Слово мастеру
Среди многих удивительных людей нашего времени, он принадлежит самой редкой породе... Когда он начинает рассказывать со сцены о музыке, люди замирают. Их лица разом преображаются! Сквозь глаза зрителей просвечивают живые души, которым нужны не только хлеб и зрелища... Но как ему это удается? Как в мощной волне поп–культуры, охватившей мир, все еще слышен безмятежный голос скромного ручейка? Сегодня на страницах «СБ» своими профессиональными секретами делится Анатолий Порецкий.
— Анатолий Давидович, не кажется ли вам, что в настоящее время профессия музыковеда не слишком востребована?
— У меня диаметрально противоположное мнение. Я, наоборот, считаю, что именно в наше время представители этой редкой профессии наиболее ценны. Да, есть музыковеды–исследователи, которые занимаются изучением жизни композиторов, их творчества, пишут монографии, но есть и концертирующие музыковеды — те, кто выступает перед публикой со сцены. Некогда в Москве собирался семинар музыковедов, на котором предлагалось придумать иное название для нашей профессии. Были очень интересные варианты: музыколюб, музыкальный комментатор, музыкальный рассказчик. Но все это было как–то неуклюже. Одно время мы даже числились как мастера художественного слова. И все–таки название сути не меняет: концертирующий музыковед — человек, любящий музыку и стремящийся поделиться своей любовью со слушателями, — сейчас нужен, как никогда.
— И какую же задачу вы ставите для себя?
— В нашей стране великолепная исполнительская школа. Другое дело, что, не находя здесь своей публики, многие талантливые музыканты просто уезжают. Поэтому вопрос подготовки слушателей очень актуален. Если мы не будем поднимать уровень массовой аудитории, если будем работать лишь на узенькую прослойку специалистов, то просто растеряем свои богатства. Скажем, нас нечасто приглашают в музыкальные учебные заведения. Со своими разовыми лекциями мы ездим в основном по обычным школам — туда, куда пригласят и где заинтересуются нашими разработками: «Пушкин и музыка», «Лермонтов и музыка», «Богданович и музыка»... Но мы работаем для совершенно неподготовленного слушателя. И если его не подтягивать до высот понимания настоящего искусства, то мы вскоре потеряем даже то, что у нас накопилось в области исполнительства. Я много лет работаю с одаренными детьми из гимназии–колледжа при Белорусской академии музыки. Там не только семиклассники — порой и пятиклассники — уже лауреаты многих международных конкурсов! И не всегда детских — иногда и юношеских, и даже взрослых. Вот оно — богатство! И им нужно гордиться!
— Но, учитывая разгул поп–культуры, не будут ли ваши усилия каплей в море?
— К сожалению, будут. Наши лекции в школах одноразовые. Филармония напрочь прекратила гастроли музыковедов: бензин — дорого, гостиница — тоже, а если билеты сделать дорогими, то на классику вообще никто не пойдет. В последнем можно не сомневаться. Помню, как однажды, приехав на концерт, организованный в одном из детских садов в Уручье, я увидел на дверях объявление: «Коробейникам и артистам филармонии вход в сад запрещен!» Позже мне объяснили: мол, пора отгородить наших детей от этой назойливой филармонии, потому что дети все равно такой музыки не понимают. А откуда взяться пониманию, если даже после концерта, когда остаются довольными не только дети, но и воспитатели, и учителя, все хвалебные речи начинаются словами: «Мы никак не ожидали!»? Как преодолеть это недоверие? Да и тот факт, что сейчас все поставлено на коммерческие рельсы. Раньше, если у школы появлялись деньги, она заключала с нами договор на цикл концертов. Мы выступали каждый месяц, видели, как в духовном плане вырастают дети, как меняется их отношение к музыке. Они становились уже подготовленными слушателями, которых можно было вести дальше. Я и сам, будучи студентом музыкального училища, услышал цикл лекций концертно–лекционного бюро филармонии и оказался настолько восхищен, что сделал этот вид деятельности своей профессией. И до сих пор считаю, что она очень нужна людям!
— То, что в конкурсе «Песня для «Евровидения» победил именно ученик гимназии–колледжа Юра Демидович, тоже, на ваш взгляд, не случайно?
— Я могу только поделиться своей радостью. С Юрой Демидовичем я познакомился два года назад на прослушивании. Он был солистом хора мальчиков. Но концерты хора проходят на элитных площадках, да и не слишком их много. Поэтому можно сказать, что свои публичные выступления Юра начал именно с нашего цикла «Детские и юношеские годы любимых композиторов» — пел «Жаворонка» Глинки, «Сурка» Бетховена, «Весна опять вернулась» Моцарта и многое другое. Когда я услышал его впервые, то просто замер: он не просто поет — он волнует! Умом понимаешь, что мальчик хорошо обучен, но при этом ты ему сопереживаешь! У него не только идеальные голосовые данные, он глубоко чувствует то, о чем поет. И успех к Юре пришел! Классика победила навязчивую эстрадную манеру, на которую настроены и исполнители, и слушатели. Конечно, отдельные специалисты эстрадной песни, может, пока и не оценили творчества Юры. Но помните, как сказано у Козьмы Пруткова: «Специалист подобен флюсу — полнота его одностороння». И это верно: любой специалист несколько зашорен и привержен определенному формату. Однако если он — честный музыкант, то вскоре его зашоренность спадет. Уверен, что у этого мальчика, представляющего громадную ценность для республики, большое будущее, причем не обязательно связанное с «Евровидением».
Елена МИНЧУКОВА.
