Жителей деревни Мокради в 1942-м каратели расстреляли за то, что они побывали на встрече с десантниками

Как каратели уничтожали жителей белорусской деревни

Деревня Мокрадь находится в полутора километрах от всем известного сегодня мемориального комплекса «Хатынь». Как и многие деревни, она была сожжена фашистскими карателями, но после войны восстановилась. Местные жители, пережившие лихолетье, рассказали еще одну трагическую историю этой деревни. 

Произошла она в Мокради весной 1942 года. В то время партизанское движение в районе представляло собой несколько отрядов и мелких групп окруженцев. Места на Логойщине что ни на есть партизанские — леса да болота, а близость к Минску позволяла добывать там важные разведданные. Поэтому для проведения разведки и диверсий, а также создания партизанских отрядов в тыл врага направлялись через линию фронта или самолетами забрасывались спецгруппы. 

Б. Матюгин.

Н. Богатырев.

А. Захаров.

Спецгруппа Богатырева 

В конце марта 1942 года по заданию разведывательного управления Генштаба Красной армии в Логойский район была сброшена разведывательно-диверсионная группа под командованием капитана Богатырева. В партизанских документах и мемуарной литературе он проходит как Николай Николаевич или под оперативным именем Богатый. В состав спецгруппы входили заместитель командира группы старший лейтенант А. Захаров, лейтенант Э. Смоленский, лейтенант Б. Матюгин, младший лейтенант А. Рощин, радист А. Викторов, а также десантники Ф. Елисеев, К. Белкин, Д. Хохлов, С. Бардалев. Они спустились ночью на парашютах в Хатынский лес недалеко от довоенной узкоколейки. Здесь группа понесла первую потерю: при спуске погиб Дмитрий Хохлов, вероятно, у него не раскрылся парашют. По плану десантники должны были приземлиться возле деревни, которая называлась Темная Новина. Она была так обозначена на карте, выданной командиру. Поначалу Богатырев не мог понять, где они оказались после приземления. Встреченный на дороге и допрошенный деревенский мальчик рассказал, что деревни с таким названием он не знает, здесь находится Морозовка, а рядом — Лавоша и Мокрадь. Только поговорив с местным учителем, разведчики установили, что Морозовка и есть переименованная Темная Новина. Места, в которых им предстояло базироваться, не были знакомы десантникам, поэтому нужно было устанавливать связи с населением. Обращались в первую очередь к коммунистам и довоенным председателям колхозов. 

Группе была поставлена задача создать свою сеть агентов, через которых можно добывать ценные разведданные о перевозке войск и техники, расположении аэродромов, складов, баз, а также проводить диверсии на железной дороге Минск — Борисов и коммуникациях врага. 

Остановились в лесу около хутора Ивана Рабецкого недалеко от Морозовки. Жительница этой деревни Мария Масловская 1931 г.р. — дочь Рабецкого — жила в то время здесь и рассказала следующее: «Мы жили на хуторе в двух километрах от Морозовки. Там три брата жили, а хутор называли Юрка по имени старшего брата. Десантники возле нашего хутора были. Недалеко от хат в лесу они спустились, а один погиб — парашют не раскрылся. К нам приходило несколько человек, я их видела. Все молодые хлопцы, красивая советская форма у них была. Имена их не помню. Николай Николаевич вроде бы, говорили, тут был. Они пришли, попросили поесть, сказали спасибо и ушли. Что мы себе варили, то и им давали. Мама им хлеб пекла, варила. Они хотели, чтобы мы их взяли на квартиру. У нас трое детей было, а двое сыновей служили в Красной армии. Папа им говорит: «Мне хаты не жалко, но мне детей жалко и вас. Уже ходят слухи, что кто-то немцам докладывает, что появились партизаны. Вы ж сами подумайте: в лесу не видно, кто где ходит, а из леса кто приходит, всем видно. Окружат хутор и расстреляют и вас, и меня с семьей». Хутор на поле был, а вокруг сосонник — далеко все видно. На хуторе их могли окружить, поэтому они потом в лесу были, а к нам приходили, когда нужно было…»

Десантники провели разведку во всех направлениях и установили связь с жителями деревни Мокрадь, находившейся неподалеку. В 1942 году у крестьян было продовольствие, и они делились им с немногочисленными группами партизан, приходивших в деревни. 

