(Окончание. Начало читайте ЗДЕСЬ)
— Один известный американский уролог назвал представления врачей о простатите «мусорной корзиной клинического невежества», имея в виду множество мнений о происхождении заболевания, его лечении. Я подумал, что это всего лишь простата, а врачи никак не могут прийти к общему мнению. Что уж тогда говорить о кардиологии, о таком сложном механизме, как сердце? И почему в Беларуси сердечно-сосудистые заболевания так упорно держат первое место по смертности? В чем проблема?
— Высокотехнологичная медицина к проблеме смертности от сердечно-сосудистых заболеваний имеет отдаленное отношение. Согласитесь, высокие технологии — это возможность в сложных ситуациях решить проблему конкретного пациента: удалить атеросклеротическую бляшку, поставить стент, избавиться от тяжелой аритмии, пересадить сердце. Но массовая смертность населения обусловлена тем, что эти проблемы возникают и накапливаются в обществе. Они индуцируются обществом и самим человеком. Одна из основных причин инфаркта – атеросклероз. У него есть прародители: нарушение липидного обмена, курение, артериальная гипертензия, избыточный вес тела, гиподинамия... Кардиология является пожарным, тушащим конкретное возгорание. Мировая практика доказала, что снизить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний только путем высокотехнологичной операции или лечения возникших осложнений невозможно. Проблему решает профилактика. Возьмем, к примеру, курение. Беларусь – одна из самых курящих стран в Европе. Когда, с одной стороны, за счет продажи сигарет формируется бюджет, а с другой – необходимо, чтобы население меньше курило и курение не способствовало возникновению сердечно-сосудистых заболеваний, возникает противоречие. Очень интересен американский опыт. Внедряя программу борьбы с курением, они в свое время стали «бить» по всем возможным механизмам мотивации на курение, я не говорю уже только о запретительных мерах. Курить и пить алкоголь в фильмах американского производства в основном могли только отрицательные герои. А вспомните «Семнадцать мгновений весны». Если человек думает, демонстрирует на экране процесс интенсивного мышления, он положительный герой, и прежде чем принять решение, он выкуривает целую пачку сигарет. Я о Штирлице из «Семнадцати мгновений весны». Вырабатывается стереотип: я тоже думаю, считаю себя умным и в итоге внедряюсь в эту пагубную привычку. Есть и семейные традиции: отец курит, мать курит, ребенок впоследствии тоже курит. А как можно относиться к театральным постановкам, когда клубы табачного дыма со сцены распространяются в зрительный зал? То же самое можно сказать и о традициях в еде, в поведении. Профилактика сердечно-сосудистых заболеваний базируется также и на воспитании ребенка.
— Вы однажды посоветовали для профилактики заболеваний сердца съедать в день одно яблоко…
— Я сказал достаточно банальную истину. Речь идет о растительных волокнах, неважно, в каком виде они будут употреблены. Конечно, яблоки содержат такие волокна, много витаминов, пектин. Растительная пища – это курс на снижение уровня холестерина в организме. Как, например, средиземноморская диета снижает риск сердечно-сосудистых заболеваний, так и диета, богатая продуктами растительного происхождения, делает то же самое. Но поскольку белорусам, конечно, не грозит перейти на креветки…
— Действительно, надо больше думать о профилактике: к кардиологам в руки попадать как-то не хочется, да и цены на лекарства кусаются. Но почему так трудно дается людям здоровый образ жизни? Неужели это все инерция?
— К сожалению, это традиции. Вспомните знаменитые «чарку и шкварку» по белорусскому телевидению. Наверное, не стоит отождествлять истинность белоруса с этими символами. Поскольку с одной стороны – чарка и с другой – шкварка создают определенные проблемы для общества.
