кто принял решение больше не предлагать своих работ выставкомам, но продолжал писать, пусть даже в полной уверенности, что своего персонального вернисажа не дождется никогда.

Он и не дождался. Правда, вкус успеха почувствовать успел. И вкус этот его не впечатлил... Когда пресловутый "железный занавес" окончательно стал историей, уже совсем не единичные полотна Израиля Басова попали на первые выставки белорусского андерграунда, ошарашив публику Минска, а после Москвы и Иерусалима. В мастерскую минского затворника зачастили галеристы и коллекционеры, ему стали предлагать большие выставки чуть ли не по всему миру, в Мюнхене планировали создать даже именную галерею - ну совсем по Булгакову: "Никогда и ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас, сами предложат и сами все дадут". Но он от всего отказался. Его больше не интересовала эта суета... Первая выставка Израиля Басова открылась в Национальном художественном музее в 1996 году. Первая персональная и первая посмертная.

Позже Национальный художественный выставит его холсты еще не раз, о Басове заговорят как о новом Шагале, он станет всем нужен и интересен, искусствоведы начнут подбирать определения его многозначной живописи, и чаще других зазвучат слова "знак", "иероглиф"... Но легенда будет уже ни при чем. То глубокое и настоящее, что есть в этих картинах, рано или поздно все равно вырвалось бы наружу - жаркая, живая энергия, проступающая сквозь многочисленные наслоения краски на полотнах Израиля Басова, не могла сдерживаться бесконечно...

- Принято считать, что картины с выставок снимали по указке ЦК, однако в действительности все это делалось руками самих художников, коллег отца по союзу, - рассказывает художник Матвей Басов, сын Израиля Матвеевича. - В те годы его живопись, действительно антисоветская по сути, была сродни преступлению. В середине 1960-х многие начинали экспериментировать в своих мастерских, но танки в Чехословакии разом покончили и с "левым" искусством в СССР. На мой взгляд, в белорусской живописи сейчас могло быть гораздо больше ярких имен, но не у всех хватило внутренних сил, чтобы противостоять советской идеологии. Однако отец выдержал. Не потому, что борец. Просто не мог быть другим.

В последнее время невесть откуда распространился миф о страхе, якобы сопровождавшем Израиля Басова всю жизнь. Пожалуй, кому-то так понятнее: боялся - оттого и заперся в мастерской, отгородившись от внешнего мира. Хотя в этом случае логичнее было ожидать, что вместо своих лаконичных символов, чуждых соцреализму и стилем, и содержанием, он стал бы писать советских вождей или, на худой конец, никого не раздражающие пейзажи. Если бы действительно боялся...

- Нет, отец ничего не боялся, - возражает Матвей Басов. - Страх остался в далеком прошлом, когда в годы войны он попал под бомбежку. После этого бояться было уже нечего. И если он пытался пригласить чиновников в свою мастерскую, писал письма в Министерство культуры СССР, в другие высокие инстанции, вполне отдавал себе отчет в том, что такие письма могли привести не к выставке, а в "психушку"... К счастью, сейчас другое время.

В первые дни декабря в Национальном художественном музее откроется вернисаж Матвея Басова, где он впервые покажет свою живопись и графику советского периода. Работы, которые почти никто не видел. На прошлогодней выставке "100 лет белорусского авангарда" его имя не прозвучало - кураторы не предполагали, что когда-то и он писал в таком стиле. Причем немало писал. Но не рассчитывал - вслед за отцом, что это можно будет показать официально. Сейчас публика знает совсем другого Матвея Басова. А ведь у его живописных притч было весьма нестандартное начало...

- Хорошо помню: мне лет 8 или 9, мы с отцом возвращаемся в мастерскую с кипой его работ, таких "французских", широко написанных - выставком опять их отверг. Встречаем народного художника БССР Ивана Осиповича Ахремчика. Прямо там, на улице, он разглядывает эти холсты и забирает все. Так они попадали на выставки...