Помощь в сборе продуктов для десантников оказывал житель Мокради Корней Емельянов — довоенный бригадир колхоза «Чырвоная зорка». В этом колхозе были также деревни Селище и Хатынь. Мокрадь издавна была местностью староверов, пришедших на эти земли во времена Речи Посполитой из-за преследования за веру, и поэтому у всех жителей деревни русские имена и фамилии. 

Десантники совершили несколько успешных диверсий на железной дороге: заминировали рельсы и пустили под откос эшелоны в районе Жодино и Смолевичей. В то же время подбирали надежных людей для агентурной работы, проводили разведку и все добытые разведданные передавали по рации в Москву.

Их было семеро…

Закончился апрель, и наступило 1 Мая. Десантники пришли в этот день в Мокрадь отметить праздник, поговорить с людьми. Всем было интересно посмотреть на посланцев из Москвы, услышать их рассказы. Многие угощали десантников, а одна пожилая женщина принесла кусок сала, кто-то принес «кумпяк». Эта интересная встреча имела трагическое продолжение для местных жителей. Немцы в Плещеницах узнали о посещении Мокради и о том, что там происходило. 

Свидетельницей событий стала бывшая жительница Мокради Нина Корнеевна Чистякова (Емельянова) 1932 г.р.: «Мой отец Корней Трофимович в разное время был бригадиром, председателем колхоза и депутатом, его избрали от сельского Совета в райцентр. В начале 1942 года спустились тут у нас десантники недалеко от Морозовки, раньше она называлась Темная Новина. Один при спуске погиб — высокий, кучерявый, чернявый парень. Мы ходили смотреть на него. Он под Горовщиной погиб, мертвый лежал. Его там же и похоронили, а после войны перенесли в Камено в братскую могилу. Они в основном жили у Рабецкого на хуторе. Так вот, эти десантники, что спустились, приходили к моему отцу. Он давал им продукты, все, что мог, давал. Что свое давал, что у кого брал. Как раз на праздник — 1 Мая — пришли они к нам в дом. Отец посадил их за стол и угощал. И деревенских мужиков много собралось, полная хата была людей. Все сидели и беседовали. Слушали десантников — интересно всем было. Они были хорошо одеты, форма военная, куртки кожаные. Все натуральное было, помню, все блестело. Пришли днем, перед обедом, а ушли уже вечером. А люди же всякие были, и кто-то донес, что партизаны приходили и собирались в нашем доме. И вот 4 мая в 4 часа утра нашу деревню окружили немцы. Они приехали со стороны Плещениц. Папа пахал в огороде — хотел горох посеять. Немцы пришли со списком, спросили фамилию и повели его. Потом собрали всех людей и по списку стали отбирать. Не всех они из списка нашли. Кого не было дома, кто спрятался, а семь человек собрали, женщину одну. Эта женщина сало давала партизанам. Их всех арестовали и посадили «на мяжу», метров 20 от дороги. Помню, там были Емельянов Корней, Емельянов Семен, Меркулов Михаил (звали Минка), Емельянов Константин, Емельянов Павел, Меркулов и Петровская. Липы там росли, одна стоит и сейчас. Участки были, а между ними — «мяжа», по ней мы ходили. Отца повели и посадили там, а я с мамой пошла к отцу. И еще одна женщина — муж ее Семен Емельянов там сидел — тоже пошла туда. Я туда прибегла. Было так, что я очень гналася за батькой. Он пойдет на работу, и я к нему иду. Бывало, из школы приду и иду к нему спрашивать что-нибудь. Он меня очень любил. Когда они всех их там посадили, то мама, я и женщина эта Ксения подошли к ним. Мы вместе с ними сидели, я была около отца. А когда приехали эсэсовцы и стали разгружаться, то батька маме говорит: «Бери Нинку и идите сховайтесь за хату. Нас, наверное, побьют». Его последними словами были: «Хоть, может, детей доглядишь». Маме сказал так. Вылезли из машины эсэсовцы. Человек 20 их было — большая шеренга. Они бы нас тоже побили, но мама, эта Ксения и я пошли за хату. 

Мы из-за хаты глядели, как их расстреливали. А они их побили из автоматов, небольшие такие автоматы у них были. Они одеждой отличались от немцев. Форма на них была такая зеленоватая, а у немцев другая. Все высокие под один рост и белокурые все. Они вылезли, взяли автоматы и расстреляли. Специальная команда была. Мы боялись подходить туда. 