— В обществе время от времени возникают диспуты вокруг эвтаназии. Я догадываюсь, что вы по натуре человек очень добрый, чуткий и, конечно, правильно к этому относитесь. Но даже если и согласиться со всеми доводами противников эвтаназии, то хочешь не хочешь, а мучает вопрос: почему у нас не всегда гуманно обращаются с обреченными на смерть теми же онкологическими больными? Вот недавно актриса Анна Самохина умирала в хосписе, и ей, как писали газеты, все время кололи морфий. Я не верю, что у нас для всех больных найдут этот препарат. Может, я ошибаюсь. Неужели человеку, которому медицина уже ничем не может помочь, нельзя обеспечить спокойный уход из жизни?
— Я не сторонник эвтаназии. Как ученый, медик, я полагаю, что, может быть, право выбора у пациента и есть, но надежда все-таки умирает последней. Говорить о том, что нет никакого выхода, неправильно. Надо бороться за человеческую жизнь. Это задача врача. Это его профессиональный долг. Может, будь я юристом, рассуждал бы иначе, но как врач уверен: надо бороться. Речь не только об онкологических больных. Каждому человеку придется в жизни бороться за каждый день жизни. Этот день важен и для него, и для его родственников.
— Когда я вижу, как старый человек улыбается, я радуюсь за него. Молодчина! И в то же время мне немного страшно: он ведь понимает, что совсем мало осталось ему дней, лет на белом свете. Может, наш мозг так устроен, что с годами там происходит физиологическое перерождение и исчезают или убывают эти клетки страха? Или это чисто психологический фактор?
— Трудно сказать, наверное, мне еще предстоит об этом думать. Возможно, в этом есть много из области самоуспокоения и возрастной психологии. Мы так устроены. Есть люди, которые после осознания себя как личности уже начинают беспокоиться о том, сколько они проживут. Зачастую мы строим гораздо более далеко идущие планы, чем они нам определены реальным биологическим возрастом. Это нормально, это дает возможность надеяться, что-то свершать, быть здравомыслящими, осуществлять предназначенную нам роль в мире, а не пассивно ждать предначертанного финала.
— Мы постоянно в газете поднимаем вопросы, которые волнуют медиков: проблемы с жильем, низкая зарплата. Помню, давно, еще в детстве, смотрел итальянский фильм «Признание комиссара полиции прокурору республики». Там один герой говорил другому, что деньги не дают счастья, но они успокаивают. Я готов подписаться под этой фразой…
— Конечно, мы бы хотели получать больше, чем получаем в виде заработной платы. Мне обидно за наших средних медработников, которые получают небольшую зарплату. Если хирурги, которые занимаются высокотехнологичными операциями, сегодня имеют достойную зарплату, вполне сравнимую с оплатой труда российских коллег, то рядовые специалисты, начинающие врачи могли бы получать и больше. Хотелось бы, чтобы их квалификация оплачивалась достойно. Приоритеты в мире расставлены таким образом, что труд медиков и учителей оплачивается относительно неплохо. Если сравнивать их и нас, то разница получается большая. Но нас за рубежом никто особенно не ждет – там тоже есть своя конкуренция. И на высокие уровни зарплаты там выходят только узкие специалисты и профессионалы. Будем считать, что в нашей стране врачи – патриоты и не столь притязательны к материальным благам. Будем ожидать лучших времен.
— А сад свой думали посадить? На даче растет что-нибудь?
— Несколько яблонь, которыми надо заниматься, а времени не хватает.
— А рыбалкой занимаетесь?
— Бывает. Есть даже возможность периодически на охоту съездить. Иногда мы это делаем с профессором Юрием Островским.
— Приглашаю вас обоих к себе на Браславщину, где у меня небольшой рыбацкий домик...
— Спасибо.
— Ну что, Александр Геннадьевич, как лондонский чай?
— Хороший.
— Мне тоже так показалось… Без всяких натяжек и комплиментов скажу, что человек вы редкий, уникальный. И очень нужны людям. Творите добро и дальше. И вам, доктору от Бога, дай Бог здоровья!