Его "Воспоминание" Елена Аладова купила сразу после республиканской выставки и спрятала в музейных фондах. К слову, благодаря ее интуиции в художественном музее собралась неплохая коллекция отцовских работ. Но показывать их стали только сейчас. И да, это по поводу "Воспоминания" Азгур заметил: "В каждом городе есть свой сумасшедший, вот и у нас такой". Тогда на партсобрании союза художников в адрес отца прозвучало немало нелестных слов. Аладова оценила ситуацию и оперативно забрала "скандальную" работу.

На Заира Исааковича отец не обижался. Азгур держал свою линию в искусстве и искренне не понимал инакомыслящих. Но когда кто-то из близких друзей-художников вдруг переставал здороваться, его, конечно, задевало. А это случалось не раз...

Отцу повезло, что у него была такая жена, Белла Борисовна, моя мама, которая работала в две смены, за счет чего мы все выживали. Счастье, что краски в те годы были недорогими, хотя их еще нужно было достать. Все время не хватало ультрамарина, кадмия.

Они встретились до войны, в Мстиславле. Еще тогда мама поняла, чего он стоит. В ней было чутье на настоящее, она и сама была очень талантлива - своим умением любить, понимать, беречь. Отец с ней часто советовался, и только она могла его успокоить после очередного конфликта с выставкомом. Мама готова была терпеть любые невзгоды, только чтобы отцу было лучше, спокойнее. И всегда знала, что никаких денег рядом с ним не увидит. Но при этом ни секунды не сомневалась, что придет время и его признают... Будь у отца другая жена, не было бы сейчас знаменитой живописи Израиля Басова.

Господь его берег... Он мог погибнуть еще ребенком - но мать успела прибежать в тот последний момент, когда он еще не захлебнулся в пруду. Повезло и в начале войны - отец рассказывал, как они покидали горящий город и немцы, проезжавшие мимо на мотоциклах, не стали стрелять, а, напротив, начали поторапливать: "Евреи, уходите"... Позже, когда, несмотря на порок сердца, отца определили в трудовую армию рыть траншеи под Москвой, он мог банально умереть от голода. Однако в ту самую ночь, когда его поставили охранять продуктовый склад, за провизией прибыло начальство. А когда все уехали, в пыли осталась оброненная селедка... Повезло и в 1951 году, когда, говорили, под Минском готовились эшелоны для отправки евреев в Сибирь. За "космополитизм" отца тогда едва не исключили из Минского художественного училища, приказ об отчислении был готов, но сотрудник НКУС, прибывший на собрание, почему-то его пожалел. Да, все студенты вступились за отца, но итог собрания был равноценен чуду.

Творческая судьба его брата, знаменитого Бениамина Басова, складывалась намного успешнее. До 1968 года они были очень близки, пока отец не показал брату свои эксперименты. Дядя Беня очень ценил папины ранние этюды под "малых голландцев" и не смог принять то, что тогда увидел. Ссора вышла бурной. Его талантливый брат вдруг стал "формалистом"! Холодок, который после этого появился между ними, остался на всю жизнь. А в 1996-м, когда готовилась выставка отца в художественном музее, я приехал в Москву, где выставлялись мои работы, и отважился показать дяде фотографии зрелых холстов отца. "Надо же, мой брат гений", - задумчиво сказал дядя Беня.

Одно время звучала идея открыть музей Израиля Басова в Мстиславле. Сейчас, правда, разговоры на эту тему притормозились. Но в семье хранится отцовский этюдник с красками, его любимые пластинки, другие дорогие ему предметы. И, конечно, картины... Лет 5 назад одна очень известная московская галерея готова была скупить чуть ли не всего Израиля Басова, всерьез собираясь заняться его раскруткой. Предполагалась череда серьезных выставок, издание книг, мировая слава... Но я уверен, придет и это. Мир еще увидит и оценит его творчество. А картины должны остаться в Беларуси.

cultura@sb.by

Советская Белоруссия № 206 (24836). Суббота, 24 октября 2015