На юниорских турнирах «Большого шлема» белорусские теннисисты побеждали не раз. Владимир Волчков, Владимир Игнатик, Андрей Коротченя, Ксения Милевская, конечно же, Виктория Азаренко и Ольга Говорцова... Совсем недавно до финала парного разряда на юниорском Уимблдоне добралась еще одна наша соотечественница — 16–летняя Ирина Шиманович. Успех? Безусловно. Однако, поздравляя девушку и ее тренера–отца Владимира Шимановича, невольно вспоминаешь, что очень немногим из прежних вундеркиндов удалось впоследствии повторить свое достижение на взрослом уровне. Почему? Ответ на этот вопрос мы попытались найти на мазовских кортах.
В свое время именно отсюда свой путь к вершинам мирового рейтинга начали Максим Мирный и Владимир Волчков. Здесь же тренируются и Шимановичи.
Ирина
— Я много думала, почему очень немногим удается закрепиться на взрослом уровне. И пришла к выводу, что большинство ребят виноваты сами. На каком–то этапе они начинают считать, что стали крутыми. Появляются неспортивные интересы, тяга к красивой жизни, меняется отношение к тренировкам. При этом в действительности они еще ничего не достигли. На таком уровне теннис даже денег не приносит. Мне за финал юниорского Уимблдона, например, не дали ни копейки, а победители получают лишь «уайлд–кард» на следующий год. В остальном — сплошные расходы и опыт, который может пригодиться в будущем. Но очень многие, начав выезжать на турниры, окунувшись в спортивную жизнь и оказавшись рядом со звездами, начинают считать, что уже сами стали частью какого–то элитного пула: быть теннисистом — это ведь круто! А когда понимают, каково положение на самом деле, оказывается уже поздно. Мне же в свое время достаточно хорошо объяснили систему ценностей, и потому я знаю, что теннис — это бесконечная тяжелая работа, а будущее определяется тем, как ты ее выполняешь.
Конечно же, нужны и деньги. Теннис действительно очень дорогой спорт, но необходимая сумма во многом зависит от планирования своей подготовки. Например, необходимость обязательного отъезда талантливых спортсменов за границу преувеличена. Я полгода тренировалась в Академии Ника Боллетьери, куда меня пригласили в 13 лет после выступления на чемпионате Европы. Там, конечно, организация очень серьезная. На тебя работает целая группа специалистов, каждый день расписан по минутам. Но если ты достаточно организован, целеустремлен и не отвлекаешься на лишние вещи, то подобный тренировочный процесс можно организовать и здесь. И это будет дешевле. Игровая практика? Ее и в США необходимо обеспечивать себе самостоятельно. Академия ставит условие: я должна играть. Иначе разрывается контракт. При этом обеспечение календаря — не их забота, а в Америке это стоит денег. Поэтому сегодня я тренируюсь дома и постоянно выезжаю на турниры. Этого пока хватает, если не думать о призовых. Для того чтобы «отбить» потраченные на поездку деньги на том уровне, где пока выступаю я, нужно выигрывать турниры. Тогда даже, возможно, останется долларов 100 на покупки. Все остальные — в минусе: расходов ведь множество. А потому без поддержки двигаться вперед нереально. В Европе теннисом, как правило, занимаются состоятельные люди. Для них вопрос финансирования не стоит так остро, хотя есть и исключения. Например, в Испании двум первым номерам национального юниорского рейтинга все расходы оплачивает местная федерация. Есть стимул! У нас же тем, кто хочет чего–то добиться, чаще всего приходится искать покровителей. Мне, например, очень помогают Семен Каган и городской центр тенниса. Надеюсь, я оправдаю эти авансы.
Владимир
— Детский и юниорский теннис в Беларуси всегда был на хорошем уровне. А большинство талантов также регулярно куда–то пропадали. Почему? Нет единой системы. Когда мы с Ирой начали ездить на турниры, я удивился, что куда более благополучные в экономическом плане страны присылают на соревнования не одиночных игроков, а команды. Финны, немцы, норвежцы, итальянцы: они снимают на всех корт, вместе тренируются, поддерживают друг друга. У нас команду собирают два раза в год: когда нужно выступать за страну. В остальное время каждый выживает, как может. При этом найти спонсора — большая проблема. У бизнеса банально нет заинтересованности в том, чтобы помогать спортсменам. Я, например, не раз обращался в наши крупные компании и нигде не получил даже ответа. В таких условиях о развитии тенниса говорить сложно, а выходом, на мой взгляд, могло бы стать создание клубов. Неких школ, где все работали бы в одной команде. Знаете, что меня больше всего поразило в Академии Боллетьери? Любой ученик может подойти за советом к любому из находящихся на кортах тренеров. И каждый из них ему поможет. Потому что все — профессионалы и все понимают, что делают одно дело. И, кстати, если кто–то пробился наверх, там говорят: «это наш воспитанник». У нас же переход спортсмена от одного тренера к другому и даже банальная просьба оценить возможные слабые места сторонним взглядом — огромная проблема. Большинство специалистов скорее угробят парню или девушке карьеру, чем помогут конкуренту. Ире, например, уже несколько раз говорили, что она ни на что не годится, а она продолжает всех побеждать. И потому, прежде чем говорить о финансовой поддержке молодых спортсменов, о заключении контрактов и прочих возможностях для того, чтобы дать ребятам шанс стать на ноги, нам нужно ответить на простые вопросы: кто и как с ними будет работать? За два–три миллиона в месяц ни один нормальный тренер на корт не выйдет. Они ведь потому и меняют спортсменов на любителей, которым можно подбрасывать мячики и получать в разы большую сумму. Доходит до того, что наставники отказываются выезжать с ребятами на турниры: здесь они на подработках теряют больше, чем приобретают там. А мы потом удивляемся, почему у нас все работают так, как вздумается, а вчерашние таланты, помаявшись несколько лет в перспективных, уходят из спорта. Теннис, конечно, индивидуальный вид спорта, но развивать его можно лишь вместе.
Советская Белоруссия №137 (24274). Пятница, 26 июля 2013 года.