Мужики эти сидели в ряд, а шестым Павел Емельянов сидел, и его ранило только. Его ранили, и он лежал тихонько, не шевелился. Потом эсэсовцы-каратели уже не ходили. Они постреляли, автоматы сложили, сели и поехали. Полицай потом подошел к убитым, посмотрел на Павла и говорит: «Этому еще мало». Ногой его толкнул и выстрелил еще в него. Но он его не убил, только ранил. Вот судьба! Потом немцы сколько в деревне были, то этот Павел лежал и не поднимался. Когда немцы уехали, тогда только люди все побегли туда. Жена этого Павла подбегла, он поднялся раненый, и пошли они в лес — боялись домой идти. Он один остался жив. Ему надо было операцию делать. Вози­ли его в Плещеницы к знакомому врачу. Одевали в женскую одежду, клали на воз и везли в Плещеницы. Там врач его лечил. Так он остался живой. Вылечился и потом был в партизанском отряде. После войны в Логойске бухгалтером работал, почерком славился. Кто тогда донес — неизвестно: и на того говорили, и на другого, но никто точно не знал. Бывало, придут партизаны и маме говорят: «Скажи, кто это написал?» Но мама ни на кого не сказала. Похоронили их всех на нашем кладбище. После расстрела десантники к нам в хату уже не приходили…»

Люди поднимались на борьбу 

Жителей Мокради расстреляли тогда за то, что побывали на встрече с десантниками. Расстреляли по списку всех мужчин, помогавших им. Расстреляли даже инвалида, попавшего в список связанных с партизанами. Из воспоминаний жительницы Мокради Устиньи Емельяновой 1925 г.р.: «…Когда приехали к нам в Мокрадь каратели и расстреливали «на мяжы» людей, которые давали партизанам продукты, то застрелили моего брата Меркулова Минку. Брат был на финской войне, без ноги вернулся, на костылях ходил. Работал в колхозе животноводом. Заявление подали, и немцы приехали и расстреляли людей…»

Каратели — исполнители расстрела — приехали в Мокрадь специально для этой акции. Судя по всему, это были эсэсовцы из айнзатцгруппы В.

Именно они в начале войны на оккупированной территории занимались казнями коммунистов, партизан, подпольщиков, участвовали в массовых казнях евреев. Этими показательными казнями немцы хотели навести страх на жителей, лишить партизан помощи населения. Но это вызывало обратный эффект: люди поднимались на борьбу с врагом и уходили в лес.

В мае 1942 года группа Богатырева оказалась в сложном положении: попал в засаду и погиб в бою радист Алексей Викторов, а рация была разбита. По архивным документам ­ЦАМО А. Викторов был похоронен возле уже не существующей деревни Саковщина. Оставшись без связи с Москвой, группа Богатырева ушла из этих мест в западные районы области и там некоторое время находилась в отряде «Мститель» майора Воронянского. После прибытия нового радиста группа обосновалась на границе Логойского и Ильянского районов. Из местных партизан были сформированы отряды, а затем образована бригада имени Фрунзе под командованием Н. Богатырева. Б. Матюгин и А. Рощин командовали партизанскими отрядами. В мае 1943 года командиром бригады стал А. Захаров, а Н. Богатырева выделили с отрядом «Комсомолец» для ведения очень нужной центру разведывательной работы. Разной оказалась судьба десантников. Комбриги А. Захаров и В. Воронянский погибли при перелете линии фронта в ночь на 14 сентября 1943 года — транспортный самолет с партизанами был сбит немецким истребителем. После этого до освобождения бригадой командовал Э. Смоленский. Майор Богатырев пропал без вести незадолго до освобождения 15 июня 1944 года при прорыве немецкой блокады во время карательной операции «Баклан» на Палике. Тогда же в бою возле деревни Маковье погиб Константин Белкин. Десантники Д. Хохлов и А. Викторов после войны, как утверждают местные жители, были перезахоронены в братскую могилу в деревне Камено. В паспорте на захоронение они там не числятся, вероятно, в то время их фамилии не были известны. Спецгруппа Богатырева за время пребывания в тылу врага внесла большой вклад в развитие партизанского движения в Беларуси, передавала ценные разведданные при подготовке наступательной операции «Багратион». 

Александр ­ПАВЛЮКОВИЧ.