Ядерная медицина: в Минске пациентов лечат радиоактивным йодом

Среди других корпусов Минского городского клинического онкологического диспансера новый — радиологический, в котором первые пациенты стали проходить лечение радиоактивным йодом всего несколько месяцев назад, — заметно выделяется. В стоящем особняком 9–этажном здании расположилось крупнейшее в Европе отделение ядерной медицины. Верхние этажи занимают стационары отделений радиологического профиля, реанимация, на одном из них проводится диагностика пациентов с использованием радиоактивных изотопов. А на первом и втором — стационар на 20 одноместных палат: всего в месяц радиойодтерапию здесь проходят около 120 человек — пациенты с раком щитовидной железы. Кроме того, тут проводят массу исследований с использованием радиоизотопов. А ведь 40 лет назад по этому профилю в Минске работали лишь два консультативных кабинета...

Сегодня наших онкологов по праву можно назвать самыми опытными в мире специалистами в вопросах рака щитовидки. Когда после аварии на Чернобыльской АЭС он «выстрелил» и стал более чем в 30 раз чаще диагностироваться у детей, все силы были брошены на раннее выявление подобных опухолей и их лечение. С 1995 года заболеваемость пошла на убыль, но проблема аукается до сих пор. Ежегодно в стране оперируют около 1.100 взрослых и примерно 35 детей с диагнозом «рак щитовидной железы». Но хирургия — не всегда панацея: чтобы добить опухоль, зачастую используют все ту же радиацию.

...С заведующим отделением ядерной медицины Минского городского клинического онкологического диспансера Дмитрием Клименко встречаемся в стационаре. Здесь свои правила: все дело в том, что как только пациент принимает йод, сам становится источником радиоактивного излучения. Поэтому из палаты выходить не может, пока радиоактивный изотоп полностью не распадется. Еду ему подают в одноразовой посуде через специальное окошко в свинцовой двери. И медсестра всегда начеку: за тем, что происходит с подопечными, она наблюдает с поста — всего в корпусе установлено около 120 камер. В палатах также есть система вызова медперсонала: сигнал тревоги поступает на пост, и, чтобы сбросить его, нужно провести специальной карточкой по считывателю. В базе отражается все: когда был сигнал, как быстро на него отреагировали, кто дежурил. Каждое утро специалисты замеряют уровень излучения: если пациент стал безопасным — можно на волю. Как правило, это случается на 3 — 4–й день. Но, бывает, йод выводится и до недели — все зависит от индивидуальных особенностей организма.

— Перед тем как положить пациента в палату, мы проводим инструктаж и детально объясняем, как проходит лечение, что он будет чувствовать и почему так важно соблюдать правила. Здесь нет таких понятий, как посещение родственников и прогулки по территории больницы. Потому мы позаботились о комфорте пациентов, которые вынуждены некоторое время находиться в изоляции: в каждой палате есть и доступ в интернет, и кабельное телевидение — более 50 каналов. У нас часто проходят лечение дети — и в этот период мультики не под запретом, — посвящает в тонкости Дмитрий Петрович.

Радиофармацевтические препараты для каждого больного заказывают заранее. Когда лекарства прибывают в корпус, поступают в специальное хранилище. Есть также фасовочные, процедурные для раздачи капсул. Словом, все сделано, чтобы минимизировать контакт с источником радиации: персонал работает в свинцовых халатах в специальных манипуляционных боксах, шприц с веществом никогда не понесут просто в руках — упакуют в увесистый почти 9–килограммовый свинцовый пенал. Для всего, что перемещается по отделениям, есть свинцовая и вольфрамовая тара. Персонал шутит, что благодаря работе с тяжестями можно здорово сэкономить на спортзале. Но, признаться, первое время не покидает сомнение: а вдруг здесь недостаточно безопасно! Радиофобия, с которой, по словам Дмитрия Петровича, бороться непросто.

— Такая реакция часто бывает и у пациентов: когда они узнают, что будут проходить лечение с помощью радиоактивных изотопов. Им становится не по себе. Хотя радиойодтерапия при соблюдении всех правил вполне безопасна. И это лечение скорее профилактическое, ведь большинство опухолей щитовидной железы оперируются, а йод назначается, чтобы убрать остатки ткани щитовидной железы. Иначе рак может вернуться — это происходит процентах в 10, но лучше перестраховаться. Кроме того, радиоактивный йод назначается, если опухоль слишком мала: 2 — 3 мм хирург просто не заметит, а изотоп — да, потому что ткань опухоли будет его захватывать. По сути, радиоактивный йод работает ищейкой — находит в организме то, что мы, специалисты, не видим. За последний месяц у нас в отделении 142 пациента принимали йод для профилактики и только 69 — для лечения.


Радиотерапия назначается также при метастазах. Например, стронций — в качестве паллиативного лечения: он дает хороший обезболивающий эффект при метастазах в костях, которые нельзя убрать хирургическим путем. Еще этот изотоп, накапливаясь в определенных местах, облучает пораженные клетки, минимально воздействуя на здоровые ткани. А благодаря бета–излучению не вредит окружающим: пациент может после приема препарата находиться дома. Дмитрий Клименко говорит, что в мире сейчас все чаще используются бета–излучатели:

— Скажем, лютеций с небольшим периодом полураспада и достаточной энергией. Надеюсь, в скором времени эти радиофармпрепараты будут применять и в нашем отделении: раньше для этого просто не было условий. Но теперь все карты в наших руках.

ШТРИХИ К ПРОБЛЕМЕ

На глубине нескольких метров под землей в радиологическом корпусе разместились огромные хранилища твердых и жидких радиоактивных отходов: там за толстыми свинцовыми дверями собирается все, что хоть как–то соприкасается с пациентами, — от посуды и одежды до предметов личной гигиены и жидкостей. И остается там до тех пор, пока радиоактивный йод–131 полностью не распадется. Особое устройство канализации, вентиляции, трубопровода в этом корпусе позволяет добиться того, что сегодня, по сути, в некоторых помещениях радиоактивный фон даже ниже, чем на улице.


Важная задача медиков — собирать все отходы после лечения. Самый большой объем — жидкости. Они каждый раз после санитарно–гигиенических процедур стекают в приемный бак. А затем попадают в резервуары для хранения — 4 огромные емкости вместимостью 58 тонн. Чтобы йод быстрее распадался, система подает в емкости воздух, постоянно перемешивает жидкость. Затем специалисты берут пробы: если вода чистая и содержание радионуклидов не превышает допустимых значений — все собранное сбрасывается в общую канализацию. При проектировании хранилища жидких отходов, говорят специалисты, рассматривались все варианты внештатных ситуаций, чуть ли не до падения «Боинга» или метеорита. И теперь никакой форс–мажор, утверждают, не страшен. Так что тот факт, что радиоактивные отходы хранятся, считайте, прямо в центре Минска, никого не должен смущать.

КСТАТИ

Гордость отделения ядерной медицины — новые диагностические возможности. Здесь используются однофотонная эмиссионная компьютерная томография (ОФЭКТ), гамма–камеры, ПЭТ.

kabysheva@sb.by